Владимир Гриньков - Расстрельщик
Опять открылась дверца машины, молодой парень мелькнул и исчез. Второй охранник двинулся к арке. И почти сразу из машины вышел Базылев. Корнеев узнал его. У того было суровое и несколько утомленное выражение лица. К подъезду он шел скорым и твердым шагом. Телохранитель отставал примерно на метр. Корнеев сдвинул бегунок замка и толкнул дверь. Она распахнулась легко и бесшумно. Базылев обернулся. Телохранителя из-за двери не было видно. Корнеев выстрелил дважды, одна пуля попала жертве в грудь, вторая в голову, и Базылев упал. Корнеев рванул на себя дверь, она захлопнулась, щелкнул замок. И почти сразу снаружи ударили выстрелы, но Корнеев уже упал в лаз и был в безопасности.
Наверху его ждали. Фургон стоял у самой стены. Боковая дверь была распахнута. Сильные руки рывком втянули Корнеева в фургон, и машина отъехала. Никто ни о чем не спрашивал, но Корнеев не стал томить своих спутников.
– Две пули, – сказал он. – В грудь и в голову. Не выживет.
Глава 12
Сообщение о покушении на Базылева, переданное в вечернем выпуске новостей, оказалось коротким: совершено покушение, покушавшийся скрылся, по факту возбуждено уголовное дело. И показали место происшествия. Там уже не было ничего, кроме пятен крови на асфальте.
Корнеев подгадал время, когда остался в комнате один, и позвонил Христичу.
– Как дела? – поинтересовался коротко.
– Мы не можем найти его следов, Вадим. Его сразу же увезли. Ищем.
Это означало, что Базылева нигде нет – ни в больницах, ни в моргах.
– Ты отдыхай, – предложил Христич. – Пару отгулов заработал.
Два дня Корнеев просидел в кресле перед телевизором. Он переключался с канала на канал, просматривая все выпуски новостей, но о Базылеве ни разу не упомянули, словно ничего и не случилось. И Христич не мог сообщить ничего вразумительного.
На третий день после покушения, вечером, пришли Захаровы. Рита испекла пирог. Корнеев принес из магазина вино, стол получился вполне праздничным, но ощущения праздника не было.
– Как там Баку? – спросила Тамара, когда сели за стол.
– Баку? – нахмурился, вспоминая, Корнеев.
– Да, твоя командировка.
– Ах, это. Ничего, нормально.
Для него та история уже ушла в прошлое и казалась почти нереальной, потому что ее заслонили события последних дней.
– У них там действительно все так страшно?
– Что именно? – опять не понял Корнеев.
– Ну, как по телевизору показывают. То в метро бомба взорвется, то еще какая напасть.
– Телевидение иногда неверно расставляет акценты, – туманно заметил Корнеев.
Паша Захаров с невозмутимым видом орудовал вилкой.
– Да, – после паузы подключился он к разговору. – Сейчас верить тому, что сообщают… – Сделал неопределенный жест рукой. Показывал, что верить никак нельзя.
– Но иногда мне кажется, что везде неспокойно, – пожала плечами Тамара. – Есть Москва, и есть все остальное. И в этом «остальном» так плохо…
– А в Москве разве хорошо? – отозвался Захаров.
– Плохо, – согласилась с ним жена. – Но везде еще хуже. – И опять повернулась к Корнееву: – Вот ты был в Баку, Вадим…
Захаров бросил на друга быстрый взгляд.
– Ведь это другой мир. Правда?
– В общем, да, – вынужден был подтвердить Корнеев.
Его тяготил разговор, но он всеми силами старался скрыть это. Никто ничего и не замечал, похоже. Рита подносила блюда. Захаров задумчиво ковырял в тарелке. А Тамара была вполне удовлетворена течением беседы.
– Они агрессивные, да?
– Кто?
– Азербайджанцы.
– Ну почему же, – неопределенно протянул Корнеев.
– Мусульмане все-таки.
– Мусульмане мусульманам рознь.
– Не скажи. Все они исламисты.
– В исламе множество течений, – вяло пояснил жене Захаров.
– Только не теоретизируй сейчас, – попросила Тамара. – Человек там был, видел своими глазами.
– Вадим, она тебя заездит в два счета, – предупредил Захаров. – Пойдем лучше воздухом на балконе подышим.
Корнееву вдруг показалось, что дело не в опасениях Захарова насчет излишней настырности Тамары, поэтому он, будто извиняясь, улыбнулся ей и отправился на балкон. Захаров вышел следом, плотно прикрыл за собой дверь. Спросил:
– Как там Кипр?
Вопрос был, как удар, внезапный. Корнеев даже вздрогнул.
– Что такое? – спросил он, поспешно собирая рассыпавшиеся в беспорядке мысли.
Захаров смотрел не на него, а вниз, на землю. Там ребята гоняли мяч. Один из мальчишек, постарше, верховодил, и мяч почти все время был у него.
