Александр Бушков - Капкан для Бешеной
– Возмущаться будете? – спросила Даша.
Он быстро огляделся – автоматчики стояли вдалеке, у машины, – пожал плечами:
– Зачем? Слушаю вас.
– И не боитесь ни капельки? – спросила Даша.
– А чего, простите, бояться? Даже если и арестуете, максимум через пять минут вынуждены будете отпустить.
– Галахов?
Он самую чуточку сузил глаза:
– Докопались? Поздравляю. Но смысл какой? Гордо осознать силу собственного интеллекта – и не более того. Никакой практической пользы. Надеюсь, вы не собираетесь меня убивать? Вовсе уж бессмыслица…
– Не собираюсь, конечно, – сказала Даша. – У меня мало времени, поэтому обойдемся без тягучих интеллигентских дискуссий, ладно? Так вот, мне плевать, какую игру прокручиваете вы лично. Мне это совершенно неинтересно. Зато в одном я уверена: вы не настолько уж глупы, чтобы полагать, будто грядущий путч – настоящий. Уж вы-то, если и не знали, то сообразили, что имеете дело с крутой провокацией…
– Ага, – сказал он бесстрастно. – Потому вы и слиняли с поезда?
– Вот видите, как мы друг друга прекрасно понимаем… – сказала Даша. – Ну конечно. Только этого мне и не хватало – бегать по министерству, размахивая сенсационными документами о грядущем перевороте… Никакого переворота не будет. Одна имитация.
– Зачем же в таком случае мы сейчас беседуем?
– А затем, что мне нужно знать, какова будет имитация. И вы мне сейчас все расскажете – кратенько, но емко.
– Можете не верить, но я с самого начала предлагал не впутывать вас в комедию… прав был, черт возьми.
– Верю, что именно это и предлагали… – сказала Даша. – Ладно, рассказывайте.
– Интересно, чем же это вы рассчитываете меня принудить к откровенности?
– Золотой прииск «Чолпан», – сказала Даша без выражения. – Аэропорт Пижмана. Фирма «Пассат», события августа прошлого года, люди по фамилиям Ерлыкин, Гофман, Мелешкин и Кременецкая, счет в известном вам венском банке…
Она с бесстрастным лицом, словно автомат, называла фамилии, даты, города, сама не имея представления, о чем там идет речь, механически излагала услышанное от Благообразного – знала, что компромат убойнейший, и этого ей было достаточно.
– Довольно? – спросила она, бесцеремонно вынув сигарету из его пачки. – Это кранты, полковник, полный и законченный звиздец – в том случае, если будете трепыхаться. И ваша жена, и любимый братец находятся в России, за кордон им не прорваться, а венская полиция преспокойно может наплевать на тайну банковских вкладов – если получит кое-какие документы… Итак? Я ничуть не собираюсь на вас давить – просто объяснила, что нет у вас выхода. Перевороты, полковник, должны, по идее, устраивать чистые мальчики с горящим взором и пустым карманом – их могут в лепешку раздавить танками, развесить по фонарям, но ни за что не остановят на полдороге компроматом…
Волхович смотрел на нее, щурясь. Дураку ясно, что стряслось бы с ней, будь его воля.
– Блестяще, – сказал он наконец. – Значит, и вас тоже, Дашенька, убирать бессмысленно?
– Абсолютно бессмысленно, – пожала она плечами. – Вы все потеряете, кроме самой жизни, – а этот-то вариант вас и не устраивает…
– Господи, кого он может устраивать? Можно один-единственный вопрос? Кто вам все это дал? Не осталось здесь, в Шантарске, живых людей… И не могло оказаться никаких конвертов в сейфе у адвоката, «на случай насильственной смерти»…
– А я кручу блюдечко, вы не знали? – устало усмехнулась Даша. – Вызываю духов, духи словоохотливы… Все равно им, о чем трепаться, Шантарск там, или Вена… У меня мало времени, полковник, – добавила она буднично, без тени издевки. – Начинайте уж.
– А гарантии?
– Нет никаких гарантий. Потому что выбора у вас нет. А в то, что вас останавливает верность компаньонам по «путчу», я, уж простите, не верю – наверняка у вас есть свой вариант, как вовремя соскочить с поезда… В общем, гарантий нет, зато шанс имеется. Воспользуетесь? Только, предупреждаю, без недомолвок.
– Кто из «авторитетов» жив?
– Вы опасно быстро соображаете, – усмехнулась Даша. – Не скажу. Эта ведь совершенно неважно, согласитесь…
Через несколько минут полковник умолк. Натянуто усмехнулся:
– Честное слово, все.
– Логично… – сказала Даша. – Простенько и совершенно логично. И зрелищно… Ладно. Прощайте, полковник, и, умоляю вас, не поддавайтесь дурацким соблазнам. Ничего уже не переиграешь.
