Михаил Серегин - Секс-пуля
Когда Дарья вошла в комнату двадцать два, она увидела там, как и в прошлый раз, лишь одного Парусова.
– Никогда не думала, что это лично ваш кабинет. Неужели здесь больше никто и не работает?
Она паясничала, и зря. Лейтенант, как чуть позже заметила Дарья, был пьян.
– Идите сю-юда, – промычал он, не вставая из-за стола. Сергей Васильевич с трудом поддерживал себя в вертикальном положении. В этом ему помогали его собственные руки, впившиеся в крышку стола и не дававшие раскачивающемуся торсу завалиться в одну из четырех сторон.
– Иду, – доложила Дарья. Деньги были при ней. Она планировала произвести обмен денег на листочек бумаги и быстренько удалиться.
Но у лейтенанта были другие планы.
Он не предложил ей сесть, вместо этого довольно громко спросил:
– Хочешь меня, блядушка?!
Эхо его голоса долго еще металось от стены к стене, а когда оно затихло, Дарье стало противно стоять рядом с ним.
– Вы принесли бумагу, лейтенант? – спросила она как можно жестче.
Он икнул и вперился глазами не в лицо, а в грудь.
– Давай, ложись на пол и раздвигай ноги.
Дарья пробежала глазами по столу в надежде обнаружить заветный листочек, но ничего похожего на список перед Парусовым не было.
– Ищешь документик, – он снова икнул. – Я принес. Только мне деньги от тебя не нужны.
Дарья вытащила из сумочки диктофон и покрутила им перед носом пьяного молодого офицера.
– А погоны тебе нужны, а, мужик?
Она отмотала пленку на начало.
«Хочешь меня, блядушка?» – раздалось из маленького динамика.
Дарья остановила пленку.
– Что теперь?
По его лицу она видела, что он старается протрезветь, но не может. Кое-как Парусов залез во внутренний карман пиджака и положил на стол аккуратно сложенный вчетверо листок.
– Молодец, – похвалила она, забирая бумажку. – Теперь не мне надо платить тебе деньги, а наоборот. И сиди не рыпайся, мальчик, иначе кабздец тебе настанет. Пленочка в пяти местах к завтрашнему утру будет, и если со мной что-нибудь случится, подозреваемым номер один будешь ты. Понял? А теперь спи давай! – Она изо всей силы толкнула его в плечо, и он, не удержав равновесия, рухнул со стула. – Да ты слабак, парень, – безжалостно бросила она напоследок.
Вдохнув холодного зимнего воздуха, Дарья почувствовала себя человеком. Стресс предыдущих пятнадцати минут постепенно улетучивался. Она стремительно вылетела со стоянки на своей машине и поехала на свидание с Андреем.
Ощущая в себе эмоциональный подъем, девушка, привыкшая с малых лет полагаться только на себя, неслась по улицам укрытого снегом города и наслаждалась Филиппом и его «Летучей мышкой».
Радуясь очередной победе, она думала об отце. При каких обстоятельствах он погиб, Дарья не знала, и мама ничего не могла ей рассказать. Участие наших войск в войне в Республике Ангола не афишировалось в тогдашней прессе, что уж говорить о точной дате смерти или хотя бы о районе гибели майора ВДВ Данилова.
Воспитывала ее только мать, скорее всего из-за этого девочка уже к двенадцати годам была личностью с гипертрофированно развитой самостоятельностью. Она презирала ровесников, которые что-то все время канючили у своих родителей: то разрешения пойти погулять, то позволения пригласить кого-то в гости.
Они с матерью жили намного проще. Дарья говорила, во сколько она уйдет, во сколько придет, сколько денег ей надо в школу, никогда не просила много, только на самое необходимое. Девочка видела, что мать не в состоянии покупать дорогие вещи или наряжать ее как куклу, и довольствовалась тем, что было. Но где-то глубоко в душе у нее накапливалась ненависть к самой себе за то, что она не может надеть дорогую вещь.
В пятнадцать она поняла, что мать никогда не принесет домой столько денег, чтобы на них можно было спокойно жить целый год, а между тем родители некоторых ее одноклассников резко увеличили свои доходы после тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, и, как следствие, у мальчиков и девочек в их классе стали появляться дорогие вещи, которые не могли не вызывать зависть у взрослеющей Дарьи.
Так она и росла, лелея надежду на то, что в один прекрасный день проснется и случится чудо. Вместо сказки ей пришлось пережить насилие. Три приятеля-гоблина потешились с нею, за один час превратив нежную девушку в стерву. Пережив стресс, она не покорилась судьбе и не сошла с ума, она просто поняла, что если ты хочешь что-либо получить от жизни, надо брать это своими руками и долго не раздумывать над теми способами, какими тебе придется это делать. У нее не было огромных мускулов, она не входила в состав какой-либо банды. За ней не стояла «крыша», не было влиятельных родственников, забравшихся наверх и пристроившихся к государственной кормушке. Она была одна-одинешенька, но беззащитной и слабой себя не считала.
