Комнаты страха - Орлов Антон

Лейла и Бланка стояли рядом с Морисом, в бронекостюмах они выглядели почти незнакомыми, словно крутые девчонки из какого-нибудь телесериала с приключениями. Напрасно Лейла не снимается в кино, ее бы взяли… Она улыбалась и перебрасывалась непонятными насмешливыми репликами с космополовцами, которые вокруг нее так и роились, хотя Мориса это очень даже раздражало. Вспоминали какие-то прежние дела.

Бланка, наоборот, была бледнее обыкновенного, сосредоточенная, серьезная. Космополовцы и с ней пытались заигрывать, но она отвечала рассеянно, с отсутствующим видом. Только не сказать, что испуганная – глаза так и горят. Она же хотела отомстить за родителей, вспомнил Морис, вот и приготовилась.

Все дожидались, когда закончит свою работу дизайнер, который через громадный трафарет разрисовывал узорами дверь домика, специально ради этого ошкуренную и отполированную. Немного осталось, извилистые черные цветы оккупировали уже три четверти поверхности. Они казались Морису зловещими, хотя он знал, что это уловка против Анджелы – приманка для Комнат, по словам Лейлы. Та объяснила, что проще всего будет попасть туда через дверь, которую часто использовали в этих целях, тогда Комнаты сразу появятся, лишь бы рисунок был выполнен правильно.

У Мориса мурашки по спине бегали. И не терпится, чтобы все поскорее закончилось, и хочется оттянуть последний, страшный момент. Он то следил за кропотливой работой художника, то пытался любоваться суровыми северными далями, то ловил обрывки разговоров.

– На связи только что был сам Райбас, – сообщил выбравшийся из машины офицер. – Интересовался, когда мы решим проблему.

– Скажите ему, пусть еще чуток потерпит, – отозвалась Лейла, глядя с прищуром на разрисованную дверь. – Часа два-три.

– Он там рвет и мечет, ругается, как пьяный ассенизатор. Отмычка зарезала его секретаря, прямо в учреждении.

– Не завидую ей, – невозмутимо заметила Лейла.

Кто-то хлопнул Мориса по плечу – не сильно, дружески, но от неожиданности он вздрогнул.

– Давай выше нос, все будет нормально!

Он в ответ слабо улыбнулся. Хорошо быть космополовцем… Эти космические кочевники могут позволить себе все что угодно – хоть шутить с Лейлой, хоть говорить о всемогущем Райбасе, как о простом смертном, хоть пренебрегать топ-моделями, и девушки, завидев их, сразу тают, как шоколад на солнце. Если носишь космополовскую форму, тебя все будут считать крутым парнем.

Эти мысли почти отвлекли его от переживаний по поводу вторжения в Комнаты.

– Я закончил! – сообщил дизайнер, выпрямляясь и оглядывая свое творение. – Проверять будете?

Уже все?.. Он-то думал, что времени еще сколько угодно…

Лейла подошла, остановилась перед дверью избушки. Двое роботов с веерными манипуляторами с обеих сторон держали, прижимая к плоскости, изрезанный узорами прозрачный трафарет.

– Вроде бы все точно… Если не сработает – закрасим, и будешь рисовать заново.

Ободрив таким образом художника, она повернулась к остальным.

– Бланка, Морис! Сейчас попробуем прорваться в Комнаты. Повторяю инструкции: не дергаться, ничего не трогать, сохранять самообладание, с Анджелой не разговаривать, беречь силы. Держимся за руки и не расцепляемся. Группе захвата ждать здесь. Если вы войдете туда следом за нами, я не смогу обеспечить защиту для всей оравы. В Комнатах Отмычке подчиняется и материя, и само пространство, так что она легко вас прихлопнет. Лучше отойдите подальше, чтобы не было искушения. Дверь заклинить, для этого используйте робота. Теперь все назад!

Космополовцы отступили.

Лейла взяла Мориса за руку. Они были хоть и в броне, но без перчаток, и рука у нее оказалась теплее, чем у него. Еще и ноготки покрыты переливающимся фиалково-розово-серебряным лаком, бегло взглянув, отметил Морис, а пальчики хоть и тонкие, но сильные. Бланка стояла с другой стороны от Лейлы. Наверное, тоже взялись за руки.

