Кирилл Казанцев - Команда мести
Не испугался…
– Человеку плохо.
– Так надо «Скорую»!
– Ничего, мы сами отвезем.
И тут же, как по заказу, рядышком затормозила машина. Что-то большое и черное – подробнее скрюченный адвокат разглядеть не смог. Да и не до того ему, собственно, было…
Артур и сам не заметил, как оказался на заднем сиденье машины, которая тут же сорвалась с места. Туман в глазах правозащитника начал было рассеиваться, но разглядеть толком он так ничего и не смог. Кто-то, сидящий рядом с ним, – надо полагать, тот самый здоровяк, что так бесцеремонно пристал к нему на улице, – сгреб адвоката за шиворот и легко завалил вниз, на пол между сиденьями. И еще ноги на спину поставил.
Гудел двигатель, они куда-то ехали. Куда – адвокат не имел ни малейшего представления. Похитители своими планами в отношении правозащитника не делились. Ни между собой, ни тем более с пленником. Рубчатые подошвы кроссовок больно давили на спину.
– Я… Это… – попытался было внести хоть какую-то ясность отдышавшийся наконец-то Артур.
И тут же получил достаточно увесистый и болезненный удар ногой по ребрам.
– Вафельник захлопни, чмурло! – грубо посоветовали сверху. Адвокату пришлось подчиниться силе.
Ехали довольно долго. Всю дорогу Артур молил Господа о том, чтобы машину остановили для проверки гаишники. Остановят, заглянут в салон, а там такое… И Артур спасен.
Однако сегодня был явно не его день. Стражи дорог, проявляющие активность как раз в те минуты, когда куда-то опаздываешь, сейчас как будто вымерли. Машину никто не остановил. А через некоторое время она вообще съехала с асфальта на грунтовку – прыжки кроссовок на спине участились и приняли беспорядочный характер.
Неожиданно машина встала. Двигатель заглох, хлопнула дверь, и кто-то, бесцеремонно ступая по спине адвоката, выбрался наружу. Сам адвокат притих – даже болезненный стон сумел сдержать. Сейчас салон машины казался ему чем-то типа крепости. И покидать его он категорически не хотел.
Впрочем, его желания мало заботили его пленителей. Правозащитника грубо схватили за шиворот и выволокли наружу, швырнув на мокрую траву. Только тогда Артур попытался оглядеться.
Они находились в каком-то лесу. В каком? А кто его знает. Красногорск вообще окружен многочисленными лесами, рощами и колками. А что вы хотели – таежный край…
Хотя лес – это ерунда. Хуже всего то, что они были здесь только втроем – если, конечно, не считать автомобиля. Лежа на земле, Артур боялся даже глаза поднять. Но две пары ног перед собой видел. На расстоянии вытянутой руки. И место, куда они приехали, и поведение захватчиков не сулили правозащитнику ничего хорошего.
Так оно и получилось. Его опять грубо сгребли, оторвали от земли, поволокли куда-то в сторону. Там быстро и сноровисто – чувствовался опыт захватчиков в такого рода делах – привязали к дереву.
Через несколько секунд перед адвокатом возник тот самый здоровяк с бандитской рожей. В руках у него был огромнейших размеров нож… Вот теперь Артуру стало по-настоящему плохо.
Здоровяк воткнул нож в землю и, присев у ног адвоката, начал деловито расстегивать его брюки.
– Что вы делаете?! – почти простонал правозащитник.
– Посмотрим, что там у тебя есть, – не поднимая головы, ответил здоровяк. – Может, лишнее что… Надо будет отрезать.
Брюки были спущены на щиколотки. Прохладный ветерок, которому адвокат еще так недавно радовался, неприятно поглаживал голые ноги и… все остальное. А здоровяк выдернул свой нож, опять оскалился на адвоката стальными фиксами и негромко пропел:
– Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько честных душ я загубил…
Адвокат почувствовал ледяное прикосновение лезвия внизу живота. Он неподвижно замер, опасаясь вздохнуть и стараясь втянуть и живот, да и все остальное в себя, однако все равно чувствовал холод ножа.
– Ну, что? – спросил здоровяк. – Будем сразу резать? Или, может, поговорим?
– П-п-поговорим! – уцепился за это слово правозащитник, как утопающий за спасательный круг. Больше всего пугал даже не сам нож, и не страх за то место, к которому примерялись. Больше всего адвоката пугало отношение этого парня. Достаточно было один раз встретиться глазами, чтобы понять – отрежет. Не задумываясь и не сожалея. И совесть его мучить не будет, и по ночам будет спокойно спать.
– Тогда так. Я задаю вопросы – ты на них отвечаешь. Если мне хотя бы покажется, что ты врешь… Хась – и у тебя будет очень звонкий красивый голос. Тоненький такой… Согласен?
