Олег Алякринский - Гастролер
Все прятали ухмылки. Патологическую ненависть Федула к галстукам знали все. Но его замечание как-то разрядило напряженную обстановку. Один Варяг остался серьезен.
— Ты, Федул, не прав! Нам тоже надо привыкать к смокингам и галстукам. Если надо, мы сможем и фрак носить не хуже, чем парижские аристократы. Мы просто обязаны переродиться — стать бизнесменами, банкирами, политиками… А вот байковые рубашки и холщовые штаны будем носить дома, у себя на дачке где-нибудь.
Все присутствующие одобрительно засмеялись на шутку Варяга.
— А все же я против, — заупрямился Граф. — По-моему, Варяг сильно… переродился. Почему бы ему не пойти еще дальше и не начать заниматься собственными интересами в обход сходняка?
— Э-ах! Генацвали! А я вот за Варьяга, — вмешался Гуро. — Я о нем много и раньше слышал и всэгда только харошее. Если бы было что плахое, ему бы припомнили. А так — базарили только харошее. Раньше он был самым маладым законником России. Тэпэр пэрвый среди нас доктор наук. Чего нам еще? Тэпэр я его в пэрвый раз увидел. И он мнье нравится. Он, я уверен, потянет.
Последним высказался Лис. Самый осторожный, самый хитрый среди всех, он долго молча взвешивал «за» и «против». Тем более что мнения законников за столом разделились почти поровну. Получалось, что решающее слово было за ним, за Лисом. Если бы решался не такой важный вопрос, он, может быть, увильнул бы, как часто бывало, от ответа. Но не сейчас. Все ждали, что он скажет.
— А я за Варяга, — помедлив, наконец-то, провозгласил Лис, — я сам тут недавно поездил по Европе — на Кипре был, в Греции, в Италии… Хорошо там. Сытно живут, богато. И лохов, и фраеров до хрена. А мы почему в таком дерьме живем? Прав Варяг: нам и впрямь пора Европу окучивать. Работать с ними: кое-чему научиться, а кое-чему учить. А кто лучше всех знает, как за нее взяться? Может, ты, Паша? Или ты Федул? Нет, конечно. А вот он, Варяг, знает! Не потому, что он сидит в этом своем фраерском костюме. А потому что без этого костюма его бы в Европе никуда не пустили. Здесь важно не то, в чем ты одет, и даже, извините, братья, не то, что у тебя на груди. Здесь важно, что у тебя внутри: в сердце и в голове. А у Варяга все это есть и внутри, и снаружи. Так чего ж нам в нем сомневаться? А устроит нам кидалово, так и мы ж не лыком шиты. Знаем, где его найти и как на перо поставить… Сход и не таким давал окорот: от большого сходняка никуда не спрячешься.
Последнее замечание было истиной. Воры одобрительно зашумели. Выбор Варяга смотрящим по России ничем сходняку не грозил, а вот выгоды были налицо. А «дать по ушам», лишить воровского звания — это всегда нетрудно. Любой вор тысячу раз подумает, прежде чем сделает что-либо неугодное сходу.
Собравшиеся как по команде все дружно повернулись к Варягу. И тот, понимая, что от него ждут слов, встал и коротко сказал:
— Я сам к власти над вами не рвусь. Но готов к ней и уверяю вас, люди, никто не пожалеет, мне есть, что вам предложить. Только поддержите.
— Ну и лады, — подытожил довольный Медведь. — Голосовать не станем — мы же не на съезде. Но решение будем считать принятым — Владислав Геннадьевич Щербатов по кличке Варяг отныне вместо меня будет главным смотрящим по России.
Сказал Медведь как припечатал. Определенность — самое высокое человеческое состояние, оно всех возвышает, дает надежду и уверенность в своих силах.
Когда все разъехались, Медведь долго в одиночестве бродил по аллеям своей усадьбы. Еще не начало темнеть, но день уже явно клонился к вечеру. Дождь давно кончился, небо посветлело, и оранжевые лучи вечернего солнца косо ложились поверх деревьев. Он был счастлив. Может быть, впервые за многие-многие годы. Дело его жизни теперь не умрет.
Давно у него на душе не было так легко.
Двадцатое октября. Среда.
День как день…
Эпилог
28 сентября
23:15
Варяг практически завершил чтение рукописи. Оставалось совсем немного. Удивительная судьба Медведя предстала перед его внутренним взором. Теперь Варягу стали понятны многие, ранее необъяснимые его поступки и решения. Конечно, Медведь действительно был могучей и неповторимой фигурой.
Владислав перевернул последние страницы и вдруг только теперь заметил то, на что раньше почему-то не обратил никакого внимания: к нижнему клапану папки с рукописью с внутренней стороны был приклеен большой пожелтевший конвет с короткой надписью, сделанной рукой Медведя: «Рогожкин».
