Олег Алякринский - Большой шмон
Владислав даже вздрогнул, изумившись феноменальной осведомленности своих собеседников, и украдкой поглядел на Виноградова. Но тот сидел с каменным выражением лица и смотрел прямо перед собой.
— Как видите, я держу слово… — осторожно произнес он.
— Слово Варяга? — Холодная улыбка тронула губы Анатолия Игнатьевича. — Да, как раз это обстоятельство сыграло важную роль в изменении ситуации, о чем я уже упомянул. Но вернемся к нашему делу. Мы, к сожалению, не можем обозначить тех людей, которых мы представляем. Но вы просто должны поверить нам на слово… уж коли речь у нас идет о доверии… Но это так, в скобках. Так вот, вы должны поверить нам на слово, что это очень и очень серьезные люди. И речь идет об очень и очень серьезных вещах. Вам, кстати, уже выдан некий аванс. С сегодняшнего дня вы находитесь под личным… я подчеркиваю, личным присмотром весьма могущественных людей… И если мы встанем из-за этого стола, ударив по рукам, то этот присмотр будет продолжен и впредь… Вы умный человек, вы сами все поймете…
— Позавчера в меня выпустили автоматную очередь из проезжающего джипа… Потом в меня стрелял снайпер. Спустя час дом, в который я приехал, обстреляли из гранатомета. А третьего дня ко мне в квартиру ворвались вооруженные громилы… А месяц назад в меня стреляли из гранатомета… — ровным голосом стал перечислять Варяг.
— Я же вам сказал, что теперь ситуация кардинально изменилась. Больше стрелять не станут, — заявил Анатолий Игнатьевич. Эти слова были произнесены таким будничным тоном, что Варяг невольно улыбнулся.
— Вы можете оказаться полезны для сохранения нынешней конфигурации власти, — продолжал так же буднично Анатолий Игнатьевич. — Если, не дай бог, завтра тайные держатели государственного долга России вздумают предъявить свои векселя к оплате, российская экономика рухнет. Никто, ни Центробанк, ни наши нефтяные олигархи, не в состоянии выплатить двести с лишним миллиардов долга. А в случае неуплаты долгов страну ждет тотальная экономическая блокада, с арестом всех наших зарубежных счетов, движимого и недвижимого имущества… Представляете себе картинку: президент России не сможет вылететь за рубеж, потому что его самолет будет арестован в первом же аэропорту!
Над столом повисла тишина. Было слышно только чавканье Андрея Парамоновича, невозмутимо расправлявшегося со своим бутербродом.
— Каков же выход? — Варяг, прищурившись, смотрел на удивительную троицу. Суть предложения ему стала ясна. Его хотели использовать в роли обычного вышибалы. Каким был он в свое время, когда Медведь посылал его в поездку по Сибири выбивать у строптивых смотрящих бабки в общак.
— Вернуть эти долги, скупленные через цепочки подставных фирм и лиц. Выкупить их обратно. Вот задача. А как ее решить? Мы бы хотели послушать вас, Владислав Геннадьевич.
Варяг неторопливо положил в свою пустую тарелку два ломтика лоснящейся осетрины, два кружочка огурца и плеснул сверху соевого соуса.
— Есть только один способ, если я правильно понимаю ситуацию и если вы мне изложили ее аккуратно. Я это называю силовой нейтрализацией.
— Давайте — называть так, если вам угодно. Но речь не идет о физическом устранении? — вскинул брови Андрей Парамонович.
— Нет, это средство применяется в безвыходном положении, — спокойно произнес Варяг. — Есть более эффективный способ, чем убийство… Как я понимаю, официальным путем вы действовать не можете. То есть через Генпрокуратуру, мент… в смысле МВД?
— Бесполезно, — качнул головой Михаил Фаддеевич. — Формально все эти бумаги находятся в собственности иностранных фирм, частных лиц. До них нам не добраться.
— Понятно, — кивнул Владислав. — Значит, это может быть силовая операция чисто экономического характера. Это же ценные бумаги. Бумаги покупаются, продаются… Значит, надо заставить владельцев эти бумаги продать. А лучше — обменять. Короче, избавиться от них любым путем. Есть такое чудное понятие в экономике — бартер. Но прежде надо установить реальных владельцев бумаг. И вести с каждым отдельный разговор об условиях обмена этих бумаг.
— Но это же чистой воды бандитский рэкет! — иронично подметил любитель черной икры.