Обе оказались вовсе не замечательными девушками, но если он Лейле еще мог это простить, потому что она похожа на Веронику Ло, то для Бланки никаких оправданий не было.

Расписная дверь заскрипела, сама собой начала открываться. Он едва не попятился. Лейла сжала его руку чуть посильнее.

Наверное, в глубине души он надеялся, что из этой затеи ничего не выйдет, а когда увидел длинную комнату с выкрашенными в оранжевый цвет оштукатуренными стенами (вчетверо длиннее прихожей, которая находится за этой дверью на самом деле!) – сердце упало в пятки.

– Пошли, – негромко сказала Лейла.

Держась за руки, они все вместе переступили через низкий деревянный порожек.

За спиной – легкий скрип, потом что-то лязгнуло. Успели зафиксировать, с облегчением отметил Морис.

Резкий запах краски. Стены сверкают, как кожура апельсина, а пол невзрачный, затоптанный, кое-где на нем виднеются свежие оранжевые кляксы.

Два окна. За одним панорама заснеженного города с большой высоты – этаж двадцатый, не меньше, с тусклого облачного неба струится дневной свет и сыплется снег. За другим непроглядная ночь, различить можно только иссиня-белое пятно луны в небе – если, конечно, это луна, а не что-нибудь другое.

Никакой мебели нет, и Анджелы тоже нет. Напротив еще одна дверь, заляпанная краской.

– Лейла, потолок! – закричали снаружи сразу несколько голосов.

Потолок опускался. Точнее, содрогался, словно от беззвучных ударов, и как будто пытался поехать вниз, но что-то ему мешало.

Морис охнул и рванулся к выходу, увлекая за собой Лейлу, но та с неожиданной силой стиснула руку и удержала его на месте.

– Стой!

– Потолок… – пробормотал Морис.

– Вижу! – процедила Лейла. – Не мешай!

У него закружилась голова.

Потолок дергался в конвульсиях, новенькая оранжевая штукатурка на стенах пошла трещинами.

Заляпанная дверь начала открываться – с трудом, как будто ее с одной стороны толкали, а с другой, наоборот, держали.

Голова кружилась все сильнее.

Она-то собиралась на спокойствии зализать раны, телесные и душевные, и тут грохот, тарарам. Аквамариновый вечерний пейзаж с кучей поломанных роботов и выглядывающим из-за островерхой оцинкованной крыши рогатым месяцем – и тот заходил ходуном.

Такого на ее памяти еще не было. Вначале она решила, что это какой-то новый глюк и надо отсюда оперативно эвакуироваться, в смысле драпать, пока не стало хуже. И драпанула бы, как салага при учебной пожарной тревоге, но взгляд упал на большое овальное зеркало, висевшее на стене напротив окна.

Вместо облезлого оконного переплета, кладбища роботов на аквамариновом фоне и прозрачного месяца зеркало показывало внештатную ситуацию: проникновение в Комнаты посторонних. Вот и началось…

Анджела села на заскрипевшей кровати. Примечательная была кровать, с красным балдахином и стыдной резьбой на столбиках – из одного незийского борделя, где Римма Кирч когда-то осуществила двойную ликвидацию повышенной сложности. Увидев здесь этот экспонат, она сперва плюнула с досады, потом решила – без разницы, на какой единице мебели отлеживаться после боевых ранений.

Ага, так и дали ей отлежаться! Враг не дремлет, и нам нельзя.

Бегом надеть броню. Рядом валяется, возле кровати.

Одновременно Анджела отдала Комнатам приказ «упаковать» незваных гостей. Очень эффективный прием, с кого угодно сбивает гонор. Когда потолок опускается, как пресс, да еще и стены сдвигаются, и в конце концов посетители оказываются все равно что в тесной коробке, нервишки мигом сдают. Некоторые не сходя с места лишались рассудка, другие слезно просили выпустить их наружу. Римма-Анджела от души презирала всех этих слабаков.

Что-то идет не так… Комнаты сотрясала дрожь, пол под ногами вибрировал, кровать скрипела и шаталась, овальное зеркало дребезжало на своем гвозде, но отражение – без перемен: некая чуждая сила мешала оранжевой комнате сжаться до размеров коробки.

Потом одна из дверей начала подрагивать, словно ее дергали с обратной стороны.