Сергей Самаров - Пуля из будущего
— Я разве когда-то буйствую? У меня вообще нет такой склонности.
— Зато у тебя есть склонность к убийству. Ты умеешь делать это. Не пытайся пока убивать Устаса. Он добрый человек, хотя очень боится показывать такое свое качество. Среди современных кавказских мужчин оно считается позорным пороком.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Потом поймешь. Подожди несколько дней. Все сам сообразишь. И скажи спасибо Бурлият, — сурово добавила Адина, словно не слышала его слов. — Это она тебя пожалела, почувствовала что-то такое, чего не уловила я. Я-то не слишком жалостливая. Пожелай счастья нашей девочке, лишенной его.
— Счастья ей! Только почему же она его не имеет? — Алексей замедлил шаги, приближаясь к женщине, но Устас, идущий впереди, не отреагировал на это.
— Ей скоро предстоит перенести множество тяжких бед, а она слепая. Разве ты не заметил?
— Извините. Не заметил, — честно сказал Николаев. — Она ходит так, будто все видит. И глаза у нее красивые.
— Красивые глаза тоже могут не видеть. А ходить она привыкла, все здесь знает. Каждый шаг повторяется изо дня в день. Скоро у нее этого дома не будет. Девочке придется учиться ходить в других местах. Все будут ее обижать. Защити ее, Алексей Николаев. Ты сможешь это сделать. Я знаю то, что не известно другим людям. Ты сможешь, захочешь и сделаешь это. Иначе с тобой всю оставшуюся жизнь будут происходить такие несчастья, о которых ты станешь жалеть, но никогда не сможешь от них избавиться. Нет такой силы, которая могла бы справиться с моим наговором. У вас, у русских, это, кажется, называется порчей. Если ты не сделаешь, что я прикажу, я наведу ее на всю твою жизнь. До самой смерти будешь страдать!
Садист Устас прошел мимо жены, замедлил шаг, но что-то сказать не решился и повернул направо. Адина плавной тенью скользнула в свою дверь и без звука прикрыла ее.
Алексей тоже свернул направо, вслед за садистом Устасом.
Глава 2
Капитан Лавренев быстро дозвонился до своего управления, назвал адрес, потом сказал, что требуется забрать задержанного и доставить в отделение.
— Собирайся. Едем. Машина выходит, — распорядился капитан.
Антон пожал плечами и пошел в комнату, чтобы одеться.
— Илья, присмотри за ним! — приказал Лавренев старшему лейтенанту Копылову.
— Я с вами поеду, — решительно заявила Лариса.
— Зачем? — не понял Лавренев. — Камеры у нас отдельно — мужские и женские. Все равно в одну вас не закроют. Лучше уж оставайтесь дома. Понадобитесь, мы за вами приедем и камеру вам подберем почище, без окурков в углу, не переживайте.
Антон обернулся и резко сказал:
— Никуда ты не поедешь. Я тебе поручение дал. Звони по этому номеру и рассказывай все, начиная со вчерашнего вечера. Упомяни про подобные случаи вообще, раньше. Еще скажи…
— Кому говорить? Кто там ответит?
— Не знаю. Это телефон отдела. Кто отзовется, тому и говори.
— А номер у тебя откуда?
— Сам в голову пришел. Понятно?
— Понятно.
— Я знаю, что говорю. Делай так, как я сказал. — Он прошел в комнату и стал одеваться.
Старший лейтенант Копытов с расстроенной физиономией смотрел за ним.
Когда Антон уже совсем собрался, он не выдержал и спросил:
— Слушай, парень, что ты там про взятку, про арест, про закрытое дело говорил?
— Все, что увидел, то и сказал. Готовь лапы под наручники, старлей. Я не смогу тебе помочь.
Капитан Лавренев подошел к ним и помешал старшему лейтенанту задать следующий вопрос, который у него уже был готов.
— Руки, задержанный!.. — потребовал капитан.
Антон послушно выполнил команду, и наручники защелкнулись.
Первым из квартиры вышел капитан Лавренев. За ним шагал Антон Денисов. С двух сторон от него и немного позади держались Копылов и молоденький лейтенант с водянистыми глазами. Классическая схема.
Когда они спускались, в подъезде никого не было.
«Вот и хорошо, — решил Антон. — А то подумают люди невесть что про новых жильцов. Еще накапают соседи хозяевам квартиры. Те ведь нас выселить могут. Не каждый день арендаторов выводят в наручниках».
Но на сей раз соседи прозевали такое важное событие. На скамейках у подъезда никого не было. Летом, в хорошую погоду, они представляли собой полигон, на котором оттачивали языки местные старушки. Теперь их, видимо, дождем смыло.