Адвокат торопливо, опасаясь не успеть, – кто его знает, что у этого отморозка на уме? – закивал, не в силах вымолвить ни единого слова.
– Тогда первый вопрос – где и как мне найти твоего клиента, Тошали Бобошерова…
Глава 4
Уже довольно пожилой, но пока еще бодрый мужчина, невысокий, полноватый, с любопытством оглядывался по сторонам. В его жизни происходило всякое. Бывал он в резиденциях королей и министров, в домах серьезных деловых людей… Причем не в России – тут настоящих деловых, тех, кого называют промышленниками и финансистами, не может быть в принципе, – а в других странах, которые, в отличие от горячо любимой Родины, принято считать цивилизованными. Пусть даже они и находятся на Африканском континенте.
А вот здесь, в администрации президента родной страны, оказался впервые. И разговор, надо сказать, шел такой… Странный.
– Кхм… – Хозяин кабинета был несколько смущен. – Короче, так, Виктор Ильич. Последние успехи нашей разведки… как вы понимаете, успехи более чем сомнительные… вызвали серьезную озабоченность президента. После ряда консультаций было принято решение – создать дополнительный координирующий орган. Что-то вроде межведомственного управления. Формально это будет комитет Совета безопасности. Ну, а неформально… – Чиновник замолчал. Оно и понятно. В отличие от гостя, он не был специалистом в области разведки. Интриговать, угадывать желание Хозяина, подставлять конкурентов – это запросто. А вот так… Однако он никогда бы не добился своего положения, если бы не умел с самым уверенным видом рассуждать о вещах, просто недоступных его восприятию. – Вам предлагается возглавить этот комитет, – чуть приосанившись, закончил хозяин кабинета.
– Я согласен, – просто ответил Виктор Ильич. И его ответ чиновника удивил.
То, что ему предлагалось, не было синекурой, кормушкой для чинуш, по какой-то причине отодвинутых от власти. Новую структуру предстояло создавать с нуля, на пустом месте, не имея никаких теоретических и практических наработок. А ведь человек далеко не молод. И вот так, не потребовав времени на раздумье, не попытавшись выторговать себе чего-нибудь такого… Чтобы и самому хватило, и внукам чтоб осталось. Соглашается?! Ему что, за державу обидно?! Так не осталось же таких! Не могло остаться! Их же всячески – это уж хозяин кабинета знал не понаслышке, сам принимал участие – всячески изживали, давили, «стирали» из этой жизни. Не потому, что они могли чем-то повредить. Просто рядом с такими очень ярко чувствуется собственное убожество и гниль. Они – постоянное напоминание о том, что ты – низок. Не в смысле физического роста…
– Я согласен, – повторил Виктор Ильич, нарушив затянувшуюся паузу.
– Ну… Хорошо. – Чиновник постарался взять себя в руки. – Будем считать, что вы получили карт-бланш. Продумайте структуру, штаты, основные направления деятельности. Учить вас нечему – вы известный в этой области специалист.
– Кого я могу взять в штат? – деловито спросил Виктор Ильич.
– Кого хотите! – развел руками хозяин высокого кабинета. – Хоть Анну Чапмен.
Это он пошутил так. Однако его собеседник на шутку отреагировал несколько своеобразно. Не улыбнулся, а только скривил лицо в брезгливой гримасе и сказал:
– Хорошо. Через неделю я представлю свои соображения.
– Отлично! – обрадовался чиновник и поднялся, тем самым давая понять, что аудиенция закончена. Протянул руку, прощаясь. – И имейте в виду, президент очень на вас надеется…
Последняя фраза была сказана тоном интимным, доверительным. Но Виктор Ильич и на это не отреагировал. Только кивнул, пожал протянутую руку и вышел за дверь. Чиновник отметил, что, несмотря на возраст, двигается он довольно легко. Незаметно в нем пока старческой немощи. После ухода визитера он долго смотрел на дверь, за которой тот скрылся. Разговор оставил неприятное ощущение. Для хозяина кабинета, привыкшего считать себя лицом важным, значительным, олицетворением государства, такое было внове. Этот старик вел себя так – вроде бы не тот, кто его пригласил для беседы, главный, а он сам. Не было в нем почтительности, угодливости, стремления понравиться важной персоне. Он вообще не видел в хозяине кабинета этой самой персоны. Хорошо хоть, не выражал открыто свое презрение.
«Он себя еще покажет, – подумал чиновник. – Наплачемся мы с ним». Впрочем, не ему решать. Он всего лишь исполнял указание шефа. Хозяина. А уж чем тому приглянулся этот старик – вникать в это не входило в его задачи.
