Сергей Гайдуков - Школа суперменов
— Лапша, мне не помешала бы сейчас моральная поддержка пары стволов, — сказала Морозова.
Потом она вдруг замерла на миг, посмотрела на пистолет в своей руке, на Лену и негромко поинтересовалась:
— Ты не обидишься, если я сделаю вот так?
И она приставила ствол к виску дочери Генерала.
2
Бондарев различил три голоса. И в каждом из них слышалась боль.
Майор Афанасьев сползал по стене вниз, зажимая руками живот и кривя рот в гримасе боли, которую он тщетно старался удержать в себе.
Крест отлетел от него назад так, словно был резиновым мячиком, ударившимся пол. Его развернуло на сто восемьдесят градусов, и Бондарев увидел, что на его сером свитере, посреди груди, темнеет размашистая буква Z, а точнее — три линии, похожие на эту букву. Бондареву на миг показалось, что эти линии дымятся, но ручаться бы за это он не стал, зато он поручился бы за то, что на теле Креста под свитером кровоточат точно такие же три линии. И это очень больно. Но кричал Крест все же в первую очередь не от боли, а от изумления и разочарования.
За его спиной Настя опускала дрожащие руки, которые несколько секунд назад резко взметнулись, чтобы отшвырнуть Креста.
— Пап... — прошептала она и наклонилась над Афанасьевым. — Ну зачем же ты...
Бондарев вскинул автомат, ловя ноги Креста на прицел, но тот уже пришел в себя и отпрыгнул в конец коридора, закрывшись Настей и майором. Он не думал убегать, он вытер нож о рукав свитера, поймал взгляд Бондарева и крикнул ему:
— Я все равно сделаю это... Ты мне не помеха!
Бондарев подумал, что Крест все еще не понимает, что главная опасность для него сейчас — это не Бондарев с автоматом.
Тем не менее Бондарев сказал:
— Постой-ка. Ты кое-что забыл. У меня есть одна вещь, которая тебе очень нужна.
Крест посмотрел на склонившуюся над отчимом Настю — девушка, казалось, совсем не обращала внимания на происходящее вокруг. Ее спина выглядела очень уязвимой, и Крест легкомысленно почувствовал себя хозяином положения.
— Что я забыл? Что за вещь? — спросил он.
— Твои кошки. Разве ты не хочешь узнать, что с ними?
Это был удар под дых.
— Ты!!! — Лицо Креста исказилось, как будто он только что столкнулся лицом к лицу с такой подлостью и низостью, о которой раньше и догадываться не мог. — Да как ты...?!!!!
— Я сложил их в мешок, мешок завязал, сверху присобачил гранату и натянул леску — если кто-то неправильно войдет в комнату, то мешок так рванет, что шерсть будет по всему району летать...
Крест глубоко вдохнул, будто собирался нырнуть.
— Где они?! Куда ты их дел?!!
— Три шага назад.
— Где они?!
— Три шага назад.
— Я тебя предупреждаю, если ты что-нибудь...
— Еще шаг...
— Предупреждаю...
— Еще...
— У нас с тобой будут личные счеты, а это...
— Еще.
Крест вытянул руку с ножом, указывая лезвием в глаза Бондареву. Неизвестно, что он этим хотел сказать, потому что одновременно он сделал еще один шажок назад, и Бондарев сказал:
— Все.
В эту же секунду Лапшин треснул Креста рукояткой пистолета по затылку. Крест не упал, и Лапшин ударил его снова, вырвал у него нож из руки, подсек ноги, подтолкнул — и только после этого Крест рухнул наземь.
— Что это за квазимодо такое? — поинтересовался Лапшин.
— Это он Белова порезал.
— А чего ж ты с ним церемонился? Мог уж давно засадить ему в башку полрожка...
— Его башка ценнее, чем ты можешь представить.
— Да ну? Я многое могу себе представить...
— Тогда представь, что это брат Крестинского.
— Что?!
— Наукой еще не доказано, но есть такая версия... Поэтому Чердаку он нужен живой.
— Пусть будет живой. А что это у него на свитере? Кто это его разрисовал?
— По-моему, я уже видел такой след, — проговорил Бондарев, всматриваясь в то ли прорезанную, то ли выжженную букву Z. — В морге. У Черного Малика. У него были такие же шрамы. Довольно старые... Ладно, хрен с ним. Давай майора вытаскивать, его этот деятель тоже зацепил. Настя...
Настя не пошевелилась.
— Настя, разреши мы его вытащим наверх...
Настя не реагировала на его слова. Она держала отчима за руку, чувствовала его слабеющий пульс и понимала, что торопиться уже не стоит. Оставалось сделать лишь одно. И Настя сделала это, не будучи уверена, слышит ее Афанасьев или нет. Осознает ее слова или нет.
— Пап, — тихо сказала она, приникнув к самому уху майора. — Я тебя прощаю. Прощаю за Димку. Я знаю, что ты не хотел, что это вышло случайно... Ты просто хотел, чтобы я была счастлива.
