Максим Шахов - Китайский детонатор
Готовили в «Орбите» отвратительно, но Хромов не жалел о приезде. Он безропотно съел и уху «Ассорти», и пельмени «Боярские», и отведал даже салат «Уссурийский», не притронувшись только к пережаренной картошке и винегрету, от которого пахло не винегретом, а исключительно уксусом.
Криворук, тот налегал больше на водку и после третьей рюмки уныло поведал о конфликте с супругой.
– Ваша служба и опасна, и трудна, – сказала Анжелика. – Вы жизнью рискуете, а она?
Встретив такое понимание, да еще со стороны прекрасного пола, майор заметно приободрился и выпил опять, на этот раз от избытка приятных чувств. Хромов позволил себе лишь одну стопку, а Анжелика помогала Криворуку опустошать графинчик столь активно, что под конец ужина стала подозрительно щуриться при появлении любого человека, который казался ей узкоглазым. Кстати говоря, китайцев на базе отдыха Хромов не заметил и решил, что на этот раз интуиция его подвела.
– Зря мы приперлись на ночь глядя, – решил Криворук, прикончив содержимое графина. – Надо было с утреца, когда сюда клиенты съезжаются. Их ведь кто-то обслуживает…
– Ничего, – сказал Хромов. – Завтра тоже наведаемся. Может быть, повезет. Неплохо бы свидетеля захватить, чтобы преступника опознал.
– Неплохо-то неплохо, – согласился Криворук, – да только он вряд ли поедет. Небось залег на дно и трясется от страха.
Говоря это, он шарил по карманам, но все никак не мог найти бумажник. Похлопав его по плечу, Хромов расплатился сам и взял чек для отчета. Когда они встали, Анжелика заявила, что ей нужно кое-куда заглянуть перед дорогой.
– Туалет в закутке за лестницей, – подсказал Криворук. – Не перепутайте с мужским, там буква «М» отлетела.
– Вы такой галантный, – усмехнулась Анжелика.
– Ждем тебя у выхода, – сказал Хромов.
Выйдя на улицу, он сунул в рот леденец, а Криворук проделал то же самое с сигаретой.
– Бросил? – посочувствовал он.
– Угу, – кивнул Хромов.
– И что, помогают конфеты?
– Да. Теперь бы еще их бросить.
Они помолчали, дружелюбно поглядывая друг на друга.
– Симпатичная у тебя сотрудница, – сказал Криворук.
– И смышленая, – добавил Хромов.
Симпатичная и смышленая сотрудница присоединилась к ним через пару минут, повеселевшая и похорошевшая. Все вместе они направились к машине Криворука, который настаивал, что поведет сам, но не сумел переубедить Хромова.
Было начало двенадцатого, когда они добрались до центра Владивостока. В начале пути Криворук успел изложить подробности семейной ссоры и удостоился эпитета «бедненький» из уст Анжелики. Потом от тряски его развезло по-настоящему, и привезли его в состоянии маловменяемом.
– Прошу простить, – промямлил он, едва ворочая языком. – Три ночи не спал… Четыре!
Анжелика вопросительно взглянула на Хромова. Он слегка кивнул, давая добро.
– Домой вас опять не пустят, – заговорила она увещевающим тоном, – а на дачу ехать поздно, да и дорога, наверное, неблизкая.
– Да. – Криворука передернуло. – Неблизкая.
– К тому же за руль тебе нельзя, – сказал Хромов, – а я, по правде говоря, хочу спать.
– Еще рано!
– Поздно, – мягко возразила Анжелика. – Придется вам переночевать здесь.
– Ни за что, – воскликнул Криворук. – Вы девушка моего лучшего друга!
– Одна из лучших девушек лучшего друга, – пробормотал Хромов себе под нос.
Бросив на него подозрительный взгляд, Анжелика обратилась к Криворуку:
– Я не имела в виду, что мы будем спать вместе.
– Да? – огорчился он.
– Мы положим вас на диване. Утром поплаваете в бассейне и станете свежий как огурчик.
– Огурчики не плавают. Огурчики…
Не сумев закончить мысль, Криворук позволил подхватить себя под руки и довести до коттеджа, но у порога неожиданно уперся, желая знать:
– А пять капель на сон грядущий у вас найдется?
– Найдется, найдется, – заверила его Анжелика. – Даже двадцать найдется, но ни одной каплей больше, договорились?
Усаженный в гостиной на диван, Криворук сунул в зубы сигарету и попросил открыть окна. Он был бледен, и сидящий напротив Хромов невесело подумал, что возни с ним предстоит еще немало. Однако, закурив, гость начал приходить в себя, растер лицо, покрутил головой и заставил себя сесть прямо. Теперь с ним можно было поговорить, и, пока Анжелика плескалась под душем, Хромов спросил:
– Давно на страже закона стоишь, Николай?
– Целую вечность, – ответил Криворук. – А ты в секретных агентах сколько ходишь?
– Жизней семь из девяти, которые мне отмерены.
