Евгений Сухов - Медвежатник
— Это я мигом, — отозвался пострелец и тотчас юркнул в боковую дверь.
Через минуту он торжественно вынес на подносе с пяток полуметровых чехоней.
— Пожалте, Матвей Терентьич, — выложил он перед гостем рыбу.
— Ты бы, братец, хоть газетки постелил, — доброжелательно протянул Точилин. — А потом ведь мне и отираться нужно.
— Извольте, — расстелил перед Точилиным клок газеты приказчик. — Тут вашей особой интересовались.
— Чего им надо? — буркнул недовольно Точилин.
— Спрашивали, когда в следующий раз заявитесь. У одного купца петух бельгийской породы объявился. Перо красное, словно пожар, а башка черная, как уголь. Пробовал он его во дворах выставлять, так он наших доморощенных московских петушков дерет, словно волкодав болонок. Все про вашу коллекцию расспрашивал, интересовался, какие петушки имеются… Семьдесят тысяч рублев ставил, что никто его петушка не побьет!
— Хорошие деньги, — отпив пива, заметил Матвей Терентьевич.
— Нам и то обидно стало за нашу московскую породу. Неужто не сыщется смельчак, чтобы гребень иностранцу ободрать!
— Обдерет, — согласился Матвей Терентьевич. — Мне тут обещали петуха германской породы. Росточка-то он небольшого будет, помельче, чем наши российские петушки, зато гонору у него, что у заправского бюргера. И знаешь, как его прозвали?
— Не имею чести знать, — любезно улыбнулся приказчик.
— Кайзером. Ха-ха-ха! — громко рассмеялся Точилин, чем обратил на себя внимание всех присутствующих. — Такой же задиристый. Ничего, российская порода ему хвост-то пообдерет. И знаешь, почем петушка беру? — Точилин важно приосанился, как будто он по-прежнему был владельцем огромного особняка в самом центре Белокаменной и имел ежемесячный доход в пятнадцать тысяч рубликов. Но на самом деле денег у него хватало ровно на то, чтобы расплатиться за две кружки пива. И сейчас он, как никогда прежде, радовался дармовому подношению.
— Сколько же, Матвей Терентьич?
— Десять тысяч рублей.
— Ого! Дороговато, — уважительно протянул старший приказчик. — Такого жалованья генерал-губернатор даже за год не получает.
На обрывке газеты огромным пятном проступил рыбий жир. Точилин брезгливо отер испачканные пальцы о край газеты и разрезал рыбу на несколько больших кусков. Неожиданно его взгляд остановился на крупном заголовке: «Титановая сталь — победитель сверла!» Он отодвинул рыбу в сторону и принялся с жадностью читать: «…вчера на заводе были изготовлены изделия из титановой стали. Первым заказчиком стала молодая купчиха, пожелавшая хранить свое серебро в ларце из новой стали…» Дальше кусок газеты был безжалостно оторван, неровные края извещали о том, что купчиха была весьма довольна своим приобретением.
— Где?! — закричал Точилин на старшего приказчика.
— Все здесь, Матвей Терентьевич, — переполошился дядька. — И пиво, как вы любите, и рыбка чехонь, и раки уже ваши съедены, — не без глубокого значения сообщил старший приказчик.
— Да не о том я, дурень! — постучал кулаком по собственной макушке часовщик. — Где газета? — ткнул он пальцем в груду нарезанного чехоня.
— Ах, это, — облегченно протянул приказчик. — Так она, видно, в подсобке. «Московские ведомости»… сюда к нам один студент захаживает и все время газетку свою несет. А как пиво попьет, так газетку оставляет за хорошее обслуживание. Мы их не выбрасываем и все стопочкой складываем. В хозяйстве-то всякое пригодиться может — кому руки отереть, кому рыбки положить. Вот и вам, Матвей Терентьевич, пригодилась. А ежели вы газеткой хотите побаловаться, то милости просим, мы за это денег не берем. Эй, Макарка, принеси Матвею Терентьевичу газет! Да не забудь там кусок драный захватить.
— Это я мигом, — хмыкнул пострелец и исчез за дверьми подсобки. Еще через минуту он нес под мышкой ворох газет, а в руке победно сжимал недостающий обрывок. — Извольте, читайте. Я тут было сам начал читать, — со всей серьезностью заявил он, — пишут, что в Елисеевский магазин миндаль привезли, так я его…
Точилин уже не слышал. Спихивая полами пиджака куски чехоня на пол, он вырвал обрывок газеты у мальчугана и, не обращая внимания на недоуменные взгляды хозяина трактира и старшего приказчика, быстрым шагом заторопился к выходу.
* * *Листы титановой стали удалось выписать с Путиловского завода. Продав своего знаменитого петуха английской породы, Точилин не только расплатился с заводчиками, но сумел еще сэкономить пару тысяч. Правда, из дома пришлось съехать, и он уже неделю проживал в маленьком флигельке при доме приюта.
