Михаил Серегин - Батюшка. Святой выстрел
– Живой, что ли? – взволнованно спросил подбежавший первым Сашка. – Медведь неуклюжий!
– Чуть камеру не грохнул, – проворчал Колян и, опираясь на локоть, попытался встать, но тут же с перекошенным лицом снова упал на спину. – Нога…
– Ну-ка, дай посмотрю, кулема! – буркнул Сашка, присаживаясь рядом на корточки.
– Тихо ты! – вскрикнул Николай. – Лезешь лапищами!
– Черт, ты же ногу, похоже, сломал, абориген хренов! Ступней пошевелить можешь?
– Не могу, в голени больно, горит вся.
– Сапог надо снять, – предложил Михаил. – Вдруг открытый перелом?
– Парни, сапог надо резать, – неожиданно проговорил священник, и все дружно обернулись в его сторону.
– Что смотрите? Я дело говорю, уж поверьте мне. Если там небольшой обломок кости торчит, он может сгоряча и не почувствовать этого. А если инфекция попадет, перевязывать будет уже поздно.
– Батюшка дело говорит, – поддержал священника Семен. – Смотреть ногу надо. Обязательно. – Он уже остругивал ножом толстые короткие сухие ветки для самодельной шины.
Сашка присел рядом с оператором, вытащил свой охотничий нож и стал осторожно разрезать резиновое голенище. Николай морщился и постанывал от неосторожных движений. Резина резалась плохо, нож был туповат для таких процедур.
– Погоди-ка, – отстранил Сашку Семен.
Он достал из рюкзака небольшой нож на костяной ручке с чуть изогнутым лезвием, и резина послушно расползалась под ловкими руками проводника. Самой сложной оказалась нижняя часть сапога. Якут надрезал резину на пятке, затем поддел лезвием остатки сапога на подъеме и освободил ногу. Размотав портянку и осторожно задрав штанину, все стали осматривать ногу. Невооруженным глазом было видно, что кость на голени смещена, а в месте перелома набухала синевой припухлость.
– Давай режь веревку, – хмуро приказал Сашка, кивнув на моток капронового линя, торчавшего из рюкзака якута, и прилаживая расщепленные толстые ветви вдоль голени ноги.
– Зачем хорошую веревку портить? – с невозмутимым видом возразил Семен.
– Ты что? Предлагаешь мне рубаху на полосы рвать, жмот?
– Зачем рубашку портить? – так же спокойно проговорил якут. – Лыко, однако, надо драть.
Достав из рюкзака топор в кожаном чехле, он отошел в сторону, выбрал небольшую липу и несколькими ударами свалил ее. Затем ловкими движениями нарезал длинные тонкие полосы мягкой коры, стянул их со ствола и протянул три конца полосок удивленному Михаилу:
– На, держи. – После чего начал сплетать полоски в косички, превращая их в прочную плоскую веревку. Вскоре две веревки, метра по полтора каждая, были готовы, и якут присел перед Николаем. Приложив ветки к ноге, он велел их придерживать, а сам расщепил ножом верхний конец одной палки и просунул в трещину конец сплетенной коры. Через пару минут нога Николая была надежно закреплена.
– Однако, нести надо, – добавил он. – Носилки надо.
Сашка с Михаилом быстро подобрали две подходящие жерди. Веревки хватило впритык, чтобы сделать петлю на одном конце, переплести жерди и накинуть такую же петлю на второй конец. Эти петли, перекинутые через шею, позволяли несущим раненого перевести основную нагрузку с рук на шею.
В унылом молчании экспедиция двинулась в стойбище. Несли Николая поочередно. Однако в течение первого же часа выяснилось, что с носилками в тайге не развернешься. Приходилось все время петлять, разворачиваться, чтобы обойти стволы, заросли, камни и осыпи, опускать или поднимать носилки. За час прошли не больше километра и вконец вымотались.
– Да, так мы год идти будем, – проворчал Сашка, устало падая на траву во время очередной остановки. – Надо или крюк делать по руслу реки, или вертолет вызывать.
– Здесь мобильник не берет, – сказал Михаил. – Я уже раза три пробовал сеть найти. Бесполезно.
– Крюк делать далеко, – вставил Семен. – Четыре дня пути. Нельзя, нога воспаляться будет, жар начнется. Однако, лекарства нужны. Если бы открытая рана, я бы справился, есть средства, знаю. А тут рана внутри, лекарство надо, иначе никак.
Отец Василий молча поднялся с земли и подошел к Николаю. Помог ему перебраться с носилок на траву и стал снимать веревку с носилок. Все с недоумением наблюдали за действиями священника. Накинув веревку себе на шею, он начал складывать веревку кольцами. Получилась петля длиной около двух метров. Перекрутив ее в середине, отец Василий просунул один конец петли под мышки Николаю, а второй под его колени. Среднюю часть накинул себе на шею и попросил:
– Помогите-ка.
