Дмитрий Черкасов - Балканский тигр
Милошевич опять всем все испортил.
За несгибаемую волю югославского Президента расплачивался сербский народ. Если в первые дни конфликта авиация НАТО еще соблюдала кое-какие нормы и старалась поражать именно военные объекты, то через неделю бомбы все чаще и чаще падали на многоквартирные дома, детские сады и больницы. Западные пилоты, напуганные внезапными атаками сербских ПВО и авиации, против которых была бессильна тактика «точечных ударов», освобождали свои самолеты над первыми же попавшимися объектами недалеко от границы и тут же поворачивали обратно.
За три с половиной недели, что минули с момента начала операции «Решительная сила», не было уничтожено ни одного наземного зенитно-ракетного комплекса армии Югославии; сгорел только один «МиГ-21», стоящий на земле, да и то по случайности. Скорее всего, его специально оставили на открытом месте — как приманку. Так что успехи авиации НАТО в деле подрыва военной машины Югославии оказались весьма сомнительными.
Зато количество погибших мирных жителей исчислялось сотнями. Еще больше было раненых, в особенности детей. Уже на десятый день конфликта на Югославию посыпались кассетные бомбы, оснащенные сюрпризами в виде игрушек, бейсбольных мячей и алюминиевых баночек с надписью «Кока-кола». Каждый такой внешне безобидный предмет содержал в себе от ста до четырехсот граммов тринитротолуола, перемешанного со стальными шариками. При ударе о поверхность «игрушки» ставились на боевой взвод и взрывались от малейшего прикосновения. Команды югославских саперов мотались по всей стране, бойцы спали по два часа в сутки, но не справлялись с лавиной сигналов об обнаружении все новых и новых сюрпризов.
Больницы были переполнены. Врачи, среди которых были и добровольцы из многих стран мира, констатировали тяжелейшие осколочные ранения, сравнимые с теми, что описаны в работах по полевой хирургии времен вьетнамской и корейской войн. Там американские «гуманисты» также испытывали оружие, закамуфлированное под безобидные предметы.
Но и это еще не все.
Чтобы затруднить передвижение войск по территории Сербии, самолеты НАТО высеяли несколько сотен тысяч прыгающих мин — пластиковых цилиндров, которые далеко не всегда обнаруживают армейские миноискатели. На минах подрывались крестьяне, выходящие на полевые работы. В сельских районах назревала паника.
А в пресс-центре НАТО в Брюсселе суетливо угодливый Джеми Шеа победно врал журналистам о грандиозных успехах операции и демонстрировал на видеомониторе сфабрикованные компьютерной графической станцией «попадания» по югославским военным объектам…
Герхардт Хенкель немного уменьшил стреловидность крыла, и скорость «Торнадо» снизилась с девятисот пятидесяти до восьмисот километров в час. Через минуту самолет должен был пересечь административную границу Косово и Сербии. Пилот плавно отдал штурвал, и машина опустилась до высоты полтора километра над уровнем моря[5]. Теперь маршрут истребителя пролегал над горным хребтом, на котором невозможно было разместить мобильную систему ПВО из-за изломанного рельефа.
По этому пути Хенкель летал уже девять раз. Маршрут был совершенно безопасен и выводил напрямую к равнине, где располагались сербские города и военные базы. При первых признаках опасности можно было развернуть самолет и вернуться к горному массиву, где, благодаря скорости и маневренности, «Торнадо» мог потягаться с югославскими истребителями.
Герхардт немного расслабился. Перед бомбометанием он старался успокоить нервы, чтобы сконцентрироваться непосредственно при выходе на цель.
Когда «Торнадо» достиг середины ущелья и проходил в трехстах метрах над зубчатой вершиной самой высокой в этом районе горы, экран бортового компьютера полыхнул желтым огнем, и по ушам обоих пилотов ударил вой системы оповещения об активной радиолокации. Бортовая вычислительная машина «Спирит 3» не справилась с обработкой данных и зависла, предоставив пилотам честь выкарабкиваться самим.
Хенкель бросил машину в противоракетный маневр, лихорадочно пытаясь сообразить, откуда в непроходимом ущелье оказались сразу три мощнейших локатора. Второй пилот тоже не растерялся, отстрелил тепловые ловушки и нажал кнопку пуска противорадарных ракет.
* * *
Услышав голос Стевана, Джуро нацепил огромный «крокодил» с синими пластиковыми рукоятками на минусовую клемму аккумулятора и приготовился проделать то же самое со вторым зажимом.
Раде поднял руку.
