Гюнтер Лофлёр - Зарубежный криминальный роман
— Простите?
— Чтобы укротить вашу строптивость, я напомню вам о Брайсе Паркере. Или я в чем-то ошибаюсь?
— Нет.
Брайс Паркет, владелец крупного игорного дома, был самым ненавистным человеком для доктора: фактически его карьера была в руках Паркера.
— Вы не ошибаетесь, Глория.
— Так сколько вы ему должны?
— Двадцать тысяч фунтов.
— Боже мой! Но… но, где же вы собираетесь взять эти деньги?
— Не знаю.
— Думается мне, что такой ответ вряд ли удовлетворит Брайса Паркера.
— К чему напоминать мне об этом?
Глория закурила сигарету.
— Вы распоряжаетесь состоянием вашей жены, не так ли?
— Да, но под строгим контролем Понсонби и Сита. Эти старомодные господа ничего не смыслят в современной жизни.
— Иначе говоря, они не дают вам швырять деньгами, не так ли?
— Да, так…
— У леди Джейн большое состояние?
— После смерти ее родителей, да.
— Какое же именно?
— Думаю, около ста тысяч фунтов.
— И что же, она отказывается оплатить ваши долги?
— Она ничего о них не знает.
— А если вы признаетесь ей в этом?
— Она, конечно, их оплатит…, но при одной условии…
— Чтобы вы бросили играть?
— Чтобы я больше с вами не встречался…
— Да? А разве она знает обо мне?
— Догадывается, скажем так…
Снова наступило молчание, которое длилось довольно долго.
— Микаэль…, вы составили завещание?
— Леди Джейн и я, мы все оставляем тому из нас двоих, кто переживет другого.
— Любопытно…
— Что вы хотите этим сказать?
— А то, что, если когда-нибудь вы овдовеете, вы станете богатым человеком, Микаэль, и мы сможем, наконец-то, стать счастливыми.
— Леди Джейн чувствует себя превосходно!
— Перемена в ее самочувствии зависит только от вас…
Он посмотрел на нее в полном недоумении.
— Я… я вас не понимаю…
— Да будет вам! Наоборот, вы меня прекрасно понимаете. Вы трусите, Микаэль?
— Вы предлагаете мне…
— Микаэль, леди Джейн не нашей кости… Это мелкая птичка, которая только и сделала в жизни, что появилась на свет. А мы с вами — крупные хищники, которые хватают добычу без разбора там, где ее находят, не испытывая жалости к слабым.
— Замолчите же! Вы должны… О! Как все это отвратительно…
Глория с презрением посмотрела на доктора.
— Я поняла, что ошиблась в вас, Микаэль…
Она встала.
— Я пришла проститься с вами.
— Проститься?
— Вы пропащий человек, Микаэль… Я знаю, что не позднее, чем через две недели Брайс Паркет открыто потребует с вас долг, и вы потеряете репутацию респектабельного врача. Богатые пациенты отвернуться от вас… Конечно, ваша жена оплатит все счета, но вам не удастся избежать крупного скандала, о котором узнают и господа из Королевского общества. Что касается меня, то я не желаю больше мириться с таким подпольным существованием. Или я становлюсь леди Уортэм, или порываю с вами. К тому же мне предлагают контракт на год: выступления в кабаре на Бродвее. Я тяну и не подписываю, так как хочу знать ваши намерения.
— Вы оставляете меня?
— Я люблю вас, Микаэль, но вы требуете слишком большую плату за эту любовь.
Она протянула ему руку.
— Сожалею, Микаэль, но дальше так продолжаться не может… Постарайтесь как-то выкрутиться с Брайсом Паркером и оставайтесь примерным мужем леди Джейн. Прощайте…
Помня о состоянии унаследованном его супругой, доктор часто мечтал о ее смерти, после чего он сразу стал бы богатым человеком, но это всегда оставалось только мечтой. После слов Глории эти страшные фантазии обретали все большую реальность. Он почувствовал себя в ловушке и не знал, как выпутаться из нее.
— Глория, вы прекрасно знаете, что я не могу жить без вас!
— В таком случае, вам известно, как вам следует поступить…
Уортэм уже не был столь тверд…
— Легче сказать, чем сделать.
— Мне кажется, однако, что врач обладает большими возможностями в таком деле, разве не так? И при этом ни у кого не возникает никаких подозрений…
— При условии, что этот врач не становится наследником своей жертвы.
— У вас привычка все драматизировать!
— Вам легко говорить! Или вы считаете, что убийство — это не драматическое событие?
