Валерий Калюжный - Власть оружия
Атака захлебнулась и превратилась в перестрелку противоборствующих сторон, которые в данной ситуации выполняли сходные задачи — удерживали свои рубежи.
Гайманов, вместе со своими помощниками, поднялся в рубку судна и наблюдал за ходом сражения от туда, попутно отдавая приказы о подготовке корабля к отходу.
Его условия были выполнены сполна. Судовые танки были полны горючего, корабль был подготовлен к длительному переходу, укомплектован оружием и боеприпасами, деньги были сложены в каюте капитана.
Нельзя было терять впустую ни минуты. Танки, которые прибывали из отдаленных позиций, сразу грузились на корабль, не вступая в бой, под прикрытием удерживающих рубеж обороны. Огонь велся и из корабельных орудий, на которые возлагалась основная задача прикрытия в момент полной эвакуации.
Гайманову доложили, что три танка с последней позиции на старониколаевской дороге уже на подходе.
Еще немного, и все закончится.
Гайманов взглянул на часы.
- Передайте им, что у них ровно пятнадцать минут. Больше мы ждать не можем. Капитан, — обратился Гайманов к рядом стоящему человеку, — через пятнадцать минут отчаливаем.
Человек кивнул в ответ.
Сознание медленно возвращалось к Головину. Он открыл глаза и огляделся по сторонам.
Затуманенный мозг отказывался воспринимать действительность, мысли спутались в один яркий, жгучий клубок, который засел где-то в глубинах черепной коробки, от чего ныла вся голова.
Александр закрыл глаза и попытался сосредоточиться. «Если болит голова, значит, я еще жив», — подумал Александр и открыл еще раз глаза.
Туман в мозгу стал постепенно рассеиваться. Что-то теплое и липкое, противно щекоча, стекло по щеке. Смахнув каплю рукой, Головин взглянул на ладонь, это была кровь.
Последнее, что помнилось, это вырывающийся из рук руль, мелькание улицы за стеклами кабины, вой тормозов, скрежет шин, затем толчок, удар, все, как будто рухнуло в какую-то пропасть, а затем — темнота…
Александр попробовал осторожно повернуться на бок. Немного ныла нога, а так, похоже, все цело.
Надо было отсюда выбираться. Отыскав где-то под ногами автомат, Головин, не спеша, вылез через разбитое лобовое окно из кабины опрокинутого тягача.
Огромный аммиаковоз лежал на боку, беспомощно вращая по инерции задними колесами. Цистерна, достаточно хорошо помнутая, выдержала удар после опрокидывания и не разрушилась. Вокруг валялись битые стекла и мелкие металлические детали.
Головин оперся спиной о капот тягача. Ощупав карманы рубашки, он достал измятую пачку сигарет. Внимательно изучив содержимое пачки, он отшвырнул ее в сторону.
Откуда-то со стороны Лузановки доносилась легкая канонада. Похоже, там шел бой. Закинув автомат за спину, Головин направился, слегка прихрамывая, в сторону Лузановки.
Надо было завершить начатое дело.
Заметив стоящее у обочины «Жигули», Головин подошел к машине и, разбив прикладом боковое стекло, открыл дверцу и сел в автомобиль.
Оборвав провода, идущие к замку зажигания, Александр соединил их под щитком машины, замкнув цепь стартера.
Мотор завелся, и Головин, резко набрав скорость, помчался по шоссе.
На подъезде к пересечению днепропетровской дороги с проспектом Добровольского он догнал три танка, которые на полной скорости, мчались в попутном направлении.
Мысли о том, что эти танки могут принадлежать городским войскам, даже не возникло у Александра.
Слегка обогнав последний танк с правой стороны, Головин открыл дверцу, со стороны водителя и подставил ее под бешено вращающуюся, гусеницу.
Машину здорово дернуло, на мгновение прижав к земле. Дверцу сорвало с петель, и она, жалобно звякнув, исчезла под брюхом танка.
Выровняв машину на дороге, Головин вытащил до предела тросик управления заслонкой карбюратора, который некоторые водители называют «подсос» и, крепко цепляясь за каждый выступ, вылез на крышу «жигулей».
Резкий порыв встречного ветра едва не сбросил Александра с машины. Между автомобилем и танком зияла мчащаяся со страшной скоростью пропасть в полтора метра шириной. Выбрав подходящий момент, Головин изо всех сил оттолкнулся от крыши автомобиля и прыгнул в сторону танка.