Прошло полторы минуты. Джуро взмок, будто бы его облили из ведра.
— Давай! — рявкнула рация голосом Срджана.
— Начали! — заорал Раде.
Джуро замкнул цепь, и электрический импульс из огромного танкового аккумулятора на сто двадцать ампер-часов включил три детекторных передатчика, подсоединенных к обычным телевизионным тарелкам…
Ловушка, сконструированная неистощимым на выдумки Рокотовым, была элементарна до предела. Вся так называемая «радарная система», ошеломившая пилотов «Торнадо», состояла из трех километров изолированного провода, старых антенн спутникового телевидения и кучки радиодеталей стоимостью двадцать долларов. Еще к ней прилагался аккумулятор.
За полдня Мирко и Войслав, увлекающиеся на досуге электротехникой, соорудили из подручных средств три примитивнейших передатчика, выдающих в эфир постоянный радиосигнал на частоте полторы тысячи мегагерц, что примерно соответствовало частоте наведения ракет класса «земля — воздух». Никакой точности сигнала не требовалось. Бортовые РЛС военных самолетов реагируют на все электромагнитные всплески, так или иначе могущие входить в спектр частот вражеской ПВО.
Передатчики получились столь мощными, что поставленный на испытаниях в ста метрах приемник чуть не полетел от перегрузки.
Владислав удовлетворенно потер руки.
Для создания иллюзии направленного радиолуча они присоединили к каждому передатчику по телевизионной тарелке. Затем все это смонтировали в единую систему, замкнув питание на аккумулятор. В результате образовался треугольник со сторонами по семьсот метров, в центр которого и вылетел немецкий «Торнадо».
Импульс трех одинаковых передатчиков вывел из строя бортовой компьютер машины. Тот не смог решить задачу «буриданова осла» и потерял драгоценные две секунды.
Спустя четверть минуты, как и было оговорено, Джуро отсоединил аккумулятор от цепи и поднял голову.
Оставалось ждать результата.
Из-за горы, скрывающей от Раде и Джуро место засады зенитчиков-партизан, донесся глухой удар и сверкнула вспышка.
Включенная на постоянный прием рация взорвалась радостными воплями Срджана, Мирко и Драгутина вперемежку с русскими выкриками Владислава.
Судя по какофонии в эфире, кто-то из стрелков попал в цель…
За одну целую и две десятых секунды Герхардт Хенкель успел сделать три вещи — бросить самолет влево, включить полный форсаж обоих турбореактивных двухконтурных двигателей «RB.199 Мк.101» и резко взять штурвал на себя.
«Торнадо» затрясло как в лихорадке, машина дважды дернулась и «свечкой» устремилась вверх. На пилотов навалилась перегрузка в шесть "g", зрение померкло, в ушах зазвенело от прилива крови к голове.
Слишком резкий маневр сорвал крепления радионавигационной системы «ТАСАN», размещенной в носовой части фюзеляжа, и электронный блок протаранил корпус мультиплексной информационной шины. От удара шина раскололась надвое, и нежная электроника многоцелевого истребителя приказала долго жить.
Всему виной стал незакрученный разгильдяем Серджио винт, про который тот забыл, занятый мыслями о симпатичном, но излишне грубом немецком пилоте.
Истребитель на секунду застыл вертикально, и в тот момент его поразили обе ракеты. Советские «Иглы» не обращают внимания на разные глупости вроде тепловых имитаторов.
Опустившийся на колено Владислав поймал самолет в прицельное приспособление и осторожно выбрал свободный ход курка.
— Приготовились… Давай!
Срджан продублировал команду в микрофон рации.
«Торнадо» внезапно дернулся и завалился на крыло, из его дюз вырвались тридцатиметровые языки пламени. Истребитель взбрыкнул, словно необъезженный конь, и встал на дыбы. Ущелье наполнил рев турбин.
Рокотов нажал на спуск.
«Игла» среагировала мгновенно, выбросив заряд со скоростью четыреста метров в секунду. Позади Влада взметнулось облако пыли от реактивной струи стартовавшей ракеты.
Через две секунды трехкилограммовая боеголовка рванула у среза левого двигателя «Торнадо» и превратила сопло в перекрученный восьмеркой лист металла.
Заряд Драгутина прошел по касательной мимо консоли правого крыла и сдетонировал от удара о поворотный пилон, с которого в это мгновение срывалась противорадарная ракета АОМ 88А «Харм». Шестьдесят шесть килограммов боезаряда «Харма» разнесли правое крыло истребителя и отбросили фюзеляж на сто метров вверх.