— К чему продолжать этот спор, Микаэль?
— Подождите, Глория, допустим, я не вызову никаких подозрений… Но такие люди, как Брайс Паркет…
— Такие люди, как Брайс Паркет, не вмешиваются в чужие дела!
— Допустим… Но есть еще и такие, кто знает о нашей связи.
— А для таких людей, все останется неизменным. Просто я не уеду в Америку, и через некоторое время мы сможем, наконец-то, пожениться. Уверенность в том, что вы принадлежите мне и только мне даст мне силы и терпение ждать, сколько потребуется.
— И еще сто тысяч фунтов, не так ли?
Она холодно посмотрела на него.
— Да, и еще сто тысяч фунтов. Но к чему весь этот разговор! Чтобы завоевать наше счастье такой ценой, вам надо стать другим, Микаэль! Прощайте…
Он удержал ее руку в своей.
— Глория, в вашем присутствии я теряю волю… Я вас люблю, вы мне дороже всего на свете! Я не могу допустить и мысли расстаться с вами…
Она пожала плечами.
— Это все слова…
— Вы — чудо, о котором можно только мечтать. Ваша любовь согревает душу, рождает надежду, вселяет уверенность, что жизнь прекрасна и бесконечна… О такой женщине, как вы мечтают все мужчины моего возраста: вы возвращаете уходящую молодость.
— Вы всегда отличались красноречием, Микаэль.
Доктор продолжал:
— Благодаря вам, я больше не оглядываюсь назад, меня не удручает то, что половина жизненного пути уже пройдена, я не страшусь будущего… Вы вернули мне уверенность в себе и честолюбие, желание быть всегда и во всем среди первых…
Она спросила с усмешкой:
— Ну и что все это значит?
— Это значит, что я люблю вас больше всех на свете.
— В таком случае, если вы хотите, чтобы я вам поверила, уберите как можно скорее леди Джейн.
Обладая трезвым умом, Глория никогда не забывала о поставленной цели. Сэру Микаэлю, воспарившему мыслью в небеса, пришлось спуститься на землю.
— Это не просто…
— Обратитесь к посторонней помощи!
— Чтобы потом меня предали? Благодарю покорно!
— У вас же в доме столько всяких таблеток…
— Но поймите же вы, Глория, что первым заподозрят меня, поскольку я наследую большое состояние! Надо сначала найти средство, а затем способ, как это все сделать.
— Было бы хорошо, чтобы подозрения упали на кого-то другого…
— Возможно ли обратиться к кому-то за услугой такого деликатного свойства?!
— А случайность?
— Но мне все равно придется в этом участвовать. Нет, риск слишком велик…
— Вы меня не убедите в том, что то, что всяким ничтожествам удается совершать ежедневно, не сможете сделать вы, вы — человек с таким умом…
Такая похвала его интеллектуальным способностям все-таки не очень вдохновила сэра Микаэля.
— Это очень трудно, уверяю вас, особенно без привычки…
— Однако, за годы вашей практики, вы отправили на тот свет немало людей, не так ли?
— Возможно, но это не было сделано специально!
— Послушайте, Микаэль, выпутывайтесь как хотите, но я вас предупреждаю: если через восемь дней вы не будете свободны, то я отбываю за океан… На сем, прощайте или до свидания — это уж вам решать!
Не дожидаясь ответа, Глория направилась к выходу с таким же изяществом и элегантностью, как она вошла сюда. Доктор остался в полной растерянности, во власти тяжелых мыслей.
Глория необычайно легко смотрела на убийство Джейн, будто речь шла о кролике для фрикасе… От холодного цинизма мисс Гист мурашки бежали по спине. Эта красивая женщина не знала угрызений совести, и правила морали были ей так же чужды, как еврейский или тибетский язык. Она настаивала на том, что ей непременно хотелось, и ее ничуть не интересовало каким путем он мог достичь этого. Эта женщина обладала детской бесчувственностью по отношению к окружающим, ужасающим эгоизмом, свойственным раннему возрасту.
По правде говоря, сэр Микаэль не имел ничего против своей жены, за исключением того, что она не была Глорией. Ему и в голову бы не пришло ее уничтожить из-за того, что он ее больше не любил (впрочем, он не был уверен в том, что у него больше нет к ней никакой привязанности). Просто она была богата, а ему нужны были деньги, чтобы не потерять Глорию и отдать долги владельцам игорных домов. Доктор четко представлял себе, насколько низки и безнравственны его планы, но от трезво рассудил, что всякие переживания и сожаления абсолютно бесполезны.