– Как Кипр, спрашиваю? – все так же негромко сказал Захаров и повернул наконец голову.
Улыбнулся, чтобы показать, что ничего, собственно, не происходит. Корнеев не знал, как следует себя вести.
– Ты прости меня, Вадим. Это было не совсем порядочно, но меня заставили. Я бы ничего тебе сейчас и не сказал, но у меня неприятности.
– Какие неприятности?
– У меня человек пропал.
– Не понял.
– Сотрудник мой исчез. Бесследно. Там, на Кипре. Надя Ткаченко.
Большего потрясения в своей жизни Корнееву еще не доводилось испытывать. Он молчал, потому что начисто лишился дара речи. Захаров понял, что информацию надо выдавать прямо сейчас, пока собеседник пребывает в смятении.
– Дурацкая история, Вадим. Ты засобирался в командировку, якобы в Баку, а моей Тамаре втемяшилось в голову, будто ты Ритке голову морочишь. Адюльтер. Зная мои возможности, потребовала от меня твою честность проверить. А я по глупости согласился.
Видимо, «по глупости» ему самому показалось недостаточно правдоподобным объяснением, и он поправился:
– Или я делаю это, или – все.
– Что – все? – начал обретать дар речи Корнеев.
– Развод, Вадим. Сестра, говорит, мне дороже, чем ты. В общем, заслал я по твоему следу сотрудницу.
– Что это за структура, где ты сейчас работаешь?
– Коммерческая охрана. У нас своя агентура, то да се. Я там не последний человек, вот и воспользовался возможностями. – Подумал и добавил: – Себе на голову.
– Как ты мог? – вспылил Корнеев.
Значит, все, что сказал ему Христич, – правда, Надю к нему подослали.
– Она должна была привезти фотографии из твоего «Баку», – сказал со вздохом Захаров. – Только и всего. И где бы ты ни был, я сказал бы Тамаре, что снимки действительно сделаны в Баку.
Пытался оправдаться хотя бы задним числом. Но выглядело это довольно жалко. В подобных случаях бьют по лицу и рвут отношения навсегда. Корнеев так и поступил бы. Но вся штука была в том, что Надю Ткаченко полковник Христич выкрал с Кипра и теперь удерживал у себя. И это полностью меняло дело. Корнеев раздумывал, но не мог решить, как следует поступить.
– Глупая история, Вадим. И я не знаю, как буду из нее выпутываться.
– И я.
– И ты? – удивился Захаров.
– Твоя Надя у нас. Ее раскрыли и теперь пытаются выяснить, кто ее ко мне подослал.
– Выяснили? – быстро спросил Захаров.
– Пока нет.
– Ч-черт! – сказал Захаров.
Он выглядел встревоженным. Похоже, его действительно ожидали серьезные неприятности.
– Ее как-то можно вызволить?
– Не думаю, – безжалостно заявил Корнеев. – Мы-то аналитики, люди мирные, но ее взяла служба прикрытия, там все серьезнее.
Говорил полуправду, но большего не мог позволить себе сказать.
– Если выйдут на нас… – протянул Захаров и страдальчески поморщился.
– Что тогда?
– Лицензию отберут. Поскольку это случится из-за меня, меня турнут из фирмы.
И это будет гораздо меньше, чем ты заслужил, подумал Корнеев. Он никогда не ожидал подлости от Захарова, и случившееся оказалось для него весьма неприятным сюрпризом. И ему еще предстояло вызволять эту горе-разведчицу. Если Христич выяснит, что она заслана родственниками самого Корнеева, – доведется пережить немало скверных минут. Корнеев это предчувствовал и неимоверно злился.
– Сволочь ты, – сказал он в сердцах.
Захаров промолчал. Значит, ничего не мог возразить.
Глава 13
Корнеев приехал в особняк ранним утром. Христич уже сидел у себя.
– Никаких новостей, Вадим.
У полковника был вид уставшего и обескураженного происходящим человека.
– Как ваша подопечная?
– Ты о ком?
– О той женщине, которую вывезли с Кипра.
– Ах, она… – Христич поскучнел. – Работаем.
– Я хочу ее видеть.
– Зачем?
– Хочу.
– Свои «хочу» оставляй дома.
– Я хочу ее видеть!
– Да какого черта! – взорвался Христич. – У нас проблемы, мой дорогой! Серьезные проблемы! А у тебя голова занята неизвестно чем! Мы Базылева не можем найти. Нигде. Ты это понимаешь? У нас даже нет подтверждения его смерти. А ты о какой-то бабе печешься!
Про Базылева было сказано неспроста. Фактически упрек. Ему, Корнееву. Потому что доказательства добросовестности выполненной работы – трупа – не было. Свои сомнения в успехе проведенной операции Христич сейчас выразил впервые. Корнеев закусил губу.
