Евгений Сухов - Месть смотрящего
Беспалый, еще не встретившись со Шрамом, пока не мог придумать, чем бы тот мог быть ему полезен, но врожденная страсть к коварным интригам заставила его принять решение: Шрама надо взять на крючок. В любом случае это будет полезно и рано или поздно пригодится.
Беспалый был отличным физиономистом и психологом. Пятнадцати минут разговора ему хватило, чтобы всесторонне составить для себя психологический портрет Шрама: коварен, жаден, любит риск, но никогда не станет идти напролом. Однако собственным благополучием дорожит больше всего на свете.
И он решил не тянуть.
– Мы можем здесь говорить? Мне надо вам сказать нечто очень важное, – напуская на себя фальшивую тревогу, сказал Беспалый и сделал пальцем круговое движение, давая понять, что стены могут быть оборудованы микрофонами.
– Конечно, – легко согласился Степанов, – именно поэтому мы здесь с вами и встретились. Это безопасное место. Тут нет прослушки. Телефонов, как видите, тоже не имеется, и стены чистые.
Шрам изо всех сил старался не показать своего беспокойства. Он занервничал сразу, как только увидел Беспалого.
Николай заблаговременно предупредил его о госте и посоветовал вести себя с ним осторожно и по возможности помогать в розыске, добавив при этом, что тот является начальником колонии строгого режима, чем только зародил в душе Степанова тревогу.
– Я должен вас предупредить, что наш общий знакомый пока не в курсе того, что я сейчас вам скажу, – понизив голос, проговорил Беспалый. – Пусть это пока останется между нами. – И, не дожидаясь ответа Шрама, продолжил: – Игнатову, по-видимому, удалось бежать из колонии. И в настоящее время он жив. Трудно сказать, насколько он здоров, но то, что он жив, это точно!
Беспалый не ошибался. От спокойного самодовольства питерского смотрящего не осталось и следа. Он побледнел.
Прошло долгих несколько минут, прежде чем ему удалось вернуть самообладание. Улыбнулся даже.
– Насколько достоверны эти сведения?
– Есть люди, которые встретили его в тайге. Они сейчас допрошены. По их описаниям внешность этого побегушника полностью соответствует сбежавшему Варягу, – твердо произнес Беспалый.
– Почему же раньше была другая информация? – глухо выдавил Шрам.
– Обычная несогласованность.
– Неожиданное сообщение, прямо хочу сказать.
– Вы ведь, насколько я понимаю, с ним были хорошо знакомы?
Нажал на последние слова, стараясь придать словам некоторую степень задушевности. Прием несложный, но весьма эффективно действует во время вербовки.
Оказавшись в своей стихии, Беспалый даже воодушевился.
– В каком смысле? – спросил Шрам злобно.
Ага, начинаешь выходить из себя, стало быть, почувствовал подвох. Теперь ты попался, голубь!
– В том смысле… что вы должны знать повадки Варяга. Я вот за полгода их изучил. Он опасный человек, хитрый, изворотливый. А самое главное – упрямый и невероятно живучий. В нем воля к выживанию прямо-таки звериная, волчья. Если ему удалось выйти из колонии – а это сделать было очень непросто, – то не исключаю, что он непременно вернется сюда… В Питер!
Шрам молча поглядел в глаза Беспалому. Александр Тимофеевич прочитал в его взгляде то, что и рассчитывал: страх и лютую ненависть.
Подполковник Беспалый наклонился поближе к Шраму и вкрадчиво зашептал почти в самое ухо:
– Возможно, вам придется хорошо подготовиться к встрече с ним. Прошло уже почти полторы недели. Не исключаю того, что он может объявиться здесь со дня на день.
Беспалый и сейчас толком не знал, какую выгоду ему сулит сотрудничество со Шрамом, но одно он знал твердо: Шрам точно так же, как и он, Беспалый, люто ненавидит Варяга и любой ценой готов уничтожить его. В этом хотя бы они были союзниками.
– Но это так, к слову. А вообще я прибыл сюда по делам службы, – продолжал Беспалый как ни в чем не бывало.
– И в чем заключается ваша служба?
– Мне надо составить более подробное представление об обстоятельствах поимки Варяга… А Николай Иванович сказал мне, что от вас я могу узнать много полезной информации. Его же его взяли у вас… в Питере… перед тем как его доставили ко мне на зону. Вы с ним случайно не встречались накануне ареста? Насколько мне известно, его захватили на квартире одного из здешних авторитетных людей… Погодите, дайте вспомнить, – приложил он пальцы ко лбу, – кажется, его звали Михаил Пузырев, погоняло – Пузырь. Так?
Шрам не отвел взгляда.
– А арестовали его действительно на квартире Пузырева… Это ни для кого не секрет. Но с Варягом я не виделся. У него тут были какие-то свои дела.
– А кроме Пузыря, никто не знал, что он тут делал, с кем встречался?
