Несущий свободу - Поль Игорь Владимирович

– Что это такое?

Юнге очнулся, покачал головой.

– Удивительно, – сказал он. – Все отключилось, даже вентиляция, а эта железка – жива-живехонька.

– Ты не ответил.

– Вы же слышали – запрос закрытого канала, – он сощурился, пытаясь разглядеть часы над дверью. – Это гроссгерцог. Желает услышать мой доклад о начале операции. А мне и сказать-то нечего, сижу тут, как крот.

– Что, в самом деле – гроссгерцог?

– Я же – генерал-майор, – не удержался от хвастовства Юнге. Но голос его был исполнен грустной иронии. – В нашей службе это что-то да значит.

Хенрик посмотрел на моргающие строки. Гроссгерцог? Ну и ну!

– Ну что ж, давай, проходи свою идентификацию, – веселая бесшабашность неожиданно захватила его.

– Послушайте, Вольф, застрелите меня, и дело с концом, – устало сказал Юнге. – В конце концов, я офицер, ни к чему подвергать меня унижению.

– Унижению? Офицер? – Прошлое поднялось из темных глубин; он не различал деталей, все слилось в одну смазанную картину, но именно она создавала эту яростную непокорность, жажду мести: песня над вечерней улицей, дым над крышами, лицо в машине; хриплый голос, исторгающий – «Свобода – это совсем другое слово…»; марширующие колонны, дрожащий свет факелов, уроки Дитеринга, холод каменных плит, проникавший до самого сердца; слезы на лице девушки, боль в груди; отчаяние в глазах Греты в день, когда она впервые выстрелила в человека; перекошенные лица тех, кто умер сегодня только для того, чтобы он дошел до цели.

– Да что ты знаешь об унижении? – спросил он с ненавистью, и чип послушно включился, погнал флюиды страха, окутал Юнге удушливой волной.

– Пожалуйста, убедитесь, что системы защиты от прослушивания включены, – говорил женский голос. – Приложите указательный палец правой руки к считывателю… спасибо… большой палец левой… сделайте выдох по сигналу… спасибо… линия активна.

Человек с мешками, набрякшими под глазами, сверлил его пристальным взглядом. Хенрик не ощущал ничего, кроме усталого удивления: не было в этом человеке ничего величественного, ничего из тех черт, знакомых каждому солдату по многочисленным изображениям, никакой парадной формы, строгой осанки, холодной полуулыбки на сжатых губах. А были короткие волосы с сединой на висках, жесткие складки вокруг рта и не слишком свежая армейская рубаха с расстегнутым воротом. И была аура власти, Хенрик почувствовал ее через разделяющие их тысячи миль; ни небрежно выбритый подбородок, ни морщины на лбу не могли рассеять этого давящего ощущения, олицетворявшего собой огромную мощь, весь тот мир, в котором не нашлось места для парня с нечистой кровью.

– Кто вы такой? – спросил гроссгерцог Карл, и Хенрик подивился силе его спокойного голоса. Намертво вбитые рефлексы скрутили его тело, он выпрямился, отпустил шею замершего от боли Юнге, вытянул руки по швам, набрал полную грудь воздуха для уставного доклада – и вдруг затих, сраженный пониманием: что ему теперь гроссгерцог, теперь, когда он уже за барьером, когда секунды жизни капают в кредит, когда время приобрело отрицательную величину? Он заставил себя расслабиться и сказал, вызывающе глядя в серые глаза:

– Я тот, кто убил вашего племянника.

80

– Что тут происходит, генерал? – холодно поинтересовался Карл.

Юнге тщетно искал слова.

– Ваше высочество… я… меня взяли в заложники. Этот человек.

– Ну, пустой болтовней делу не поможешь, – вмешался Хенрик. – У меня есть хорошее средство. Кстати, тоже от «Маннес», – и, не давая Юнге опомниться, Хенрик сжал ему болевую точку на шее, заставил искривиться, замереть от боли. – Мы применяем такие штуки при допросах.

Он сунул руку в подсумок, нащупал что-то, достал, разорвал зубами.

Юнге яростно рванулся:

– Нет! Вы не можете!..

Крик его превратился в стон: Хенрик сжал пальцы. Маленькая игла коснулась кожи на шее, генерал-майор Юнге вздрогнул и обмяк.