Сашка и Михаил помогли приподнять с земли Николая. Теперь раненый висел на груди священника, но вся нагрузка приходилась на веревку, перекинутую через плечо.
– Пошли, – коротко предложил отец Василий.
– Где вы этому научились, батюшка? – удивился Михаил, подбирая свой рюкзак.
– На войне, – тихо ответил отец Василий.
– Однако! – переглянулись путешественники. – Интересный нам священник встретился.
Минут через тридцать Сашка предложил сменить отца Василия.
– У вас сил не хватит, – усмехнулся священник. – Ноги слабые, а я тренированный.
С коротким отдыхом через каждые тридцать минут он тащил оператора уже несколько часов под восхищенными взглядами парней. Проводник Семен ушел вперед, собираясь до ночи попасть в стойбище и вернуться с верховыми лошадьми. Или же, если из стойбища смогут связаться со спасателями, можно рассчитывать и на вертолет.
Примостившись у окна автобуса, отец Василий смотрел, как бегут по бетонке самолеты, как быстро приближается белое здание аэропорта с синими стеклами окон и большими веселыми клумбами, пестревшими желтыми цветами. Наверное, подумал священник, нужно позвонить Бестужевой, что я благополучно приземлился. Если отец Федор ей уже сообщил о своем прибытии, надо встретиться с ним и вместе ждать машину с телевидения.
Порывшись под рясой, он добрался до кармана, достал мобильный телефон и нажал «вызов». Наконец в трубке послышался голос Анастасии.
– Але! Отец Василий? Хоть вы нашлись! Вы где сейчас?
– Сошел с самолета, везут к аэропорту, а что? Вы чем так взволнованы?
– Никак до отца Федора не дозвонюсь. Или телефон выключен, или недоступен. Он должен был два часа назад прилететь.
– Может, аккумулятор в телефоне сел, а он сейчас к вам на такси едет?
– Не прилетел он на этом самолете, я узнавала у пассажирских диспетчеров аэропорта. Не садился он в самолет.
– Вот беда-то, – с сожалением ответил отец Василий. – Что же теперь делать? Если он опоздал на рейс, то прилетит не раньше завтрашнего утра. Будете отменять передачу?
– Не могу, – твердым голосом проговорила журналистка. – У меня другая идея. Давайте проведу ее только с вами. Знаю, как о вас отзывается ваше руководство, навела кое-какие справки. Мне сказали, что вы очень интересный челок, повидавший многое на своем веку. Ну как, вы не против?
– Даже и не знаю, что вам ответить, – замялся отец Василий. – Как-то страшновато.
– Перестаньте, – рассмеялась Бестужева. – Вам ли, священнику, говорить о страхе!
– Да не тот это страх, о котором вы думаете. Дело в другом. Не совсем я готов в одиночку отвечать на вопросы. Отцу Федору привычнее, он давненько в этой кухне варится, а мне впервые придется. Боюсь не справиться.
– Ничего, я помогу, снивелирую неприятные и неудобные вопросы, поверьте моему опыту, все будет отлично. Машина скоро подъедет в аэропорт. Водитель ваш телефон знает. Как приедет, сразу с вами свяжется.
Машина с телевидения пришла минут через пятнадцать. Пожилой седой водитель в синей новенькой спецовке с надписью «телевидение» на спине покидал в багажник пустые чемоданы священника и дежурно спросил:
– Из командировки, значит?
– Из командировки, – неохотно ответил священник.
– А что же вас гоняют-то? Не проще на месте церкви понастроить?
– Не проще. Два-три верующих на тысячу квадратных километров, на каждого не построишь.
– Так сами бы ездили. Уж разок-другой в год и выбрались бы.
Разговор получался какой-то занудный, каким обычно и бывает с людьми, слишком уверенными, что они все понимают и во всем разбираются. Главное – высказаться, продемонстрировать свою точку зрения.
Разговор прервал телефонный звонок. Звонили из епархии.
– Вы сейчас куда, отец Василий, на телевидение?
– Да, на передачу.
– Значит, не стали ее отменять? Ладно. Только потом, пожалуйста, к нам приезжайте.
– Конечно, – ответил отец Василий. – Скажите, а от отца Федора никаких вестей нет? Не звонил он?
– Вот это нас и беспокоит, – ответили ему из епархии. – На самолет он не сел, не прилетел в Михайловку на вертолете. Пропал он у нас. Мы сейчас всех обзваниваем.
– Думаете, с ним что-то случилось? – насторожился священник.
