Майк Холланд - Американский ниндзя 1-2
Итак, профессора увели. Лев проводил его взглядом и снова обратился к слушателям:
— Продолжим, господа… Сейчас я покажу вам нечто, чего вы еще не видели. То, что традиционно считалось невозможным…
Он не заметил, как один из «лишних» ниндзя кивнул другому и оба быстро подошли к двери, за которой только что исчез профессор Сэнбон.
Сопровождавшие профессора ниндзя не успели уйти далеко: по лестнице Сэнбон передвигался с трудом.
Жестом приказав Алишии оставаться на краю верхней лестничной площадки (лестница шла только вниз), он разбежался и прыгнул, врезаясь всем весом в одного из конвоиров. Вряд ли кому-то надо объяснять, что значит упасть на ступеньках: потеряв равновесие, ниндзя покатился вперед и рухнул на нижнюю площадку, придавленный к кафелю сидящим сверху Джо. Вставая, Джо обрушил на него добивающий удар — скорее из страховки, чем по действительной надобности: вряд ли тот смог бы быстро очнуться от падения.
Профессор замер, словно прирос к ступеням. Лишившись поддержки, он чуть не упал: второй из ведших его ниндзя ринулся на нападавшего, оставляя профессора посреди лестницы. Тотчас забыв о приказе Джо, Алишия кинулась к отцу.
Джо этого не увидел.
Удар и блок. Опять блок и удар. Джо уклонился, доставая костяшками пальцев челюсть ниндзя, затем ударил по корпусу — раз, второй, третий, не давая ни секунды передышки. Обыкновенному человеку хватило бы и первого удара, но Джо должен был добить своего противника наверняка, чтобы больше не встречаться с ним в темных нижних коридорах цитадели Деррека. После третьего попадания ниндзя свалился бездыханным, и Джо ощутил облегчение: ему не очень улыбалось драться с кем-либо из созданных Львом чудовищ, а поручиться, что ни одно из них не бродит рядом, он не мог.
— Папа…
Алишия схватила профессора за руки и взволнованно и нежно заглянула ему в глаза, чтобы тут же отшатнуться: Сэнбон смотрел сквозь нее.
«Вот и галлюцинации начались… — тупо подумал он, глядя на дочь. — Этого и следовало ожидать… Я ползу вниз, нет, уже сполз. Остается только смерть, и, видит Бог, я только обрадуюсь ее приходу. Или… что-то я хотел сделать… все спуталось… Ах да…»
— Папа, ты слышишь меня? — Алишия дернула отца за руку, и отсутствующее выражение покинуло его лицо.
— Алишия, — ожил он и тут же замотал головой, словно стряхивая наваждение, после чего быстро прижал девушку к себе. — А я думал, что потерял тебя навсегда…
Он и сейчас еще не верил, что перед ним действительно стоит живая Алишия, — в спутавшихся мыслях его дочь все сильнее напоминала какой-то абстрактный призрак, одно из условий игры. Иногда, правда, случались просветления, и тогда Алишия немедленно становилась главной ценностью в его жизни, за которую и впрямь стоило бороться, но чем дольше длилась разлука, чем больше Сэнбон потреблял наркотики, тем сильнее становилась царящая в его душе неразбериха: профессор не ошибался, предрекая своему разуму близкий распад. Но теперь Алишия стояла перед ним, одетая почему-то в ненавистный черный костюм, и моргала длинными ресницами, чтобы не заплакать.
— Все в порядке, — к ним подошел и протянул руку молодой человек, также весь в черном, но светлоглазый.
Профессор поглядел на него, потом снова на дочь… Ему вспомнился не то сон, не то просто отрывок из какого-то фильма или книги: переодевшийся в форму врага герой прокрадывается в чужую крепость освобождать заложника, но поздно — тот уже отравлен и должен умереть с минуты на минуту. Ему остается только одно — предупредить об опасности тех, для кого это еще имеет смысл…
Сон или фильм повторялся, и он, Сэнбон, которому нельзя было надеяться на спасение и помилование ни от правосудия, ни от суда собственной совести, выступал сейчас в роли того полумертвого заложника, которому оставалось только…
В усталых глазах профессора загорелся огонек, чаще всего встречающийся у фанатиков или душевнобольных. Он поманил и без того стоящего рядом Джо пальцем и отрывисто, сбивчиво заговорил:
— Нельзя терять ни минуты. Деррех отправляет в Штаты чистого героина на пять миллиардов долларов. Отправка завтра. Если это произойдет, его уже не остановить.
Он замолчал, вновь устремляя взгляд в пространство позади Алишии. Девушка испуганно оглянулась на Джо: таким отца она не знала. Не в его характере было произносить такие речи — не по содержанию, к которому сложно было придраться — дело есть дело, — а по самой манере говорить.