– Ну вот, теперь можно общаться. Боюсь, у меня не очень-то много времени.

– Я буду краток, – проговорил гроссгерцог. – Спросите его – правда ли то, что вы мне рассказали?

– Ну? Слышал вопрос? – прикрикнул Хенрик. – Отвечай – я правду говорю? Это ты приказал убить оберста Вегенера?

– Да, – вяло отозвался Юнге. – Операция «Барьер».

– Выходит, не было никаких «Тигров»?

Хенрик покачал головой:

– Такой группировки не существует. Мне дали записку, чтобы обставить это дело под партизан. Через контейнер с заданием, все честь по чести. А после подставили меня полиции.

Едва слышный метроном отсчитывал секунды молчания. Пристальный взгляд гроссгерцога был направлен на Юнге. Внезапно судорога исказила его лицо.

– Ты вот что, солдат, – тяжело произнес он. – Убей его.

– Убить? – Хенрик взглянул на замершего на полу Юнге. Ему казалось несправедливым, чтобы опальный генерал мучился меньше, чем та девчонка, в которую он, Хенрик, не собирался стрелять. Чем все те люди, которые умерли по его приказу.

– Ну уж нет – у меня на него свои планы, – солгал он: у него не было ни малейшего представления о том, что надо делать. Если бы он мог напугать Юнге перед смертью, заставить его испытать хоть толику того бессилия, которое он сам испытывал все эти годы. Но он не знал, как. Знал только – выстрел в упор для него слишком легкая расплата.

– Это не приказ…

– Клал я на приказы – я уже умер.

Гроссгерцог проглотил его выпад, не моргнув глазом.

– Это… просьба. Вальтер – он мне был как сын. Сделай, что я прошу, и я в долгу не останусь.

Но он говорил с человеком, который плохо его понимал: сознание было замутнено. Хенрик и сам не знал, хочет ли сделать усилие, чтобы спастись.

– Торг, ваше королевское высочество? – поинтересовался он с иронией. – Разве вам не хочется меня убить?

– Торг, – подтвердил Карл. – Глупо ненавидеть оружие, из которого был произведен выстрел. – И спросил, преодолевая неуверенность, с трудом подбирая слова: – Вальтер… как он умер?

– Ничего не почувствовал, – заверил его Хенрик. – Даже не успел испугаться. Вот только девушка…

– Какая девушка?

– С ним была девушка. Мне пришлось убрать и ее тоже. Она кричала.

– Ладно, – сказал Карл, прекращая этот странный разговор. – Назови свои условия.

Хенрик, ошеломленный, не сводил с него глаз: второе по значимости существо – после бога – предлагает ему начать жизнь сначала. Так же просто, как если бы его убили в интерактивной игре. Безверие, привычное ожидание нового предательства еще жило в нем, но даже это ожидание не могло вызвать ни злости, ни горечи. Он произнес, будто в оцепенении:

– Ты даже своего племянника спасти не смог. Такая же марионетка, как и я.

– Ну, кое-что я все же могу, – сказал гроссгерцог. И добавил, со значением посмотрев куда-то вбок: – В рамках своих полномочий, конечно.

Но Хенрик все не мог решиться, как умирающий от жажды в пустыне, которому явился оазис, не решается сделать шаг навстречу спасению в страхе от того, что синяя прохлада озера растворится в воздухе, окажется миражом.

– Недостаточный уровень питания, – произнес женский голос. – Отключение канала через две минуты.

Хенрик вздрогнул.

– Тебе меня не заставить, – сказал он.

– Я тоже солдат, как и ты. Даю тебе слово.

И Хенрик, наконец, решился. Он с большим удовольствием убил бы и самого Карла, но… приходилось довольствоваться тем, что было под рукой. Глупо требовать от судьбы всего сразу. Иногда и черствая корка – подарок.

81

Сквозняк гонял между колоннами облачка серой невесомой взвеси, напоминавшей пепел – мириады наноботов, выработавших свой ресурс.

– Внимание, обнаружено движение! Цокольный этаж, правое крыло, два человека.

По знаку Перелли десантники оставили свою работу – обыск и сортировку тел, – и пятнистыми тенями затаились вдоль стен.

– Лонгсдейл, поставьте своих людей за лестницей, в виду пожарного выхода.