Лев Пучков - Наша личная война
Теперь пара слов о «смежниках». Информации немного, но характеризующие моменты присутствуют.
Лейтенант ГРУ – Сергей Александрович Кочергин. Выглядит как минимум на двадцать пять. На самом деле имеет от роду неполных двадцать. Акселерат! Студент-заочник МГИМО. Из семьи высшего столичного света. Холост, естественно.
Вопросы: зачем такого салагу дали в команду? В ГРУ что – ветераны кончились? Почему аттестовали на офицерское звание в таком возрасте да ещё до окончания вуза? И вообще, как мама с папой на войну отпустили? Пока непонятно.
Плюсы: свободно владеет чеченским, английским, арабским и фарси. Отменный рукопашник и стрелок. В совершенстве знает компьютер. В общем, полезный малый. Минусы: один так себе, а другой несколько настораживает. Так себе: избил двоих полковников своего ведомства, якобы оскорбивших его сослуживца. Настораживает: по оперативным данным – хладнокровный и расчётливый убийца. Имеет место какой-то расплывчатый московский эпизод с десятком трупов чеченской принадлежности. Эпизод прошлого года, нигде официально не значится, но кое-какая информация присутствует. Будучи ещё гражданским лицом, был в плену на базе Умаева-младшего (Итумкалинский перевал). Организовал и возглавил побег (опять оперативные данные – фактов нет) полутора десятков пленных, в результате которого небольшой отряд Умаева был полностью уничтожен. Больше ничего по нему нет, но и так ясно: юный безбашенный головорез, потенциально опасен, с таким типом надо держать ухо востро.
И в завершение: Елизавета Юрьевна Васильева. Уроженка Санкт-Петербурга. Капитан ФСБ. Двадцать шесть лет, вдова. Муж – полковник ФСБ, погиб при выполнении особого задания в конце первой чеченской. Детей нет.
Специалист по радиоэлектронике, устройствам видео-аудио-визуального контроля (читай – шпионской техники). Владеет английским, разговорным чеченским, сносно знает турецкий (и соответственно – азербайджанский). Серебряный призёр Северо-Западного управления по стрельбе, мастер спорта по биатлону. Хобби – китайская философия, ушу, макраме.
По оперативной информации, в команду сослана за нанесение тяжких телесных повреждений непосредственному начальнику. Вроде бы этот непосредственный воспылал к Лизе дикой страстью и пытался в условиях командировки неправильно воспользоваться своим служебным положением. Такое частенько случается: вдали от семьи, на чужбине, дивчина симпатичная под боком, ходит вальяжно, производит плавные движения бёдрами, провоцирует своим присутствием…
Однако что-то там у них не заладилось. Задумчивая Лиза к начальственным поползновениям отнеслась без должного понимания и… прострелила непосредственному мошонку. Из табельного оружия. Трижды. И, как утверждает пострадавший, сделала это без какого-либо оттенка скандальности. Задумчиво улыбаясь и глядя вдаль туманным взором. Этакая тихая баловница!
Вот такие славные ребята. Думаю, вы и сами догадались, что командиры и начальники рады были сплавить этих тихих ангелов в какую-нибудь безразмерную командировку. Про контрразведчика Иванова рассказывать не станем, потому что он тут единственный нормальный военный, ему эту команду просто всучили. И никто, разумеется, не ожидал, что это сборище сможет давать какие-нибудь положительные результаты…
Так вот – вернёмся к нашим баранам. То бишь к радости полковника по поводу нового озадачивания.
Разобравшись с резидентной сетью в сентябре, команда ещё пару недель «подчищала хвосты» в данном направлении, а потом прочно встала на якорь. Вопреки ожиданиям, временное формирование никто не разогнал – то ли недосуг было, то ли рассчитывали ещё как-то использовать. Члены команды состояли на особом положении, получали «боевые» за каждый день, обязанностями никакими обременены не были… И разумеется, быстро попали в разряд записных бездельников. Дошло до того, что командование группировкой стало использовать их не по назначению и регулярно пихать в разные «прорехи» (наподобие того пресловутого усиления КПП).