Джо этого и не заметил. Он спокойно кивнул головой, давая понять профессору, что все возможные меры будут предприняты, и задал свой вопрос:
— А где похищенные морские пехотинцы?
— Внизу, — ответил Сэнбон, морщась.
Из его головы снова выскочило что-то очень важное, то, что он обязан был сделать сегодня. Именно сегодня…
— Алишия, — рука Джо легла девушке на плечо, — уходи с отцом. Если я не вернусь — уплывайте.
Не дожидаясь ответа, он запрыгал по ступенькам вниз.
Алишия прильнула к отцу, наконец-то давая волю слезам. Смахнул выкатившуюся из глаза каплю и профессор.
— Пошли, — шепнула Алишия, дергая Сэнбона за руку. И резко развернулась, почувствовав сбоку чье-то движение.
Тотчас раздался короткий возглас: в двух шагах от них, насмешливо кривя губы, стоял… Лео Деррек!
* * *
Обычно пустынный ночами пляж не знал еще такого нашествия: вместо любителей одиночного плавания без помех (кто же еще станет купаться ночью?) на песок высыпала целая толпа. Затопали по, пляжу обутые в ботинки и сапоги ноги, заскользили круги фонарных лучиков, воздух наполнился голосами…
— Хорошо помните: наша задача — спасти всех, понятно? — говорил Дикий Билл, опираясь на борт небольшого катерка. — Огонь не открывать, пока в нас не начнут стрелять первыми…
Пехотинцы окружили катер, и тот пополз по песку, погружаясь килем в притихшие темные волны. Затем пришел черед и второго катера.
— Вперед! — Джексон прыгнул на сиденье и в нетерпении встал на нем во весь рост.
— За мной! — крикнул, присоединяясь к нему Дикий Билл.
Море ответило тихим согласным шипением.
* * *
За два пролета до подвала Джо остановился.
«Игра» заканчивалась. Теперь за дело предстояло браться всерьез.
Джо осторожно опустился на кафель. Его руки поднялись к груди, пальцы сплелись в мудру…
Лестничная клетка исчезла, исчез и проклятый остров. Взамен возникла маленькая комнатка и стол с предметами чайной церемонии, он стоял где-то за спиной наклонившегося вперед Суюки. В руках Учителя был меч.
— Я нашел тебя, когда тебе было шесть лет… — вынырнул из глубин памяти знакомый голос, наполняя сердце Джо тоской обо всем, что уходит безвозвратно, и одинокой, жгучей детской любовью к вырастившему его человеку.
Суюки улыбался одними глазами — глубокими и добрыми, которые только и могут быть у человека, познавшего добро и зло в полной мере.
И снова за этим образом уже теснились другие, вынесенные с острова, где Джо вырос.
— Я учил твое тело и чувства, чтобы ты смог занять место на поле чести…
Суюки говорил, его глаза улыбались, а по ножнам меча гуляли солнечные блики.
— …Теперь вспомни эти символы…
Перед глазами Джо заплясали поочередно все цвета радуги, сквозь которые все так же виднелись сложенные в мудры руки.
— Это волшебство ниндзя…
— Кабадера… — слова накладывались одно на другое, Джо слышал их одновременно.
— Кабадера — это волшебство ниндзя, его сила, позволяющая преодолевать любые препятствия и становиться невидимым…
— Я помню… помню…
И снова пальцы расплелись, а комнатка Суюки стала объемной и реальной. Быть может, еще реальней, чем сама действительность.
— Ты готов, сын мой, — проговорил Суюки.
Разве можно было назвать его миражем? Он действительно разговаривал с замершим в почтительном поклоне Джо.
— Я с тобой телом и душой. Иди и помни о нашем кодексе чести…
Улыбающиеся глаза растаяли на вдруг проступившем сквозь ткань видения лестничном кафеле.
Джо разомкнул мудру.
Нужно было идти дальше — до самого конца, пока смерть не остановит вечный бой вечных противоположностей, живущих в нем.
Джо встал и пошел по лестнице вниз — легко, спокойно…
— Я тебя не забуду, отец…
Джо и не заметил, что начал подкрадываться к стоящим внизу ниндзя, хотя мог бы подойти к ним без труда и в открытую, — даже, наоборот, второй способ был бы намного эффективнее. Он не думал сейчас, что именно делает: работал инстинкт.
Очутившись на расстоянии прыжка от охранявших вход в камеру пленников ниндзя, Джо прыгнул, становясь точно посередине между ними. Почти сразу же его нога пришла в движение — удар майа-три отбросил к стене первого ниндзя — и тут же перешел из замаха в урамаваси: второй страж тоже сполз по кафелю. Затем Джо снова принял боевую стойку — первый ниндзя уже поднимался, да и второй был относительно цел и невредим. Замахнувшись на одного, он тут же был вынужден защищаться от второго.