Газеты не лукавили — сверла ломались о полированную поверхность, словно спички о гранит, вызывая в душе у Точилина немалый восторг. Он затачивал сверла, насаживал на них крепкие наконечники, но они пьяно плясали по сверхпрочной стали и не желали проникать внутрь даже на миллиметр.
— Ну, господа, — ликовал Матвей Терентьевич, выбрасывая очередное сломанное сверло, — теперь вы мне в ноженьки поклонитесь. Меньше чем за двести тысяч рублей секрет я вам не продам. Вот так-то! Я вам предъявляю счет по полной программе! Ну купчиха, ну молодец! Это надо же придумать — из титановой стали ларчик для броши сделать! Как разбогатею, так непременно в ее лавке изюму куплю на три рубля!
Через десять дней сейф был готов. Внешне он мало чем отличался от первых моделей, сконструированных Матвеем Терентьевичем. Огромный, угловатый, чем-то напоминающий своего хозяина, он стоял в самом углу комнаты и невольно притягивал взгляды присутствующих банкиров. Серая полированная поверхность красноречиво вопила о том, что нет более надежного места, чем его стальная утроба. Матвей Терентьевич подошел к сейфу и слегка постучал. Раздался глуховатый звук.
— Признаюсь, господа, — его губы растянулись в самодовольной улыбке, — ничего подобного делать мне не приходилось. Не берет порох титановую сталь. Грохоту много, а толку никакого. А потом, прежде чем порох-то заложить, сначала дверцу просверлить нужно, а вот этого сделать не дано, — развел он руками. — Хочу вам сказать, господа, ломаются о дверцу любые сверла, что английские, что германские. Нажал разок, так оно и разлетелось.
Точилин любовно поглаживал полированную поверхность, точно так делает опытный любовник, прежде чем опрокинуть предмет своего обожания на мягкую постель.
— Я вам еще не все сказал, господа. Замок я усовершенствовал. Ну… не буду вдаваться в подробности, только хочу вам сказать, что я по-прежнему предпочитаю иметь дело с цифровыми замками. Но в этот раз, как вы видите, их больше. А потом к основному коду я добавил еще несколько букв. Здесь имеется еще одна маленькая хитрость. — Матвей Терентьевич с заговорщицким прищуром оглядел стоящих вокруг него банкиров и продолжал в интригующем тоне: — В сейф встроена сирена, и, как только чужая рука начнет набирать номер, она тут же включится. Вы хотите проверить, господа? — Точилин посмотрел на Лесснера, стоящего рядом.
Банкир едва заметно улыбнулся:
— Ну что вы, Матвей Терентьевич, мы вам полностью доверяем. Возможно, мы были неправы, когда говорили, что вы не способны сделать сейф, недоступный для медвежатника. Теперь мы сумели убедиться, что это как раз то, что нам нужно. — Банкир постучал указательным пальцем по стальной поверхности и невинно пробасил: — Сколько же вы хотите за свое изобретение?
Точилин распрямил спину, для важности откашлялся и деловито заговорил:
— Работа, господа, немалая, тут соображалку нужно иметь… Триста тысяч рублей!
— Ну вы, родненький, заговариваетесь, — протянул разочарованно Некрасов. — Ни одно железо столь дорого не стоит.
— Если вас, сударь, железо интересует, так вам лучше на толкучке поспрошать, — всерьез обиделся Точилин. — А у меня сейф, каких в Европе вам не сыскать. Вот так-то, господа! — И уже сердито, обращаясь только к Некрасову, заявил: — Это вам не за карточным столом деньжищи просаживать. А потом, ежели вы не желаете, так я и не настаиваю. Тут намедни ко мне немецкий фабрикант подходил. Расспрашивал меня, что я нового придумал. Сговорились на том, если придумаю что-нибудь хорошего, так непре— менно ему продам, — насупился Матвей Терентьевич.
— Вы, батенька, и вправду сильно расстроились, — тронул часовщика за рукав Лесснер. — Никто вас обижать не собирается, мы заплатим столько, сколько вы требуете. — Он повернулся к банкирам и бодро продолжал: — Знаете, господа, а мне нравится эта конструкция. Если меня не обманывает интуиция, то у этих моделей сейфов отличное будущее. Я немедленно готов выложить пятьдесят тысяч рублей. Если среди вас не найдется желающих, то я не прочь стать единоличным владельцем подобной конструкции.
— Ну что вы, уважаемый Георг Рудольфович, — вмешался Звягинцев. — Мы с вами заодно. Неужели вы думаете, что мы способны отказаться от важного предприятия. Но мне хочется надеяться, что, разбогатев на триста тысяч рублей, Матвей Терентьевич не закончит своих экспериментов и будет дальше усовершенствовать свои конструкции. Ну а мы со своей стороны никогда не откажем ему в помощи. И в знак своего глубокого расположения к нашему гостю я готов добавить ему сверху еще двадцать пять тысяч.