Владислав вскрыл тонкий конверт и выудил оттуда еще один конверт — белый, перечеркнутый косой красной полосой, с жирным черным словом «СЕКРЕТНО» в правом верхнем углу. В этом конверте лежали всего два сложенных вдвое листка бумаги.
На одном, вырванном из школьной тетради, неровным старческим почерком было выведено:
«Георгий!
Вот то, что я по твоей просьбе надыбал из нашего спецархива. Кажется, это то, что тебя интересует. Ты понимаешь, что мне это далось с большим трудом.
С комприветом АР».
АР? Андрей Рогожкин… Нуда, именно так всегда и подписывался товарищ Рогожкин, вспомнил Варяг, и что же такое «надыбал» для Медведя отставной энкавэдэшник?
Владислав развернул второй сильно пожелтевший от времени лист. Машинописный текст. Не копия, а оригинал: от сильных ударов клавиш «к» и «п» плотная бумага кое-где была пробита насквозь. В правом верхнем углу напечатано:
<В 1-м экз. Совершенно секретно»
Председателю КГБ при Совете Министров СССР
Чебрикову В. М.
Варяг тихо хмыкнул — ну дела! Секретная докладная шефу советской госбезопасности. Он стал читать дальше:
Служебная записка
Уважаемый Виктор Михайлович!
Согласно Вашего приказа нашими оперативными работниками за текущий год налажен постоянно действующий контакт с влиятельными деятелями ряда организованных преступных групп в различных регионах СССР, в том числе в городе Москве. Наиболее перспективными с точки зрения возможностей специальной разработки и дальнейшего сотрудничества представляются следующие персоналии:
1. Заур Магомедович Хаджимагомедов, 1934 г. р., Кизляр, кличка Заур Кизлярский;
2. Левон Петросович Айрапетян, 1935 г. р., Ереван, клички Айрик, Севанчик;
3. Василий Петрович Парамонов, 1945 г. р., Калуга, кличка Вася Паровоз;
4. Шота Автандилович Кутателадзе, 1942 г. р., Сухуми, клинки Шота Сухумский, Шота Черноморский;
5. Максим Петрович Шубин, 1949 г. р., Калининград Московской области, кличка Максим Кайзер;
6. Федор Егорович Рыбин, 1961 г. р., Мытищи Моек, обл., кличка Федя Рыба.
По данным предварительных установочных бесед с перечисленными выше персоналиями, они готовы оказывать нам полезные услуги на основе материальной заинтересованности и некоторых услуг, льгот и т. п., которые мы им можем оказать.
Начальник подразделения «О» полковник А. Виноградов 23 ноября 1983 года»
Так вот оно что! Вот что хотел обнаружить Кайзер в тайнике у Медведя! Это был убойный компромат на Максима Шубина. Не только потому, что в этой служебной записке фигурировала его фамилия, но и потому, что — а это очень существенно! — в ней фигурировали фамилии старых законников Заура Кизлярского и Шоты Черноморского, один из которых, а именно Заур, был крестником Максима, а второй, Шота, дал ему рекомендацию на сходе, который Максима и короновал…
А случилось сие событие в восемьдесят пятом, то есть спустя три года после отправки вот этого меморандума высокопоставленному адресату. Выходит, Максим Кайзер — тайный агент гэбэ, засланный в ряды законных воров для выполнения спецзадания…
Да, ради такого убийственного документа любой из перечисленных в нем авторитетов мог бы послать своих громил хоть на край света, не то что в Кусковский парк… Но все поименованные тут воры в законе уже покойники — и Заур, и Шота, и даже самый молодой из них, Федя Рыба, его застрелили полгода назад во время милицейской облавы в ночном клубе в Мытищах… Вряд ли теперь кого-то из них интересует этот документик. И сегодня в том, чтобы заполучить его, крайне заинтересован только один человек — Кайзер.
Да, но почему он заволновался только теперь — через девять лет после смерти Медведя?
Ответ напрашивался сам собой: потому что Кайзер только сейчас, только совсем недавно узнал о существовании этой «бесценной» бумажки. Значит, кто-то сообщил ему об этом? Кто? Не дядя же Сема: это исключено. Может быть, сам Рогожкин? Тоже маловероятно: старик давным-давно отошел от всяческих дел и, скорее всего, уже присоединился к своим более именитым коллегам Берии, Ягоде, Ежову, жарится на одной сковородке в аду. Тогда кто? Может быть, кто-то из гэбэшников выявил через годы отсутствие документа. Но сомнительно, что обнаруживший пропажу побежал бы делиться новостью прямо к Максиму Шубину. Тогда остаются двое: сам Чебриков, бывший председатель могущественной службы, но такие люди секретов не выдают до самой смерти: то ли сохраняют верность служебному долгу, то ли просто боятся. Остается товарищ Виноградов, автор докладной…