— Это как посмотреть… — усмехнулся Варяг. — Рэкет — это когда приходит бандюган к хозяину палатки и говорит: ты. вот за месяц заработал столько-то, из них столько-то отдай мне, иначе я тебе яйца отрежу. Это рэкет. А если некто за взятку, или хитростью, или пользуясь своей должностью вице-премьера захапал крупнейший в стране рудник или нефтяную скважину, а потом на вырученный доход от продажи сырья скупил российские векселя и вы приходите к нему и предъявляете некие доводы за то, чтобы он эти векселя вернул, — это в мировой политике и в мировой экономике называется разговором с позиции силы. Надо устроить этим ребятам, как Принято выражаться в моем кругу, большой шмон…
Владислав с интересом разглядывал трех пожилых господ. Они, конечно, пыжились изо всех сил, набивали себе цену, кичась своей влиятельностью. Все это можно было бы принять за блеф, но чего у них нельзя отнять, так это их феноменальной информированности. Уж его-то славную биографию эти могущественные ветераны кремлевских интриг знали в деталях. И неудивительно: похоже, все они были из той же старой гвардии советской партийно-гэбэшной номенклатуры, что и Герасим Герасимович, с которым эти трое — подумать только! — были в приятельских отношениях. Не исключено, что даже сидели с ним в одном кабинете в сером здании на площади Дзержинского или неподалеку — на Старой площади.
Варяг уже не опасался, что эта встреча в загородном ресторане — очередная подстава. Нет, этих стариков выпустили на арену как гвоздь программы, как последний и самый сильный довод, чтобы заручиться его, Варяга, согласием на тайный союз. Что ж, почему бы и нет? В конце концов, на разных этапах своей жизни он заключал похожие тайные соглашения, в которых каждая из договаривающихся сторон стремилась извлечь свои выгоды. Так было и в его негласном союзе с генералом МВД Артамоновым, который помог ему вырваться из страшной североуральской зоны. Так было и в союзе с Герасимом Герасимовичем Львовым, который выручал его не раз в трудную минуту, так было с Николаем Николаевичем Меркуленко — и вот сейчас с Александром Ивановичем Виноградовым. Теперь ему предлагают еще более серьезный союз. Но насколько он окажется прочным и взаимовыгодным?
— Я мог бы заняться этим делом, — произнес Варяг, нарушив напряженную и явно затянувшуюся паузу. — Но раз это взаимовыгодная сделка, давайте поговорим о моем коммерческом интересе…
Кремлевские ветераны переглянулись. В глазах Анатолия Игнатьевича зажглись искорки.
— Вам гарантируется личная неприкосновенность, Владислав Геннадьевич. Что может быть ценнее этого интереса?
— Этого мало, — покачал головой Варяг. — Невозможно вести бизнес без взаимной выгоды.
— А какова ваша выгода в этом деле? Вы можете озвучить это сразу? Финансовый интерес?
— Мне, уважаемый Анатолий Игнатьевич, денег хватает… Два с половиной миллиарда… По-омните? — насмешливо протянул Варяг. — Отдал легко! А власть… У меня столько власти, сколько ни президенту, ни патриарху не снилось… Нет, уважаемые коллеги, мой интерес не меркантильный. Я хочу заключить с вами… вернее, с теми, кого вы представляете… дополнительное соглашение к нашему контракту. Я хочу, чтобы мне элементарно не мешали, чтобы мне больше не пришлось играть в прятки с милицией и прокуратурой. Я не собираюсь ни с кем воевать. Я устал от войн… Но, когда меня загоняют в угол и берут меня на прицел, я вынужден отстреливаться… Вы должны пообещать мне личную неприкосновенность. Но не только. Если наша сделка состоится и я буду действовать, то мне потребуются легальные полномочия — официальная солидная должность, под прикрытием… точнее, плацдарм, с которого я мог бы действовать открыто.
За столом снова воцарилось напряженное молчание. Казалось, собеседники Варяга приготовились выслушать любую просьбу или условие вора в законе, но только не это. Виноградов неловко откашлялся, давая понять, что пауза затянулась. Все посмотрели на Анатолия Игнатьевича, который, пожалуй, обладал здесь наивысшим авторитетом и властью.
— Владислав Геннадьевич, будет вам серьезная должность… — важно произнес он. И добавил с улыбкой: — Сообразно вашим возможностям! И неприкосновенность!
— Тогда мы договорились, — кивнул в ответ Варяг и пожал руку своим визави.
Анатолий Игнатьевич неторопливо достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и нажал несколько кнопочек.
— Мы договорились, — произнес он тихо, не вынимая трубку изо рта. И, выслушав ответ собеседника, кивнул. — Да, обо всем.