Иванов, конечно, мог решить проблему одним звонком – команда находилась в прямом оперативном подчинении у спецпредставителя и на весь период своего функционирования группировочному начальству была, что называется, неподсудна. Но полковник не стал этого делать, и члены команды прекрасно его понимали. Во-первых, совесть не позволила, офицер всё же, как уже говорилось, в бездельниках числиться не обучен. Во-вторых, не хотелось портить отношения. Кто его знает, как долго будет существовать команда? Ещё месяц-другой подержат, сочтут нецелесообразным иметь лишнюю штатную единицу и расформируют за ненадобностью. И все вернутся по своим местам. А там, на местах, обиженное начальство лапки потирает…
– В общем – давайте! – напутствовал полковника Витя. – Бросьте всё, прекратите всякую постороннюю деятельность, занимайтесь. Суетиться не надо – я сам с командованием законнекчусь, введу в курс. Ну, разумеется, не совсем введу – только общо, в части, их касающейся…
Итак, прибывший на «хозяйство» полковник Иванов привёл себя в порядок, положил распоряжение в папку и отправился в люди, бодро насвистывая мотив походной песни.
За полгода расположение команды изрядно похорошело во многом благодаря расторопности Глебыча. Полуразвалившиеся жилые модули укрепили, вкопали до половины в грунт и утеплили толем. Столовую, «ленкомнату», спортуголок и «душ» (бочку с приваренным краном) собрали в кучу под четырёхскатной крышей с краденной где-то Глебычем УСБ-56[8]. По местным стандартам, было очень даже уютно.
Вся честная компания присутствовала в полном составе. Сразу со входа наблюдалось трагическое разделение на победителей и виноватых. Петрушин с забинтованным черепом, Елизавета в пластырях и нежно-розовый лейтенант Серёга сопели над объяснительными в столовой. Лица уныло-сосредоточенные, в глазах мужчин легко угадывается мимолётное желание стрелять, а местами – куда попало, без разбора и длинными очередями.
Объяснительные для команды – норма жизни. Недели не проходит – строчат как по графику. Контингент такой, что поделаешь. Петрушин в бинтах – тоже своего рода обыденность. Планида у него такая. Отчего Лиза в пластырях? Да так, угодила в дурную компанию. Общалась бы с приличными людьми, глядишь, всё было бы по-другому. Например, летела бы сейчас в транспортировочном ящике в родной Питер, в запаянном цинке, собранная по фрагментам…
Дело было так: работали Петрушин, Лиза и лейтенант «усилителями» КПП «Юг». Работали, как полагается, спустя рукава и с неукоснительным соблюдением всех доступных нарушений. Беспробудно спали, на службу забили. Захотели обедать – невзирая на усиление и ожидаемое прибытие инспекции, спокойно оставили пост и отправились в ближайшую чайхану употребить жижиг-галныш (это такие галушки с бараниной) с пивом. Мирное окончание обеда было омрачено взрывом. В чайхане вынесло все стёкла, Лизу порезало осколками, Петрушину в башню откуда-то прилетел совершенно левый кирпич, а лейтенант Серёга вообще отделался лёгким испугом. Пообедали, что называется. Теперь отписываются – зачем оставили пост.
Глебыч, Костя и Василий торчали в другом углу – в «ленкомнате». Смотрели видак, гоняли дизель почём зря (объяснительные-то и при керосинке можно писать!). Это наши победители, предотвратители терактов, ловцы злобных шахидов. Ничего писать не надо, можно почивать на лаврах. Впрочем, им бы сейчас тоже объяснительные строчить, если бы не бравые омоновцы.
Вчера вечером Иванова навестил полковник Стерня – командир ОМОНа, от которого выделялся личный состав на КПП, и попросил… умолчать о геройской поимке шахида на КПП «Север».
– Не понял? – удивился Иванов. – В кои-то веки показали результат – и на тебе…
Стерня объяснил ситуацию: зама у него взорвали. Он был на КПП «Юг», встречал высокое начальство. Встретил… Так вот, решили омоновцы разобраться с этим делом самостоятельно. Милостей от ФСБ ждать не приходится: как показывает практика, если эти ребята чего и найдут, об этом всё равно никто не узнает, и не видать нам сладкой мести как своего рудиментарного отростка, именуемого копчиком. Поэтому шахида сдавать не стали, а посадили к себе в зиндан (наши в тот момент укатили на «Юг», им не до шахида было). Теперь надеются через пленного выйти на организаторов и выписать им своими методами по полной программе.
– Скользкое это дело, – усомнился Иванов. – Как бы в анналы не попасть…
Действительно, скрыть поимку шахида в момент «антишахидной» кампании, во время усиления, да ещё после такой трагедии на «Юге»…
– А никто и не почешется, если промолчим, – успокоил его верховный омоновец. – Сейчас самый разбор по «Югу», на «Север», как, впрочем, и на всё остальное, всем наплевать. А мы, сам понимаешь, в долгу не останемся…