Зато полицейская «Газель» стояла прямо против подъезда. Антона приподняли и посадили туда. Голову, как в американских детективах, при этом жестко придержали, чтобы не ударился и не сказал потом, что его в полиции избивали, заставляя дать ложные показания.
Это обстоятельство капитан Лавренев пояснил в ответ на недоумение, вслух выраженное Антоном.
— А что, часто бьют? — прозвучал естественный дополнительный вопрос.
— А как без этого с вашим братом общаться! Надо бить сильно, больно, но аккуратно. Нас этому обстоятельства хорошо научили.
Антон понял, что его уже начинают запугивать, оказывать давление, пока еще маленькое, но очевидное.
— А адвокат мне полагается? — спросил он с весельем в голосе, пришедшем неведомо откуда.
— Полагается. Предоставим. У нас их много. А когда подозреваемого бьют, адвокат в туалет выходит. Это общепринятая практика.
— Лариса уже дозвонилась, — заявил Антон и улыбнулся.
Он уже знал, что будет дальше, вернее, видел все точно так же, как минувшим вечером — трагические события на дороге. Все вместе, без разделения на факты и эпизоды, каким-то монолитным блоком. Антон уже сам разделял его в хронологическом порядке.
Это время суток оказалось вполне удачным для поездок по Москве. Машин на дорогах было немного. Полицейская сирена и проблесковый синий маячок, включенные водителем, казались арестанту излишествами. И без них можно было ехать на приличной скорости.
— На следующем перекрестке правительственный кортеж проследует. Скажите водителю, чтобы притормозил. Они нас не пропустят, — подсказал Антон.
Водитель услышал его и сам сбросил скорость. Кортеж и в самом деле проследовал. Спереди и сзади него тоже держались машины с проблесковыми маячками и сиренами.
— Кого везут? — спросил капитан Лавренев.
— Никого. С техобслуживания в гараж машины перегоняют, — ответил Антон.
Старший лейтенант Копылов сидел рядом с водителем. Он опустил голову и вообще ничего не слышал и не видел.
До отделения полиции они добрались через тридцать минут. От машины до дверей шли в том же порядке, что и прежде, перед отъездом. На крыльце стояли люди. Как гражданские, так и в форме, в том числе несколько омоновцев.
Лавренев уже открыл дверь, когда кто-то со стороны позвал:
— Копылов, Илюша!..
Старший лейтенант шагнул в ту сторону. Ему сунули какую-то бумагу, согнутую пополам. Он взял лист двумя руками, раскрыл, и тут же на его кистях защелкнулись наручники. По бокам у старшего лейтенанта сразу встали два омоновца. Точно так же, как сам он только что стоял позади Антона.
Капитан Лавренев остановился, желая выяснить ситуацию, но не удержался и посмотрел на Денисова.
Тот заранее знал о том, что сейчас произойдет, и заявил:
— Что и требовалось доказать. Как я и обещал!..
Лавреневу этого было мало, но к нему тут же подошел какой-то человек в гражданском, показал ему развернутое удостоверение и представился:
— Подполковник Скоков, служба собственной безопасности главка. Как нам пройти в кабинет старшего лейтенанта?
— Зачем?
— Я должен вам предъявлять ордер на обыск?
— Дежурный вас проводит, товарищ подполковник. Я пока с задержанным занят. Извините.
Старшего лейтенанта Копылова увели первым. Придержали дверь, да и голову тоже. Наверное, по той же причине, чтобы не разбил себе лицо. На Антона Копылов посмотрел с такой лютой ненавистью, будто тот сдал его службе собственной безопасности МВД или, по крайней мере, лично всучил ему взятку.
Антон в ответ только пожал плечами. Он развел бы руки, если бы не браслеты.
Устас привел рядового Николаева на кухню, угловое помещение с окнами на две стороны. Посреди нее лежал толстый палас, свернутый вдвое. Рядовой Николаев был военным разведчиком. Войдя в дом и увидев на кухне такой ковер, он сразу решил, что тот что-то прикрывает.
Палас на кухне, где что-то жирное и липкое запросто может упасть на пол или пролиться, — это нонсенс. В нормальных домах так не бывает. Тем более что палас явно дорогой, толстенный. Пленнику сразу стало понятно, что он усиливает звукоизоляцию.
Садист показал на люк в полу, рядом с паласом, жестом показал рядовому Николаеву, что тот должен делать. Вниз вела лестница, крутая, на которой в темноте запросто можно было бы и ноги сломать. Пленник разглядел сверху, что под ней, в полу был еще один люк.
Алексей не спешил спускаться.
