Сергей Зверев - Пепел врага
Стремительным броском сержант добрался до гранатомета. Встав в полный рост, он положил гранатомет на плечо. Пальцы Васильева легли на спусковой крючок.
– Получите гостинец от сержанта ВДВ, – сквозь зубы процедил он.
Двухкилограммовая граната с надсадным воем ушла к лесу. Склон озарился огненной вспышкой. Трещавший до сих пор пулемет захлебнулся и умолк.
– Словил, падла, – с торжествующей яростью воскликнул сержант.
Но тут же в канонаду выстрелов добавились новые ноты. Резервный расчет боевиков вышел на позиции, чтобы сменить умолкший пулемет. Свинцовый смерч заплясал на дороге с новой силой. Но в этой круговерти сержант вдруг почувствовал себя необычайно уверенно. Даже вопли боевиков, доносившиеся из леса, его не трогали.
– Командир! – закричал сержант, узнав в человеке, озаренном сполохами выстрелов, капитана Верещагина.
Первая часть атаки была завершена. Боевики ослабили огонь, достигнув желаемых результатов. Зажатая в узкой горловине колонна, блокированная сожженным бронетранспортером и побитой бээрдээмкой, стала легкой добычей. Главную часть операции «чехи» провели как по нотам: четко и хладнокровно. Сейчас они перегруппировывали силы. Несмотря на фактор внезапности, федералы оказали ожесточенное сопротивление, на которое боевики, видимо, не рассчитывали. Но перевес сил был на их стороне. Они не торопились, надеясь сохранить своих людей и довести начатое до конца.
– Сейчас попрут. – Сержант лежал рядом с Верещагиным.
– Сколько у нас людей? – присоединяя к автомату новый рожок, спросил капитан.
– Немного. Стропа на левом фланге оборону держит. Возле «коробочки» двое наших. А сколько пехоты уцелело, я не знаю, – подвел грустные итоги сержант.
Обстрел не прекращался ни на минуту. Уверенные в победе, боевики что-то гортанно кричали. Иногда к крикам примешивались угрожающие ругательства и призывы сдаваться:
– Эй, федералы, сейчас вам головы резать будем!
Сержант в сердцах сплюнул:
– Раскудахтались, душманы.
Верещагин молча смотрел на позиции противника. Он уже представлял, как со склона сойдут боевики. Судя по плотности огня, превосходство в живой силе было на их стороне. Спустившись к дороге, они уничтожат оставшихся в живых, захватят груз и растворятся в лесу. Этого капитан допустить не мог.
– Васильев, ждать помощи нам неоткуда, – спокойно произнес капитан.
– Рация наверняка загнулась, – сказал сержант.
– Даже если сумеем связаться с нашими, помощь придет не скоро. До прихода «вертушек» нас перережут как цыплят.
Последнее сравнение вызвало у сержанта приступ гнева:
– Ну уж ни хрена. Я и мои ребята на пернатых не похожи. Еще сумеем дать жару.
«Храбришься, сержант! Сколько ребят уже погибло», – горько посетовал про себя капитан.
Ущелье наполнилось мраком. В горах ночь наступает внезапно. На небе уже высыпала россыпь мелких, тускло блистающих в разрывах между тучами звезд. Такая темнотень была на руку попавшим в засаду федералам.
Капитан, посмотрев на небо, принял решение:
– Значит так, Васильев. Собирай людей.
– Будем отступать? – желая убедиться в правильности своей догадки, спросил сержант.
Верещагин с трудом выдавливал из себя слова:
– Да. Пойдем по склону. Придется кого-то оставить для прикрытия. Иначе не оторваться.
– Тому, кто останется, верная крышка, – вздохнул сержант.
Командир упрямо повторил:
– Иначе не оторваться… Но прежде, Васильев, надо уничтожить машины. Ты видел, что там за груз. «Духи» эти игрушки не должны получить.
– Это и коню понятно, – согласился не терявший головы даже под огнем сибиряк.
Через несколько минут, воспользовавшись паузой в атаке, бойцы собрались возле командира. Они расположились вдоль линии обороны, так что каждый мог передать соседу слова Верещагина. Справа и слева от капитана находились сержант и Стропа. Через них он отдавал последние приказания перед броском в темноту.
– Поднимаемся по склону группами по двое, – быстро говорил капитан. – Не останавливаться! Идти строго на север. Когда дойдете до ручья, повернуть вправо. Там будет тропа, которая ведет к окраине мертвого аула. Там стоит старая башня. Возле нее встречаемся. – Прервавшись, Верещагин посмотрел по сторонам. – Снарядить магазины трассерами! Поднимемся по склону и ударим из всех стволов по бензобакам. Но главная надежда на тебя, сержант, и на тебя, рядовой. – Он взглянул на лежавших рядом бойцов.