– Ну, значит, две еще остались. Это на одну больше, чем у меня.
– Больше – не значит дольше, – изрек Хромов и решил сменить тему разговора, чтобы не будить лихо, пока оно тихо. – Во сколько встретимся завтра?
– Все-таки хочешь к «Самострелам» наведаться? – спросил Криворук, грузно откинувшись на спинку дивана.
– Там киллер, там. Я его нутром чую.
– Если и был, то сплыл.
– Я доберусь до него, – твердо произнес Хромов. – Где бы он ни был.
Криворук собирался что-то возразить, но тут в комнату вошла посвежевшая Анжелика в коротком бирюзовом кимоно с пояском. Ее волосы, заколотые на макушке, образовывали нечто вроде миниатюрного ядерного взрыва. От нее веяло чистотой и душистым мылом.
– Что будете пить? – спросила она светским тоном.
– Все равно, – сказал Криворук. – Но лучше водку.
– Одну рюмку, не больше. Договорились?
Анжелика заглянула в бар, отыскала там нужную бутылку и наполнила три стопки.
– Закусывать будете? – спросила она.
– В холодильнике есть сок, – сказал Хромов.
– Ананасный, виноградный и гранатовый, – подтвердила Анжелика. – Какой желаете?
– Гранатовый, – решил Криворук, совершенно отрезвевший от ее близости.
Анжелика вышла и вернулась со стаканами, которые были вручены мужчинам.
– Ну, – провозгласил Криворук, когда она присела на подлокотник кресла Хромова, – за присутствующих дам…
– Отменяется, – сказала Анжелика. – Слишком банально.
– Тогда… – Он замялся.
– Ну же, майор, – подзадорила она.
– Тогда, – собрался с мыслями Криворук, – за приятные сюрпризы, которые иногда дарит нам жизнь!
Мимо уха Хромова, который сидел спиной к окну, пролетел какой-то тяжелый овальный предмет и упал на ковер в центре комнаты.
Все трое завороженно уставились на зеленое металлическое яйцо, катящееся по направлению дивана, на котором сидел Криворук. Оно не выглядело угрожающим. Черная этикетка делала его похожим на крупный плод киви, купленный в супермаркете. Белые буквы на этикетке гласили: «Paintball Grenade».
Шутка? Сейчас их компанию обдаст фонтаном краски? Если бы Хромов не знал, что киллер имеет какое-то отношение к пейнтболу, он бы так и решил. Но вместо этого его обожгло чувство опасности.
– Ложись! – крикнул он и, оттолкнувшись ногами от пола, опрокинулся назад вместе с креслом и примостившейся рядом Анжеликой.
Падая, он попытался схватить ее в охапку, чтобы прикрыть собою, но она отпрянула, инстинктивно стремясь сохранить равновесие.
Взрыв прозвучал так, словно гром небесный грянул прямо в замкнутом помещении. Пол под Хромовым подпрыгнул, и на него обрушилась дверца бара вместе с градом бутылочных осколков и дождем спиртных напитков. Его полоснуло стеклом по щеке и макушке, но глаза не задело, а перевернутое кресло прикрыло его от осколков стальных, разлетевшихся по всей комнате.
Во второй раз его спасло то, что, полуоглушенный, он остался лежать, и вторая граната шлепнулась на пол на расстоянии вытянутой руки. Хромов поспешно схватил ее и метнул в дверной проем, потому что туда было сподручней, чем в окно. Закатившись за угол, граната взорвалась, и комнату затянуло удушливым дымом.
– Вот и выпили за приятные сюрпризы, – пробормотал Хромов, не слыша собственного голоса. – Эй! Есть кто живой?
Ему никто не ответил. В звенящей тишине было слышно, как потрескивает пламя, лижущее днище кресла. Хромов провел ладонью по лицу, и она стала красной, но это была не кровь, а гранатовый сок.
Не меньше минуты потребовалось ему на то, чтобы справиться с головокружением и, осторожно передвигаясь среди битого стекла, подняться на ноги. Если бы гранатометчик дождался этого момента, он бы без труда добил контуженого Хромова, но его и след простыл. Кем бы он ни был, а покушение получилось эффектное.
Гостиная походила на съемочную площадку для военной драмы. Большая часть мебели была искорежена. Ковер возле дивана дымился, в нем зияла черная дыра. Обивка дивана превратилась в лохмотья, как и одежда майора Криворука, оставшегося сидеть с запрокинутой головой. Его лицо было деформировано до такой степени, что один глаз сполз куда-то на щеку, а рот перекосило к противоположному уху. Туловище же выглядело так, словно на него высыпали груду требухи и фарша.
Запах сырого мяса был столь силен, что пробивался сквозь кислую вонь взрывчатки и горечь гари. «Скорая помощь» не требовалась. Криворук был таким же неодушевленным, как диван, на котором он погиб. В его кулаке был стиснут мобильник, оказавшийся неповрежденным. Действуя механически, как робот, Хромов завладел им.