Она несколько мгновений ожидала ответа, ожидала хоть какой-то реакции, но ее не было. Тогда Настя встала и отошла в сторону: для майора Афанасьева она больше не могла ничего ни сказать, ни сделать.
Бондарев взвалил майора на плечо и понес наверх, приглядывая за отстраненно идущей следом Настей и на слух определяя местонахождение Лапшина, который непринужденно тащил Креста за ноги и лишь на лестнице решил поднимать его в вестибюль чуть более комфортно.
У входа в гостиницу они передали Афанасьева врачам «Скорой», а потом Бондарев и Лапшин, не сговариваясь, обернулись на тело Креста.
— Давай его как-то зафиксируем, — предложил Лапшин, вытаскивая из брюк кожаный ремень.
— Мне кажется, этого будет мало. — Бондарев озабоченно почесал в затылке. — У тебя наручников не найдется?
— Что я, мент? Хотя ментов снаружи полно, давай попросим...
— Нельзя, чтобы кто-то узнал про него, — сказал Бондарев. — Нельзя сейчас никого сюда пускать. Все это слишком важно, так что этот гад должен остаться полностью в нашем распоряжении. Никаких ментов, никакой ФСБ. Сообщи Директору, что у нас есть такая добыча. Пусть присылает подкрепление и срочно забирает этого гада.
— Директор в курсе, так, Иса?
Иса утвердительно кивнул.
— А про девушку ему сказали?
— Какую девушку?
— Вот эту. — Бондарев кивнул в сторону Насти, которая села на пол возле разгромленного стенда трансагентства и мрачно таращилась в пол.
— А что с ней такое?
— Я не знаю, что с ней такое, но Директор очень сильно ею интересовался. И мне кажется, что он правильно интересовался.
— То есть ее тоже никому нельзя показывать?
— Никому.
— Знаешь что, — сказал Лапшин, чуть поразмыслив. — Мне кажется, что нас тут слишком мало, чтобы заботиться о таком количестве важных дел.
— Я знаю, — сказал Бондарев. — Я знаю.
3
Удары в чердачный люк оказались отвлекающим маневром — очевидно, где-то существовал еще один выход на чердак, в результате Морозова спиной почувствовала движение воздуха...
— Ты не обидишься, если я сделаю вот так? — сказала она и приставила ствол к виску дочери Генерала.
И тут же она услышала сзади ласковое:
— Положите оружие. Пожалуйста.
«Ну вот и сбылась моя мечта — умереть относительно молодой и красивой, — подумала Морозова. — Теперь старческого маразма можно и не бояться. Я до него просто не доживу».
Пистолет она тем не менее не опускала. Между тем вдруг из чердачного люка резко спрыгнули вниз двое мужчин. Сделано это было так ловко и быстро, как будто этих двоих всю жизнь только и готовили к тому, чтобы спрыгнуть с чердака на шестой этаж.
Морозова была готова снять шляпу перед их профессионализмом, но сердце подсказывало ей, что этот замечательный профессионализм означает для нее, Морозовой, весьма плохие веши. Тем более было обидно, что Морозова пока так и не разобралась, из-за чего весь сыр-бор и что такого ценного могли предлагать в обмен на дочь генерала Стригалева. Досадно будет умереть, не узнав, в чем тут дело.
— Женщина, оружие бросьте на пол, — повторил вежливый голос сзади. — Это вам не игрушка.
— И я тоже не игрушка, — сказала Морозова. — Дернетесь — я этой девушке прострелю голову. И весь ваш обмен накроется медным тазом. Идет такой вариант, а?
Для убедительности она плотнее вдавила ствол в висок Лене и удивилась, насколько спокойно девушка это перенесла.
— Прострелит? — спросил вежливый голос, и Морозова немедленно отозвалась:
— Прострелит, прострелит...
Но, как оказалось, спрашивали не у нее.
— Конечно же, нет, — ответил вежливому голосу другой, тихий и высокий, слегка запинающийся, как будто от смущения. — Это блеф. Она даже не представляет, о каком обмене идет речь. Она просто хочет вытянуть у нас информацию. Для своих.
— То есть обычный женский безответственный треп, — подытожил вежливый голос за спиной у Морозовой.
— Я тебе башку снесу за такие слова! — бросила не оборачиваясь Морозова, тоскливо разглядывая короткоствольные автоматы тех двоих, что свалились с чердака. Все это было очень интересно — Лена Стригалева, посаженная на цепь и освобожденная желающим ее смерти Маятником; обмен Лены Стригалевой на некую вещь, которая стоит высадки десанта с вертолета; тренированные мальчики с автоматами... Это было гораздо интереснее и важнее, чем просто гоняться за стареющим преступным авторитетом и напоминать ему об обещании слинять за кордон. Это пахло гораздо более серьезными вещами, однако Морозовой стало казаться, что все эти интригующие вопросы лично для нее останутся без ответа. Потому что шансов у нее нет никаких.