Васильев и Стропа, за плечами которых виднелись трубы снаряженных гранатометов, понимающе кивнули. Такое же оружие передали и Верещагину. Именно их выстрелы должны были уничтожить машины с бесценным грузом.
Оставался самый сложный вопрос – вопрос, похожий на приговор. Но Верещагин ради всех остальных должен был задать его:
– Кто останется прикрывать отход группы?
Долговязая фигура придвинулась к командиру.
– Товарищ капитан. Я останусь, – срывающимся от волнения голосом произнес Стропа.
Капитан протянул руку и на ощупь поймал ладонь своего бойца. Та была скользкой от крови. Стропа то ли поймал шальной осколок, то ли заработал пулевое ранение, но вида не подавал. Капитан достал из разгрузки несколько гранат и передал их подчиненному.
– До склона дойдешь? – спросил он.
– Как-нибудь докандыбаю. Я там отличный валун присмотрел. Буду за камнем, как у бога за пазухой, – с деланой беззаботностью ответил десантник.
– Куда тебя?
– Бочину порвало и, кажется, по низу живота осколком садануло. Кишка пока не лезет, но амуниция мокрая от крови.
В темноте Верещагин увидел, как побелели губы солдата. Капитан подавил в себе вспыхнувшее чувство жалости. Война – жестокая штука. На ней слишком часто случается, что ради жизни других кто-то обязан пожертвовать своей. Сегодня такой выбор сделал Стропа.
Присоединив полный рожок к автомату, капитан скомандовал:
– Рассредоточиваемся! По моему сигналу – две короткие очереди трассерами в воздух – отходим в горы.
Капитан понимал, что оторваться от боевиков шансы невелики. Единственным союзником выступал мрак. Был еще один шанс, делавший погоню маловероятной – «духи» хотели захватить машины с грузом в сохранности. Жизни нескольких солдат вряд ли были для них главной целью. Но Верещагин уже сделал выбор.
Неожиданно ущелье загудело тысячью голосов. Поднявшийся некстати ветер шумел в верхушках деревьев, играл с языками пламени, поднимавшимися над подбитым бронетранспортером. В разрывах между тучами предательски вынырнула луна.
Верещагин крепче сжал автомат.
– Не вовремя светило решило покрасоваться, ох как не вовремя, – прошептал он.
Две очереди красными строчками вспороли ночное небо. На дороге зашевелились фигуры поднимающихся бойцов. Сначала короткими перебежками, а достигнув обочины и встав в полный рост, они пробирались к склону горной гряды. Одновременно оживились засевшие в лесу боевики. Ведя огонь по отступающим солдатам, они спускались к брошенным на дороге машинам.
Верещагин видел, как падают бойцы, сраженные пулями снайпера. На секунду он усомнился в правильности выбранного плана. Может, стоило остаться на позициях и подороже продать свою жизнь. Но события развивались с неукротимой стремительностью.
Взобравшись на склон, Верещагин положил на землю автомат. Расчетливым движением он сбросил с плеча трубу гранатомета с остроносым жалом заряда. Где-то в темноте то же проделал сержант Васильев. В пламени пожарища и мертвенном свете луны капитан видел долговязую фигуру Стропы, примостившегося чуть ниже, за облюбованным валуном. Тот тоже приготовился открыть огонь по заданной цели.
– Не подведите, ребята, – как молитву повторял капитан.
Тщательно прицелившись, он произвел пуск. Граната, пробуравив тьму, с характерным шипением ушла к покинутому «Уралу». Следом раздались еще два резких хлопка.
– Есть!!! – не сдержал ликующего возгласа Верещагин.
Кузов «Урала» разворотило взрывом. Тент, казавшийся в темноте крылом гигантской летучей мыши, взметнулся вверх и, скомканный пламенем, тут же свернулся. С интервалом в долю секунды еще две машины утонули в огне, а со склона, по которому карабкались солдаты, к кострам протянулись нити трассирующих пуль.
Встав в полный рост, Верещагин закричал:
– Отходим! Всем отходить!
В это время оставшийся внизу Стропа готовился принять свой последний бой.
Он аккуратно разложил возле себя несколько гранат и запасные рожки. Покопавшись в карманах, десантник достал стропорез, который берег на дембель. Эта штуковина необходима при приземлении, когда дует сильный ветер, а купол парашюта невозможно погасить, и он тянет тебя на ствол векового дерева или бетонную стену. Тогда единственным шансом на спасение остается перерезать стропы. Он был для десантника талисманом. Стропорез солдат хотел подарить младшему брату, бредившему службой в воздушно-десантных войсках.
