Андрей Воронин - Добро пожаловать в Ад
«По крайней мере это лучше, чем ничего, — успокоил себя Вельяминов. — Первая весточка от друзей и спутников последних лет.»
Он все-таки не отдал приказа снять дежурства. Чутье подсказывало, что под занавес может произойти что-нибудь интересное…
За долгий осенний день даже закаленные, привычные к топтанию на месте сотрудники подмерзли и подустали. Горячий чай в термосе давно закончился, бутерброды тоже. Огромный венок из багрово-красных роз раздражал все больше и больше.
— Это ж просчитывалось с самого начала. Не надо держать остальных людей за недоумков.
— Никто и не держит. Но если есть хоть половина шанса из тысячи, почему бы не поставить нас с тобой сюда. Сотрудники не должны сидеть без дела.
— Это верно. Использовать в хвост и в гриву.
Вдруг им на глаза попался коренастый, с тяжелой поступью человек с цветами в руках. Медленно, опустив голову, он приближался к могиле. Чертовски похожий на фоторобота, составленного по показаниям консьержа и соседа Аристовой — с той поправкой, которую всегда надо иметь в виду, когда сопоставляешь живое лицо и набор схематичных деталей.
Отойдя за постамент с чьим-то бронзовым бюстом, сотрудник потянул из кармана портативную рацию.
Второй достал заранее заготовленный скромный букетик нарциссов и двинулся вперед. При себе он имел наручники и пистолет с полной обоймой. Начальство не рассматривало всерьез возможность появления на кладбище самого подозреваемого. Но на всякий случай дало устное разрешение стрелять по ногам в случае, если его удастся опознать.
Осталось не больше двадцати метров. Перегнувшись через ограду, коренастый человек положил цветы. Выпрямился, пригладил ладонью волосы.
«Не торопится. Ребята уже на подходе — получили сигнал и приближаются с разных сторон. Мужик явно не лыком шит. „Повиснуть“ на нем на секунду-другую, пока подоспеют остальные. Или „пушка“ и „руки за голову!“ Не похоже, чтобы такой безропотно подчинился — попробует сделать ноги. Значит придется стрелять. Начальство, конечно, похвалит, но так, чтобы между строк читалось: четверо — и не смогли чисто взять одного…»
Боковым зрением Комбат давно уже засек человека с букетиком нарциссов. Слишком мягко ступает. Наверняка их здесь несколько. Обложили. Жалко портить им показатели, но ничего не попишешь.
Неожиданно обернувшись, он первым подскочил к человеку в светлом плаще. Подобравшийся для атаки, тот оказался не готов к обороне. Комбат провел захват аккуратно, стараясь не сломать шейных позвонков человеку на службе. Тому, правда, удалось потянуть его за собой на землю.
В последний момент Комбату удалось завладеть оружием — только это уберегло его от немедленного ареста.
Трое сотрудников окружили его, целясь с близкого расстояния. Но их товарищ чувствовал смертельный холод на предельно короткой дистанции: ствол собственного пистолета упирался ему в висок.
Сумерки быстро сгущались, аллея уже опустела окончательно. Только старушка с сеткой прошаркала мимо компании странно застывших людей. Пустых бутылок возле них не обнаружилось, и старушка не стала задерживаться. Похоже она имела тонкий нюх и могла отыскать бутылки по запаху, раз занималась сбором в такой поздний час.
— Если попробуешь что-нибудь выкинуть, легкого конца не жди, — предупредили Рублева. — Продырявим так, что неделю будешь подыхать.
— Только не пытайтесь зайти мне за спину. Если я кого-то потеряю из виду — стреляю.
Он стал осторожно подниматься с земли, подтягивая и пленника. Пистолет и его голова должны составлять единое целое.
— Куда ты денешься?
— Это мои трудности.
— Отпусти его и я тебе обещаю: никто слова не скажет о том, что ты пытался оказать сопротивление. Для тебя это очень важно.
— Не люблю палить попусту — тем более в людей, которые выполняют свой долг. Чтобы ваша совесть была чиста — ее крови на мне нет.
— Значит, бояться нечего. Если сам себе не навредишь.
Один из сотрудников все-таки попытался сдвинуться в сторону.
— Кому сказал — стоять! — зычным командирским голосом рявкнул Рублев.
Он уже выпрямился в полный рост и мощная фигура добавляла убедительности его словам.
— Вы даете мне уйти и договариваемся считать, что к могиле никто не приходил.
Старший из сотрудников — тот который пропустил напарника вперед и задержался, оповещая остальных по рации — решил, что условия все-таки можно принять.
Зачем рисковать, никуда этот тип все равно не денется.
— Тогда ты должен вернуть оружие. Как нам объяснить его пропажу?
