Ник Картер - Поцелуй кобры
Старик смотрел на меня с благодарностью и облегчением.
Кхален склонила голову мне на плечо.
Я решил, что сейчас им с отцом лучше побыть вдвоем, и пошел прогуляться по улице. Нужно было трезво оценить ситуацию. Теперь мне стало окончательно ясно, насколько опасна моя миссия в этой загадочной стране. Вызов был брошен, и я принял его, как и бесстрашный Лиунгхи. Утром ему предстояло отправиться в горы и, рискуя жизнью, опровергнуть хвастливое заявление монаха, взявшего на себя роль вещателя воли Каркотека.
Предания и реальность сплелись в один чудовищный змеиный клубок, и распутать его я пока был не в силах. Здесь все скрывалось под маской, и, сорвав одну из них, можно было взглянуть в глаза своей смерти.
Глава четвертая
Прогулявшись по прохладным тихим улочкам, я вернулся в дом Лиунгхи и поднялся к себе в спальню. Зрелище, свидетелем которого я стал этой ночью, лишило бы сна и мраморную статую. Я долго ворочался в постели под теплым и мягким одеялом, когда наконец задремал, вдруг скрипнул дверь. Схватив лежавший под подушкой пистолет, я спустил ноги с кровати. Спальню освещал голубоватый свет луны. Перед мной возникла хрупкая женская фигурка в шелковом халате.
— Ты не спишь, Ник? — раздался нежный голос.
— Кхален? — удивился я. — Что ты здесь делаешь?
Девушка присела на край кровати и обняла меня.
— Я должна отдаться своему избраннику, так сказано в наших священных книгах. Мой избранник — ты, Ник!
— Кхален! — я обнял ее за плечи. — Ведь я просто пришел к тебе на помощь! Я хотел избавить тебя от этого гнусного обряда. Мне показалось, что ты и сама это поняла…
— Я все поняла, — прошептала Кхален. — Ты рисковал жизнью ради меня. Но в старинных писаниях сказано, что девушка проникается страстью к своему избраннику. И это правда.
— В самом деле, Кхален? — нахмурился я.
Она молча скинула с себя халат и стала покрывать меня поцелуями. Внезапно Кхален выгнулась дугой, откинув голову и выпятив грудь с острыми сосками, глубоко вздохнула и воскликнула:
— Это правда, Ник! Люби меня!
Ее тело содрогнулось, опускаясь все ниже и ниже. Она начала целовать мне грудь и живот. Губы ее ласкали мое тело, словно крылья бабочки. Я сжал в ладонях ее грудь, и она простонала:
— Возьми же меня скорее, Ник! Я твоя!
Хрупкое на вид, ее юное тело оказалось на удивление сильным и выносливым. Кхален обвивала меня, словно змея, предлагая себя в самых невероятных позах. Теперь я понял, почему она так легко и проворно двигалась в горах. Ее энергия и фантазия были неистощимы, снова и снова мы сливались в пляске любви, изнемогая от желания и лишь на мгновение замирая в постели, чтобы перевести дух. Наконец, в последний раз испытав сладкую боль наслаждения, Кхален затихла, прижав мою голову к своей груди, словно заботливая мать свое дитя.
Я приподнялся на локте и окинул восхищенным взглядом это удивительное создание, женщину-ребенка, загадочную и противоречивую. Она походила на драгоценный алмаз в цветке лотоса, очаровательная в своем совершенстве.
— Я твоя навеки, Ник! — прошептали она, не открывая глаз.
Мы уснули, заключив друг друга в объятия, а на рассвете она ушла — так тихо, что я даже не проснулся.
Разбудили меня лучи жаркого солнца, упавшие мне на лицо.
Едва я умылся и побрился, как в комнату вошла Кхален.
На ней был просторный халат с широким поясом. В руках она держала поднос с чайником, чашками и печеньем. Поставив поднос на кровать, она разлила крепкий ароматный чай по чашкам. Бодрящий напиток моментально восстановил мои силы. Допив чай, мы улеглись с Кхален в постель.
— А если отец станет искать тебя? — спросил я.
— Он знает, что я здесь, — улыбнулась она. — Сейчас он молится перед походом в горы.
Мне стало не по себе.
— Не нравится мне эта затея, — вздохнул я. — Гхотак способен подстроить ему ловушку. Этот монах очень опасен.
—У него ничего не выйдет на этот раз, — сказала Кхален. — Тропу будут охранять шерпы. До завтрашнего утра в ущелье не проскользнет ни одна живая душа.
Она прижалась ко мне своим горячим телом, нашептывая ласковые слова, но у меня из головы не выходил ужасный снежный человек. Догадавшись, что мне теперь не до любовных игр, она вскочила с кровати и надела свой халатик.
— Отец выйдет в горы за час до заказа, — сказала она.
— Я пойду с тобой провожать его, — сказал я.
Кхален ушла, а я оделся и вышел из дому.
