Евгений Жураховский - Без права на смерть. Еще один шанс
Оборачиваться Монах не стал и медленно побрел к ребятам. Я же так и остался сидеть на земле, теперь окончательно запутавшись в своих мыслях…
— Э, мужики! — донесся из темноты голос приближающегося Грешника. — Бросай работу…, пошли ужинать!..
Не знаю почему, но, когда я услышал его хриплый вопль, внутри меня вдруг зашумел фонтан эмоций. Подскочив на ноги, я вгляделся в силуэты ребят и понял, что окончательное решение нужно принимать прямо сейчас. Больше тянуть было нельзя.
— Да тут осталось‑то… — неохотно возмутился Кипиш. — Давай добьем!..
Мое тело обдало жаром. В ушах появился напряженный отзвук колотящегося сердца. Руки затряслись, как у заядлого алкоголика, а мозг неистово требовал действий: "Сейчас или никогда! Сейчас или никогда! Сейчас или никогда!"
— Завтра…, — эхом пронеслось в голове, будто говорил не Грешник, а кто‑то сидящий внутри меня, — все завтра!.. Стынет же!..
"Сейчас!" — наконец во мне что‑то переключилось, и я в один миг обрел спокойствие.
Повернувшись боком к спецназовцам, опасаясь, что те увидят, как моя рука тянется к оружию, я быстро извлек из кобуры свой ПБ и собирался было скрытно прикрутить к нему глушитель, но в этот момент по ушам ударила серия пистолетных выстрелов. Вздрагивая и прикрывая глаза с каждым последующим хлопком, я, не поворачивая головы, медленно опустился на колени и выронил "Макаров". Все…. То, к чему я так долго пытался подготовить себя, произошло…
— Какого хера, Грех?! — вскрикнул солдафон. — А для Зерга яму кто копать будет? Я, что ли?!
— Собакам скормим… — спокойно ответил ему хриплый голос.
Сейчас я искренне посчитал, что должен был разозлиться на этих двоих за такое неуважение, но почему‑то сил на это не нашлось. Задрав голову к небу, я лишь тяжело вздохнул, выпуская изо рта пар, и прикрыл глаза, но в эту секунду почувствовал чью‑то руку на своем плече, а затем мне вновь посчастливилось услышать ровный и какой‑то завораживающий голос Монаха:
— Выбирая путь, — произнес он, — мы должны знать, что иногда этот выбор навсегда… Но это была не твоя тропа…
Отпустив мое плечо, старик отошел в сторону, шелестя пожухлой травой, а я немного обрадовался, что под покровом ночи никто не сможет увидеть моих слез…
Настроение было настолько поганым, что, спустившись под землю, я даже с Кариной не решился заговорить, опасаясь случайно повысить голос или произнести что‑то грубое. Наверное, сейчас бы я ощущал себя хуже только в том случае, если бы самолично казнил ребят. Казнил?! Нет, это была не казнь, ведь они ни в чем не провинились, разве что в своей глупости, выполняя приказы. Это было убийство! Да! Хладнокровное и бесчувственное лишение жизни трех человек. Нет, конечно, я понимаю, что на службе у Циркуля явно были не самые святые ребята, но ведь это нас не оправдывает за такие поступки! Такое никого не может оправдывать…
Про какой остывающий ужин говорил Грешник перед началом стрельбы я так и не понял. На небольшом столике в одном из помещений подземелья разместились лишь несколько вскрытых армейских коробочек с сухпайком. По — видимому, те, кто действительно был голоден, уже подкрепились и просто поленились за собой прибрать. Впрочем, в данный момент наличие пищи меня вообще никак не интересовало. Даже одна мысль о ее приеме вызывала во мне тягучую тошноту. Куда с большим удовольствием я сейчас бы прилег на кровать и постарался хоть чуточку вздремнуть, но и тут я был уверен, что беспорядочная каша мыслей, бурлящих в моей голове, не позволит сделать этого. Да и к тому же у нас осталось очень важное незавершенное дело — допрос разведбатовца.
— Ну, елы — палы! — воскликнул вошедший в комнату следом за мной Кипиш. — Я думал, и правда пожрать че — нить нормальное будет!.. Вроде и бабу в дом привели, — возмущенно продолжил он, — а все без толку!..
И опять я никак не отреагировал. Хотя, признаться, очень хотелось дать этому гаденышу хороший подсрачник. Ладно, пусть трещит! Кто знает, может, он на самом деле не такая уж и бесчувственная скотина и просто скрывает свою душу за этой нелепой маской.
— Где Зерг?! — наконец заговорил я, дождавшись, когда в помещении соберутся все остальные.
— Так ему тут апартаменты выделили отдельные… — торопливо набивая рот печеночным паштетом, произнес солдафон. — Пять звезд, епта!..
— В комнате он! — кивнул в темную глубь коридора Грешник. — Есть тут у нас одна для особых гостей!..