— Договорились. Я отступаю сюда — вы держите дистанцию тридцать метров. Не пытайтесь воспользоваться рацией, это я смогу различить даже в кромешной темноте.
Комбат стал медленно пятиться назад по направлению к стене, ограждающей кладбище. Пленник послушно, шаг в шаг, пятился вместе с ним, явно не собираясь геройствовать.
— Ну-ка посмотри, сколько еще? — спросил Комбат, зная, что этот сотрудник меньше, чем кто-либо заинтересован вводить его в заблуждение.
Сам он не отрывал глаз от остальных.
— Метров сто, — голова сдвинулась туда и обратно осторожно, чтобы не разбудить спящую в стволе смерть.
Все явственней доносился запах мусора — Комбат заметил слева доверху полный проржавевший бак. Еще шаг и спина уперлась в твердую преграду. Кирпичная стена.
Как только он вскочит на край бака, чтобы перемахнуть через нее, его расстреляют из трех стволов одновременно.
В любом случае свое слово он должен сдержать. Резко оттолкнув в сторону своего пленника, Комбат швырнул пистолет в мусор и неожиданно для всех кинулся вправо, в кусты.
Тотчас загремели выстрелы, вспыхнули слепящие зрачки фонариков. Рублев упал, прокатился кубарем по открытой полосе и снова нырнул в спасительную гущу.
Снопы белого света шарили совсем близко, как будто раздвигали, отводили в сторону ветки. Он слышал топот, отрывистые крики преследователей:
— Обрезай!
— Смотри стену!
— Вроде я его достал…
— Осторожно, у него еще своя «пушка» на руках!
Нагнув голову, чтобы не расцарапать лицо, Комбат с треском продирался сквозь плотный кустарник.
«Подмогу наверняка уже вызвали, — мелькнуло в голове. — Эти уже прикатят с собаками.»
Круглое пятно одного из фонарей толчками двигалось вперед, контролируя стену. Попробуй сунься — щелкнут как в учебном тире. Надо оторваться хоть чуть-чуть. Только как это сделать если они бегут параллельным курсом по аллее, а ты вязнешь в кустах.
Ни разу в жизни Комбата еще не гоняли как зайца.
Но этим людям он не имел права причинить зло — поэтому другого выбора не было. Его могли достать в любую секунду. Пули свистели, срезая ветки, с визгом рикошетили, ударяя в стену.
Вдруг он увидел впереди силуэты мусоросборочных машин. Одна, вторая… Прыгнул на подножку, заскочил в кабину. Милое дело — даже стекло не надо разбивать.
Вот где никто не подумает страховаться от угона.
Преследователи быстро сориентировались: машина зазвенела на разные голоса от череды попаданий. По кабине, по колесам. Ничего, ему недалеко. Подраненная колымага заурчала — Комбат подал ее вперед, развернул и ударил в стену.
Слабовато, надо разогнаться как следует. Пули "сыпались как горох, пришлось скорчиться под сиденьем и оттуда, не поднимая головы, удерживать руль. Ограда оказалась жидковатой — всего в один кирпич толщиной.
После первого удара по стене пошли трещины, посоле второго кабина и передние колеса, выломав кусок, очутились снаружи.
Дверцу, конечно, заклинило. Зато от лобового стекла остались одни зазубрины по краям — выход был гостеприимно открыт. Комбат приподнялся, чтобы выпрыгнуть вниз, и тут его все-таки зацепили — плечо ошпарило, прожгло. Когда он приземлился на ноги, верхняя часть рукава уже намокла от крови.
Впереди на улице мирно шумел поток машин. Рублев нырнул в открывшийся просвет как только что нырял в кусты. Взвизгнули тормоза, чей-то «мере» выскочил на пустынный тротуар и с грохотом опрокинул закрытый на замок коммерческий ларек.
Чувствуя как растекается вниз по руке густое и липкое тепло, Комбат проскочил освещенную фонарем зону и под аккомпанемент запоздалых выстрелов пропал в ближайшей подворотне.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
РАСПРАВА
Высадив товарища во дворе, Гена быстро укатил: свои ждут не дождутся.
«Почему я упорно не прислушивался к советам? — корил себя Виктор, садясь в лифт. — Все хотели мне добра. Какого черта, в самом деле. Я прилип к этому кабаку? Все, конец. Надо поговорить с остальными ребятами, убедить. Засядем безвылазно, как в барокамеру. Запишем пяток стоящих композиций.»
Виктор вспомнил, как с ним разговаривали в прошлом году на студии. Можешь — плати на полную катушку, как платят давно раскрученные попсовые звезды. Не тянешь — тогда первый концерт наша собственность, второй тебе. Тогда, год назад, он возмутился, хлопнул дверью.