Порыв ветра снес Александра к задней части танка и ему просто чудом удалось удержаться на броне, зацепившись рукой за какой-то выступ на железном теле исполина. «Жигули», теперь уже совершенно не управляемое, стало отставать от танка и, подпрыгнув на какой-то выемке дорожного полотна, резко изменило направление движения, слетело в дорожный кювет, несколько раз кувыркнувшись, а через мгновение автомобиль был охвачен языками всепоглощающего пламени.
Взобравшись на башню танка, Головин изо всех сил стал колотить по крышке люка снятой с брони лопатой. Его старания не прошли даром. Крышка откинулась в сторону, и из люка показалась голова боевика.
Удар лопатой плашмя по голове оказался полной неожиданностью для бойца. Не издав ни единого звука, он обмяк и провалился обратно в башню. Вслед за ним в башню запрыгнул и Головин. Схватив водителя за плечи, он резко дернул его в сторону, и тот, ударившись головой о броню, потерял сознание.
Александр стащил тело водителя с кресла и, заняв его место, остановил танк. Вытащив тела террористов из танка, он оттащил их к обочине дороги и, вернувшись в машину, стал догонять удаляющиеся два первых танка.
По мере приближения к Лузановке звуки боя становились все более отчетливей. Несколько шальных пуль, противно взвизгнув, срикошетировали от брони, и Головину пришлось закрыть люк механика-водителя.
Прорвавшись через линию обороны городских войск, танки выскочили на пляжный песок и, не сбавляя хода, помчались к судну.
Наступил решающий момент, момент эвакуации. Гайманов прекрасно понимал, что если ему и дадут отойти от берегов Лузановки, то выйти в открытое море будет уже затруднительно, и он решился на блеф.
Вызвав по судовой радиостанции городской штаб, он потребовал, чтобы штурм был немедленно прекращен и ему было дано право беспрепятственно покинуть прибрежные воды Одессы и выйти в открытое море с предоставлением «свободного коридора» вплоть до берегов Турции. В противном случае он пригрозил, что подорвет дистанционно заминированные цистерны.
Это был «чистой воды» блеф. Оставленные цистерны с аммиаком были не заминированы, но для того, чтобы это проверить, а это, наверняка, не было сделано, необходимо было время, и этого времени хватило бы с лихвой, чтобы убраться восвояси.
Городской штаб «кусал себе локти» от отчаяния. Угроза выглядела вполне реально, и штурм был немедленно остановлен.
- А если это блеф? — сделал предположение один из офицеров штаба.
- Если бы, да кабы… — довольно грубо отозвался мэр. — Надо было отработать каждую версию, просчитать каждый его шаг! А теперь нам остается только помахать платочком с берега. Профессионалы, вашу…
- Мы еще можем успеть перехватить его в море, — попробовал отстоять честь мундира генерал.
— Делайте, что хотите, но сначала осмотрите каждый миллиметр этих чертовых цистерн. И уберите их из поселка куда подальше, чтоб глаза мои их не видели.
Мэр окинул уничтожающим взглядом присутствующих и вышел из комнаты, довольно громко хлопнув дверью.
Перестрелка в Лузановке резко прекратилась. Бойцы и техника Гайманова в спешном порядке стали грузиться на судно. Городские войска, «до боли стиснув зубы», наблюдали за погрузкой, не в силах что-либо предпринять. Им был дан приказ не стрелять и не покидать позиций.
Как только последний боевик покинул взрыхленный взрывами и изрешеченный пулями пляж в Лузановке, судно, втянув рампу и закрыв створки носового люка, вздрогнуло всей своей тушей и стало сползать с мелководья, подняв на поверхность мощными винтами тонны донного песка. Отойдя от лузановского побережья на несколько кабельтов, корабль развернулся и взял курс в открытое море.
Рассекая стальным форштевнем бурые волны одесского залива, большой транспортный корабль с террористами на борту, постепенно набирая скорость, все дальше и дальше удалялся от берегов Одессы. К этому моменту было проверено две цистерны, оставалось проверить еще одну, но уже достаточно отчетливо было понятно, что Гайманов, выражаясь по-простому, оставил всех в дураках. Никаких бомб обнаружено не было.
Притаившись в танке, по вибрации корпуса корабля и слегка ощутимой качке Головин понял, что судно вышло в море. Как это удалось Гайманову и почему его безнаказанно отпустил город, для Александра оставалось загадкой.
Вибрация усилилась и приобрела равномерный характер, качка стала более ощутимой. Судя по всему корабль вышел на свою крейсерскую скорость.