Улицы уже наполнились народом: горожане спешили по своим делам, крестьяне торговали плодами своего труда, брели куда-то одинокие монахи.
Я прогуливался по торговым рядам, размышляя о возможных действиях коварного Гхотака. Таинственная улыбка на его губах, с которой он воспринял смелое решение старца, не давала мне покоя. Смогут ли горцы устоять перед этим хитрым монахом? Ему ведь ничего не стоит убедить этих наивных людей пропустить его в горы и никому не рассказывать об этом. Шерпы не осмелятся ослушаться хранителя духа Каркотека. Я решил подготовить этому интригану свой собственный сюрприз.
Глава пятая
Вскоре я заметил, что за мной вдет Хилари Кобб, и остановился возле торговца коврами. Блондинка тотчас же спряталась за повозку. Улыбнувшись, я пошел дальше. Достигнув храма, я обошел его и очутился во дворе, куда выходили окна длинной пристройки. Пригнувшись, я подкрался к одному из них и осторожно заглянул внутрь. В просторной, но скудно обставленной комнате, неподвижно сидел Гхотак. Не дожидаясь, пока он меня заметит, я снова вернулся со двора на улицу.
Хилари Кобб выглядывала из-за угла дома на другой стороне. Я быстро пересек улицу и, прижав ее к стене, строго спросил:
— Какого черта ты шпионишь за мной? Детектив из тебя не получится, крошка. Лучше не играй в эти игры!
— Я веду журналистское расследование, а не играю в разбойников и сыщиков! — надменно ухмыльнулась она. — Разве это запрещено законом?
— Нет, не запрещено, — окидывая взглядом ее грудь, обтянутую коричневой ветровкой, сказал я. — Странно лишь, что тебе мало впечатлений, полученных минувшей ночью.
Щеки Хилари зарделись, она потупилась и промолчала.
— И как это ты не включилась в общее веселье? — с издевкой воскликнул я. — А мне показалось, что тебе хотелось это сделать.
— Зато уж ты не упустил такую возможность, — хрипло сказала она, скользнув по мне ревнивым взглядом.
— Если даже я и расскажу тебе, как все было на самом деле, ты все равно мне не поверишь, — сказал я.
— Ты, конечно же, спасал это хрупкое невинное создание от варварского обряда! — с усмешкой воскликнула Хилари. — Ты пожалел эту бедняжку, благородный янки!
— Именно так все и было, — кивнул я.
— Ах, ради Бога! — простонала она. — Избавь меня от благородных поз и жестов! Просто ты воспользовался удобным случаем в собственных интересах, как похотливый самец.
— Ты, похоже, меня ревнуешь, Хилари? — улыбнулся я.
— За такие слова мне следовало бы влепить тебе пощечину! — вспыхнула она, раздувая ноздри.
— Но ты не посмеешь этого сделать, — сказал я. — Потому что получишь сдачи.
— Этой ночью мне кое-что удалось узнать, — выпалила Хилари. — И теперь-то я точно напишу свой сенсационный репортаж. Так что можешь не переживать так из-за этих китайских иммигрантов! Мне все известно янки! И скоро об этом узнают мои читатели!
— А знаешь, Хилари, я тоже думал о тебе, — спокойно сказал я. — И пришел к выводу, что ты зря суетишься. Даже если ты получишь материал для репортажа, тебе не удастся его отсюда передать в редакцию. У буду постоянно контролировать каждый твой шаг.
— Посмотрим, что у тебя из этого получится! — фыркнула Хилари и с гордым видом удалилась.
Провожая озадаченным взглядом ее аппетитную фигурку, я пытался сообразить, что она имела в виду. На блеф это не походило, вид у нее был весьма решительный.
Операция в Непале носила исключительно деликатный характер, поскольку затрагивала интересы такого опасного противника, как Китай. Обе противоборствующие стороны прибегали к изощреннейшим уловкам, используя разветвленную агентуру, и утечка любой информации повлекла бы за собой не только скандал, но и серию взаимных болезненных ударов, необходимых ради спасения своей репутации. А это уже никуда не годилось, не для того наша разведка затеяла весь этот спектакль.
Я возвращался домой подавленным, брошенная взбалмошной англичанкой реплика требовала немедленной проверки. Кхален я застал сидящей у раскрытого окна в шелковом халате. Она сказала:
— Ты разговаривал с англичанкой, я вас видела, когда шла с базара. Она очень миленькая девушка. Отец решил выйти пораньше, так что я пойду переоденусь.
Выходя в соседнюю комнату, она скинула с себя халат и замерла в дверном проеме, освещенная лучами предзакатного солнца. Ее обнаженное тело сулило мне новые сказочные наслаждения, напоминая о минувшей волшебной ночи. Нимфа улыбнулась мне и исчезла за ширмой, довольная произведенным эффектом. Я поднялся в свою спальню, переоделся и снова спустился вниз, готовый к прогулке в горы.