Она обладала умом, красотой, дерзостью и упорством. Эти четыре качества она выделила в себе, стараясь развивать их при удобном случае. Кроме моральных дивидендов, эксперименты с российской действительностью приносили ей еще и деньги. Те самые бумажки, которые никак не могла принести в дом ее мать. Сидя за рулем не прожившей еще и года «девятки», Дарья надеялась, что нищета теперь позади и что уже никогда она не окажется на самом дне. Но для этого ей надо много работать: спать, следить за собой, появляться в самых престижных ресторанах и казино, иметь всегда трезвую голову и желание взять верх над мужчиной. Богатым мужчиной.
Андрей, как только увидел Дарью, заулыбался. Он сидел за столиком кафе «У Андрэ» и пил кофе. На столе перед ним лежала газета. В костюме и при галстуке он выглядел весьма солидно.
– Ну-с, как наши дела?
– Ты мог бы съездить со мной, – обиженно произнесла она.
– У меня нет желания находиться даже рядом с ментовкой. К тому же я был занят, ты же знаешь.
Она знала, звонила ему на сотовый, просила, но он на очень серьезной ноте отверг всякую возможность своего присутствия в каком бы то ни было месте, кроме того, где он находился сейчас.
– Этот лейтенантик хотел меня. – Она смотрела, как он отреагирует.
Лицо его окаменело, взгляд стал пронзительным.
– Я ему член отрежу. Собственными руками.
– Спокойнее, спокойнее. Он так напился, что не смог усидеть на стуле, – Дарья рассмеялась и вытащила из сумочки листок бумаги.
Взяв бумажку, Андрей развернул ее и пробежал глазами.
– Всего две фамилии. Одного я знаю, Розанов Андрей Константинович, каждый день в зеркале вижу. А второй – некто Шустриков Виталий Алексеевич, есть адрес: Чернышевского, восемьдесят пять, квартира три. Поехали поговорим?
– И ты думаешь, он прямо так в лоб и признается?
– Люди, покупающие столь дорогие машины, не занимаются угоном. У него свой бизнес, и я надеюсь, мы друг другу понравимся. Тебе не кажется, что я трезво рассуждаю?
– Похоже.
– А иначе и быть не может, Дашенька. Я сегодня еще ни капли не выпил.
* * *
Двухэтажный дом по пролегающей вдоль Волги улице Чернышевского имел всего один подъезд.
Дарья с Андреем без труда обнаружили на первом этаже квартиры номер один и номер два. На втором, по логике вещей, должны были находиться квартиры три и четыре. Вместо логики они столкнулись с жизненными реалиями: одна-единственная железная дверь встречала их на лестничной площадке.
– Намек понят. – Андрей нажал на кнопку звонка. – Выселил прежних жильцов и купил себе весь этаж. В планы на будущее входит выселение оставшихся на первом этаже граждан.
Вскоре дверь им открыла молодая, слегка располневшая брюнетка. Она была одета в теплый спортивный костюм и мягкие тапочки, судя по всему, в квартире было нежарко.
– Вам кого?
Розанов смутился и полез за бумажкой, на которой была написана фамилия хозяина квартиры.
– Виталия Алексеевича, – помогла Дарья.
– Он работает, – сообщила пышка. – К тому же он ничего не говорил о том, что к нему кто-то должен сегодня прийти.
– Мы без предварительной записи, – Андрей вынул визитку и отдал женщине, которая, по мнению Дарьи, выполняла роль секретарши и любовницы шефа одновременно.
– Проходите и подождите немного в двух коричневых креслах. – Фраза была штампованной и наводила на мысль об обыденности данной ситуации.
Время приближалось к десяти вечера, но откладывать на завтра визит не хотелось. К тому же вряд ли бизнесмены приезжают домой раньше.
Просторная прихожая встретила их спокойствием натурального дерева и головами кабана и волка – очень возможно, охотничьими трофеями хозяина.
Они сели в те самые коричневые кресла, о которых говорила хозяйка, и смогли оценить их упругость. Небольшие, недорогие, но все же кожаные и все же кресла, а не стулья.
Пышка в костюме не скоро пригласила их следовать за ней, минуло, быть может, минут десять.
Прошли сквозь одну комнату – чистая гостиная, телевизор и мягкая мебель, через вторую – столовая, круглый стол и сервант. И наконец уперлись в дверь третьей.