— Веди!.. — сухо бросил я и первым шагнул в указанную сторону. — Пора бы узнать уже, за что столько ям в земле наковыряли!..
Пропустив вперед Грешника, я услышал за спиной дружный множественный топот, а еще металлический звон ложки, явно небрежно брошенной на стол солдафоном. Похоже, что посмотреть на объект, ради которого пришлось столько возиться, хотелось не только мне. Освещая фонарем темноту коридора, Грешник уверенно вел нас за собой. Вот мы миновали небольшую комнатку с двухъярусной кроватью, ту самую, в которой еще недавно мой товарищ чуть не ушел из жизни. Спустя десяток метров прошли мимо еще одного помещения. Слабый отблеск фонаря, на долю секунды заглянув внутрь, осветил небольшую установку дизель — генератора. Проделав еще несколько шагов, Грешник остановился у неширокой железной двери, запертой с помощью внушительной задвижки. Недолго размышляя, он с металлическим скрипом отодвинул засов и втолкнул створку двери внутрь комнаты.
— Вот сука же, а!.. — возмутился Грешник, осветив участок пола у входа. — Тебе ведро нахера поставили‑то, мудило?! Ты ж посмотри…, — обернулся он к нам, — под дверь нассал, гад!..
— Главное, чтоб не насра… — выкрикнул из‑за спины Кипиш, но Грех его тут же перебил:
— Мордой натычу урода… — прохрипел он и, брезгливо переступив лужу, прошел внутрь.
Надо сказать, что помещение оказалось достаточно большим и в то же время абсолютно опустошенным. Кроме упомянутого железного ведра в дальнем углу и старого матраса на бетонном полу слева у стены, здесь больше не было никаких предметов. Несмотря на то, что в комнате ощущались довольно сильные сырость и прохлада, Зерг, на удивление, свободно разлегся на матрасе. Его левая плотно перебинтованная рука прижалась к груди. Сам же он вытянул ноги, а вместо подушки под голову сунул здоровую конечность. При этом, кроме тонкого армейского термобелья, на нем ничего больше не было надето. Похоже, что нашего пленника вполне устраивала его новая обитель. По крайней мере, всем своим видом он выражал именно это. Даже наше присутствие никак его не потревожило, и он, лишь чуть повернув голову, прищурился из‑за яркого света направленных на него фонарей.
— Во, я ж говорил! — воскликнул Кипиш. — Как на курорте, елы — палы!..
Услышав голос солдфаона, Зерг ехидно улыбнулся и присел, упершись спиной в стену. Странно, конечно, вряд ли он мог разглядеть сейчас лицо кого‑либо из нас из‑за смотрящих на него фонарей, но каким‑то образом догадался, что в помещении присутствует девушка.
— Вы чего, мужики…, бабенку мне привели, что ли?! Ну, спасибо!.. — продолжая улыбаться, протянул он. — Уважили! Век не забуду!..
Как заскрежетали мои зубы, я не услышал и лишь почувствовал языком неприятный привкус эмали. Молниеносно подскочив к разведбатовцу, я сжал в своих ладонях его шею и резко потянул вверх. Видимо, опасаясь, что я ненароком его задушу, Зерг быстро заерзал ногами, стараясь упереться стопами в пол, а затем его тело, шаркая спиной о бетонную стену, начало медленно подниматься вслед за моими руками.
Ярость, копившаяся во мне столько времени, наконец выплеснулась наружу, и в данный момент я получал истинное наслаждение. Только вот нужно будет не забыть чуть позже и самому постучаться головой о стену, вытряхивая из нее остатки негативных эмоций, а то так из‑за постоянных стрессов и до микроинсульта недалеко.
Тем временем под напором моих рук лицо Зерга сильно исказилось. Пухлые щеки чуть приблизились к глазницам, утягивая за собой уголки губ, а сальная кожа подбородка волнообразно сгрудилась, довершая гримасу. Искрящиеся пуговки его глаз уставились прямо на меня, и на миг показалось, что разведбатовец заглядывает прямо в мою душу, при этом улыбаясь. Черт, да он и впрямь улыбается! У меня аж холодок по спине пробежал, и, не выдержав такого зловещего взгляда, я с силой оттолкнул красного командира от себя. Тот ударился затылком о стену, но несильно, а затем, приложив здоровую руку к горлу, закашлялся.
— Отойди, Фарт!.. — негромко прохрипел Грешник, отстраняя меня от пленника, а затем, обращаясь уже к нему, продолжил. — Зерг, давай‑ка расставим все точки над "Ё"!
После этой фразы Грешник молниеносным, почти не различимым движением руки ударил разведбатовца кулаком в живот. Похоже, что после такого удара у красного командира разом сбилось дыхание, ноги его подкосились в коленях, и он, прижимая руку к животу, начал медленно оседать на пол.