Шрам старался держаться равнодушно.
– Не знаю. Я не в курсе. Да и честно говоря, это меня мало интересует. У меня своих дел по горло.
– Но вы же не могли не знать о том, что его пытались убить в колонии.
Шрам заколебался, обдумывая ответ.
– Конечно. Газеты ведь писали…
– Нет, я имею в виду – из первых рук. Разве… наши общие знакомые вам ничего о нем не сообщали?
– Что-то я вас не пойму, о каких общих знакомых вы говорите? – холодно спросил Шрам.
Беспалый забеспокоился всерьез. Kaков шельма! С ним следует вести себя поосторожнее.
– Хм… Возможно, я что-то не понимаю, но мне показалось, что у вас достаточно оснований, чтобы ненавидеть Варяга. Здесь наши интересы с вами соответствуют всецело. И если вы созреете для данного решения, то дайте мне, пожалуйста, знать.
При последних словах подполковник поднялся и, едва кивнув на прощание, направился к двери.
* * *
Известие, поведанное подполковником Беспалым, повергло Шрама в шок. Если это правда, что Варяг жив, то он обязательно нагрянет в Питер, стянет сюда верных людей и расставит свои капканы. Шрам знал, что когда Варяг объявит на него охоту, то наезды Придана покажутся ему детскими шалостями.
Вернувшись к себе в офис в «Прибалтийскую», Шрам первым делом позвонил Моне. Узнав, что новостей о Сержанте нет, невольно загрустил. Подумав, отдал команду: как только Сержант выйдет на связь, отложить заказ на Придана и посулить ему любой гонорар за устранение Варяга. Шрам надеялся на то, что давняя вражда Сержанта и Варяга окажет ему добрую услугу и что киллера не придется долго упрашивать.
Глава 7
Убивать людей несложно Около трех часов дня из пятиэтажного кирпичного дома на Литейном проспекте вышел мужчина крепкого сложения, в темных очках, с усиками и в соломенной шляпе. В руке он держал черный пластиковый потрепанный кейс. Редкие прохожие не обращали на пешехода внимания. Но если бы внимательный наблюдатель присмотрелся к мужчине и к кейсу в его руке, то сразу бы отметил тяжесть ноши. Похоже, в кейсе лежали не бухгалтерские счета и даже не деньги.
Но наблюдать за ним сейчас было некому.
Никто из его многочисленных недругов, да и немногих друзей не догадывался, что суперкиллер Степан Юрьев по кличке Сержант находится в Петербурге. Скоро, кому надо, об этом узнают: покидая Лос-Анджелес, он сообщил Егерю, что едет в Россию. А где его найти в России, Егерь знает.
Так что если он кому понадобится – его найдут!
Сейчас, конечно, Сержанту требовалась полная конспирация. Никто не должен знать, что он приходит сюда на Литейный, берет из тайника в квартире кейс со снайперской винтовкой и идет на очередное дело.
Сержанта уже давно терзали мысли. Убивать людей несложно, особенно когда подобное занятие становится всего-то ремеслом, за которое платят приличные деньги. Задача профессионала заключается в том, чтобы исполнить его без брака.
Юрьев понимал, что ему приходится заниматься мерзким делом. Но ведь, черт побери, те, кого он убивал, ничуть не лучше его. Иногда свою профессию он сравнивал с работой собачника, который вынужден расстреливать беззащитных животных только лишь для того, чтобы они не захламили весь город.
Когда-то он убивал по приказу командира, потом – за деньги, потом это вошло в привычку. Но, кажется, впервые за долгие годы своего киллерского ремесла Сержант трудился бесплатно – из принципа. Предательство Шрама возмутило его до глубины души. Ладно, если он – мразь, то пусть его мерзкое ремесло послужит уничтожению всякой другой мрази. Так почему-то получилось, что Шрам, погубив Варяга и его корешей, словно нанес ему, Сержанту, смертельное оскорбление. И Сержант не мог не снести этого оскорбления. Теперь, когда Варяг мертв, обида на него куда-то улетучилась, но где-то в глубине души он начинает осознавать, что Варяга ему не хватает.
Наверно, Сержант ощущал себя отомщенным. Но и радости от мысли, что Варяг сгинул, тоже не было. С его гибелью образовалась какая-то пустота. И тем острее ранило его предательство Шрама, который из своего властолюбия и жадности заманил смотрящего России в гибельную ловушку.
Сержант всегда был далек от внутренних разборок в российском криминальном мире, и ему по большому счету было наплевать на расстановку сил в воровской иерархии. А в истории с поимкой и гибелью Варяга его больше всего удручало то, что Шрам преступил, как говорится, корпоративные законы. Ведь что ни говори, а уголовный мир, или, как принято сейчас писать в газетах, мир организованной преступности, – такая же артель, как артель старателей или лесорубов, все члены которой должны свято соблюдать правила общежития и ремесла.