– Можно один, чисто профессиональный вопрос? В чем была промашка, за которую вы уцепились? Не только ведь в том, что кто-то остался жив, хотя по всем раскладам должен был погибнуть?
– Это просто, – сказала Даша. – Такие предприятия устраивают личности. Когда же видишь, что Вольную Сибирь собирается провозгласить мелкая бездарь, проигравшая всё и вся, поневоле станешь думать, что имеешь дело с дурно поставленным водевилем. Всего хорошего, полковник. И чтобы нам больше никогда не встретиться…
…Все это произошло вчера, ближе к вечеру.
– Роман… – негромко произнес полковник Галахов, вовсе уж потерянный.
Даша не удержалась, фыркнула – удивительно много оттенков и смысловых слоев было вложено в одно-единственное словечко. Лощеный красавец Галахов наконец-то понял, как примитивно, но качественно его использовали, многое он понял, кроме одного – что живым отсюда ни за что не выйдет…
Даша потянула спуск. Ударом пули полковника швырнуло к стене, разворачивая к ней лицом, алые брызги шлепнули на чистенькую, светло-коричневую деревянную панель, Галахов впечатался боком в стену, стал падать – нелепо, нескладно, медленно… С ним было кончено, но Даша, согласно сценарию, выстрелила вторично. Впервые в жизни убивала человека – надо ж было, чтобы почином оказался свой, пусть и ссученный…
Некогда было злорадствовать, смаковать выражение лица отпрянувшего в угол Романа, физически ощутившего, сколько тысяч километров отделяет его от столицы. С минуты на минуту могли ворваться глаголевские мордовороты – и Даша, рассчитанным движением швырнув пистолет рядом с бутафорской бомбой, обежала стол, присела на корточки, рывком выдвинула ящик, притворяясь, что страшно интересуется его содержимым.
Услышав шум рывка, выпрямилась. Сердечный друг Роман целился в нее из ТТ, держа его не особенно умело, но все же с некоторой сноровкой, их разделяло метра четыре. В глазах у него Даша увидела целую гамму чувств: непритворное сожаление, и что-то похожее на тоску…
– Извини, – сказал он тихо. – Ты прелесть, но есть вещи серьезнее…
Даша навострила уши – в коридоре явственно слышался топот.
– Дурак, – сказала она устало, отрешенно, чувствуя, как что-то обрывается внутри. – Я же говорила, что ничуть не романтична…
Боек ТТ сухо щелкнул – Роман нажал на спуск, но ударник не встретил на своем пути капсюля, потому что в стволе неоткуда было взяться патрону, Даша вложила в обойму всего два…
На дверь, грохоча, обрушились приклады. Роман, с исказившимся лицом, попытался передернуть затвор, он, не распознав ловушки, полагал сгоряча, что патрон примитивно перекосило, что еще можно успеть…
ПСМ, казалось, сам прыгнул в руку. С натужным треском, брызгая щепой, вылетела дверь, но Даша уже нажала на спуск, ощутив, как пропадает некое наваждение, связывавшее ее с этим человеком. И еще раз нажала. И еще.
В кабинет ломились верзилы в пятнистом, тыча во все стороны диковинными стволами, напоминавшими пресловутые бластеры, казалось, верзил невероятно много, топотали кованые ботинки, отсвечивали забрала, мелькнуло яростно-застывшее лицо генерала Глаголева, белокурой бестии, из-за его плеча вдруг вывернулся полковник Тимирев, «собственная безопасность», в серо-пятнистом комбинезоне, с автоматом на изготовку – Илья Муромец, бля! – и обозначилась еще какая-то рожа с Черского, и мелькнуло черное пальто Чегодаева…
Даша стояла, опустив пистолет. Роман уже не шевелился, нелепой куклой валялся рядом с перевернутым при падении стулом. В Дашу еще пару секунд по инерции целились из этих их марсианских пушек, потом отвели стволы. Она протянула руку, старательно положила пистолет на стол, подальше от края. В кабинете стояла кисловато-удушливая вонь сгоревшего пороха.
Кто-то кинулся к трупам. Она подняла голову и встретила бешеный взгляд Глаголева. Пожала плечами.
– Что у вас здесь произошло? – рявкнул Тимирев.
– Убийство, – сказала она тусклым голосом. – На моих глазах данный гражданин дважды выстрелил в полковника Галахова, так что пришлось применить табельное оружие… разбираться, как он здесь оказался, и что вообще произошло – не мое дело. Впрочем, если прикажут…
– Что вы мне! – не вытерпел Глаголев. – Там ваш курсант торчал с автоматом…
– Естественно, – сказала Даша. – У меня были основания всерьез подозревать гражданина Фирсова в совершении ряда преступлений, вот и поторопилась. Но ведь посторонние вроде бы не пострадали? Знаете, я лучше потом все напишу…
