Сергей Соболев - Последний бой
Нашли подходящее дерево, крепкий дубок, через могучую ветку которого перебросили веревку с петлей. Пока прапорщик, которого он взял к себе в подручные, делал все необходимые приготовления, Кондор, во-первых, успел изучить изъятые у них паспорта — по два у каждого, российский и грузинский, — а во-вторых, внимательно наблюдал за реакцией самих нохчей.
Особенно его интересовала личность Горца — так он про себя назвал старшего из этих двоих, которому было где-то около тридцати двух. Этот чеченец, в отличие от двух убитых на дороге абреков, не носил бороду (на лице у него наблюдалась лишь трехдневная небритость). Хотя он и был довольно крепкого телосложения, все же внешне Горец отличался от остальных своих спутников, включая уцелевшего водителя. Сразу было видно, что он — не рядовой нохча. Когда прапорщик надел ему «галстук» — руки чечена были связаны сзади, — он заметно побледнел; нос с горбинкой заострился и стал напоминать клюв хищной птицы. Говорил он крайне нехотя, но все же кое-что рассказал, а в глазах, когда он смотрел на Бушмина, чье лицо скрывала спецназовская маска, нет-нет да и промелькнет волчий высверк...
Даже та скупая информация о недавнем совещании — это была так называемая шура — в Итум-Кале, где присутствовали Масхадов, Басаев, Хаттаб и прочие вожди и эмиры, которой он поделился в ходе этого импровизированного допроса, заставила Бушмина принять решение взять этого деятеля с собой, что, в свою очередь, спасло Горца от позорной для любого «муслима» смерти — казни через повешение...
В Моздоке, куда транспортный вертолет благополучно доставил выполнившую боевую задачу без потерь спецгруппу, Андрей сдал двух своих пленников товарищам из «компетентных органов». Его даже поблагодарили, сказав, что он отловил «важную птаху». Каково же было изумление Бушмина, когда примерно неделю спустя, во время вылазки уже непосредственно в центр Грозного, — Кондор и его люди тогда «закосили» под чеченов и славян-наемников в удерживаемом в то время еще «вооруженными силами исламской республики Ичкерия» городе — он едва не на расстоянии вытянутой руки увидел вдруг этого самого Горца, а рядом с ним и двухметрового абрека с широченными плечами.
Бушмин, возможно, еще долго морщил бы лоб над этой загадкой — похож ли Султыбеков, чье лицо, как, собственно, и его самого, было скрыто маской, на того нохчу, которого он едва не повесил у села Чихи-Юрт четыре года назад? И если они, Горец и «старший ОМОНа», одно и то же лицо, то что все это может означать?.. Но подъехавшая к модулю черная «ГАЗ-31» заставила его вновь сосредоточиться на текущих делах.
— Значит, так, майор... Считай, что машина запущена. — Произнеся эту не слишком понятную непосвященному фразу, спецпредставитель криво усмехнулся. — Поднимай своих людей, собирайте вещи, грузитесь в вертушку! Мне приказано вас сопровождать! Поэтому все, что касается маршрута и порядка следования, я сообщу пилотам сам.
Глава 5
Жар холодных чисел
Вторая волна обысков с целью изъятия необходимой для прояснения ситуации вокруг ОАО «Ространснефть» и аффилированных с этой компанией структур отчетно-финансовой ситуации, как в формате электронных баз данных, так и сугубо материальных «носителей», то есть служебной документации, была инициирована департаментом ГЭП[5], действовавшим по наводке Службы финансового мониторинга РФ.
Первые обыски сотрудники компетентных органов произвели еще накануне, в среду, осуществив выемку документов в офисе главной «дочки» компании — ОАО «Балтпетролеум» в Москве, а также в ее питерском и тюменском филиалах и еще в двух депозитарных[6] банках столицы. В четверг эта работа была продолжена; прокурорские получили целый список объектов, которые следовало проверить, равно как и список лиц, которых следовало кого опросить «по существу дела», а кого и до поры «закрыть» в следственном изоляторе. Всякое общение с прессой по поводу данных мероприятий было строжайшим образом воспрещено. Мало того: «выемки» вот уже вторые сутки производились по ночам либо же ранним утром, еще до начала рабочего дня. Делалось это не только для того, чтобы застигнуть врасплох нечистых на руку бизнесменов, но и с целью свести до минимума информацию о самом предмете расследования: во-первых, на носу президентские выборы, а во-вторых, уж больно нерадостная картинка исподволь, а с каждым часом работы объединенной оперативно-следственной бригады все тревожней и тревожней вырисовывается в связи с новоиспеченным делом о злоупотреблениях в компании «Ространснефть» и некоторых близких к ней структурах.
Ради справедливости надо сказать, что экономический департамент Генпрокуратуры не раз уже в прошлом пытался осуществить досудебное расследование деятельности некоторых руководителей «Ространснефти», осуществляющей прокачку всейроссийской нефти через федеральную трубопроводную сеть (имелись соответствующие сигналы от налоговиков, аудиторов Счетной палаты и той же финансовой разведки). Но у людей, в отношении которых потенциально могли быть возбуждены уголовные дела — с теми же, в принципе, формулировками, что и в отношении попавших первыми под раздачу топ-менеджеров «ЮКОСа», — оказалось в наличии мощное многослойное прикрытие, что до поры оберегало их от необходимости срочно исповедаться перед прокурорскими работниками, привыкшими, впрочем, действовать в последние годы лишь по команде хозяина из-за зубчатой ограды — «фас!».
И все же прорвало. Многослойная «крыша», на возведение которой ушли многие годы, рухнула в одночасье, как гнилая кровля злополучного «Аквапарка». И за кровавым обвалом в Ясеневе, устроенным, как бы это цинично ни звучало, словно по заказу, — на это «знаковое» событие, «отстрелявшись» по поводу недавнего теракта в метро, мигом переключились все российские СМИ — лишь самый искушенный человек способен был расслышать еще более опасные, еще более грозные звуки: то потрескивают устои самой новой российской власти...
* * *Лещенко приехал в одну из точек, где в настоящее время проводились оперативно-следственные мероприятия по "делу ОАО «Ространснефть», в половине восьмого утра.
Учитывая некоторые нюансы происходящих ныне событий, подполковник взял в сопровожатые одного из своих самых верных и преданных «нукеров» — а именно тридцатилетнего опера Миронова, которого он присмотрел для себя двумя годами ранее в подмосковном учебном центре ФСБ, где тот служил старшим инструктором по стрелковой подготовке, и который сопровождал в последнее время своего шефа повсюду, в том числе и в ходе недавней февральской поездки в Чечню, откуда они вернулись в Москву накануне, в среду, во второй половине дня.
Несмотря на довольно ранний еще час, служебная парковка перед расположенным чуть в глубине улицы Ольховская шестиэтажным зданием — фасад бежевого цвета с отзеркаливающими фрагментами, на одном из которых, самом крупном, горят неоновые буквы МГД, что сокращенно обозначает название данного учреждения — Московский главный депозитарий, — была, кажется, сплошь уставлена разнокалиберным транспортом. Тем не менее журналюг с камерами и микрофонами, как это часто случается в подобных случаях, возле парадного подъезда МГД пока что не наблюдалось. И вообще, как успел уже подметить Лещенко, работа прокурорскими на данной точке была организована довольно толково: на виду всего четверо ментов, да и те не в масках, а в обычном зимнем прикиде — двое из них, правда, с «калашами». И никакой тебе толпы возле парадного: ограниченное количество сотрудников МГД, чье присутствие здесь было необходимо в связи с прокурорской проверкой, уже находились внутри здания, прочий же персонал будет фильтроваться и допускаться на свои рабочие места по мере своей явки в офис (помимо документов «дочек» ОАО «Ространснефть», в МГД хранятся реестры еще нескольких тысяч крупных средних и мелких компаний и фирм, поэтому закрывать в ходе нынешней акции целиком весь депозитарий следствием изначально не планировалось).
* * *Двое милицейских сотрудников, поставленных на входе вместо временно отстраненных от службы охранников МГД, самым тщательным образом проверили документы Лещенко и его провожатого — оба были в штатском, Миронов имел при себе табельное оружие в наплечной кобуре.
Старший, удовлетворив свое любопытство, связался по рации с кем-то внутри здания. После непродолжительного обмена репликами этот мент в чине майора открыл дверь и запустил двух визитеров вовнутрь, велев им обождать в фойе здания, пока к ним выйдет кто-нибудь из прокурорских.
Вскоре к ним вышли двое, причем вышли они туда не через турникеты, снабженные устройствами для опознания индкарт либо специально выдаваемой в бюро пропусков «карты гостя», а появились из кабины спецлифта, при помощи которого можно было не только подняться на любой из этажей офисного здания МГД, но и опуститься в подземное хранилище депозитария.
