Дон Пендлтон - Разгром в Сент-Луисе
Политик поднял руки и сказал Болану:
— Придется ему поверить, это единственное, в чем он хорошо разбирается. Свет еще не видывал такого проходимца. Господом Богом клянусь — это истинная правда! — у парня было по пять-шесть баб в каждом городишке, в каком мы только квартировали. Вот здесь, в Сент-Луисе, он уже успел поиметь...
— Это мои агенты, — быстро заявил Шварц, густо покраснев при этом. — Я с ними контактирую для получения информации и нечего тут напраслину возводить...
— Да какие, в задницу, агенты! — взвыл Бланканалес. — Как это ты добываешь информацию, когда ты контактируешь с ними исключительно в горизонтальной позиции, а, Гаджет?!
Это было типично для обоих — превращать серьезный вопрос в объект шуточек и насмешек, а под их прикрытием изучать и усваивать все детали предстоящей работы. Болан только усмехался, когда вспоминал шутливую перепалку друзей. Это была та часть того, другого мира, о которой Болан более всего тосковал: чувство товарищества, возможность расслабиться в теплой дружеской компании.
А затем он познакомил парней со специальными системами своего боевого фургона и с тем, как он их предполагает использовать в ближайшие часы, когда польется кровь.
На обоих произвела глубокое впечатление аппаратура космического века, которая обошлась Болану более чем в сто тысяч долларов. Особенно прибалдел Гаджет.
Некий ученый из НАСА, проникшийся идеями борьбы Палача, в сотрудничестве с другим гением из базирующейся в Новом Орлеане фирмы по производству электроники, вдул Маку из-под полы несколько последних разработок — самые последние достижения в области высоких технологий. Другие ученые добавили свою толику изобретательности и оборудования, и в результате дом на колесах превратился в подлинную боевую колесницу, этакий крейсер дорог, который служил как мобильный базовый лагерь, командный пункт, полевая штаб-квартира, арсенал, центр по сбору и обработке разведданных... все это было упаковано в сравнительно небольшом объеме, так что оставалось место еще и для некоторой роскоши и комфорта.
Основу составлял стандартный трейлер компании «Дженерал моторс» со слегка модифицированным двигателем «Торонадо» с рабочим объемом 544 кубических дюйма, с автоматической трансмиссией, приводом на переднюю ось, гидропневматической подвеской спаренных задних колес... ну и с бытовыми удобствами вроде душа, туалета, камбуза и места для отдыха.
Во всех окнах стояли поляризованные стекла, что позволяло вести обзор изнутри по всем азимутам, оставаясь невидимым для наблюдателя снаружи. В центре салона можно было при нужде развернуть складывающийся столик с подсветкой для работы с картами и разработки планов сражений. Тут же находился центральный пульт управления, все основные функции которого можно было передать на приборную доску водителя, небольшая оружейная мастерская и арсенал с богатым выбором оружия и огромным количеством самых разных боеприпасов.
Шварца довели до экстаза возможности систем электронной разведки и обработки собранной информации. Сердцем системы был процессор отбора данных, командам которого подчинялись все основные системы машины: аппаратура радиоперехвата, чувствительнейшие аудиосканеры, оптические устройства, работающие в расширенном диапазоне частот, включающем ультрафиолетовое и инфракрасное излучение, плюс специальная консоль, позволяющая синхронизировать, фазировать, сортировать, редактировать, перезаписывать и запоминать собранные разведданые.
Сердце Политика покорила боевая оснастка и огневая мощь «крейсера». Особенно заторчал он от встроенной в крышу фургона вращающейся платформы с установкой для запуска ракет. Система управлялась с водительского пульта с помощью сложной аппаратуры управления огнем, включающей устройства автоматического наведения на цель и приборы ночного видения. По команде с пульта на крыше раздвигались особые панели, и вращающаяся платформа с пусковой установкой выдвигалась вверх в боевую позицию, с помощью системы поиска и наведения отыскивала цель и поражала ее с дальней дистанции, нанося противнику весьма ощутимый ущерб.
Парни с радостью принялись изучать все возможности боевого фургона Болана и большую часть ночи кружили вокруг города, осваивая практические приемы работы с разведывательной аппаратурой, сводя воедино все ранее собранные ими данные и добавляя новые существенные детали.
Для успешного выполнения операции в Сент-Луисе требовалось учесть огромное количество данных, соблюдать невероятно точный, расписанный по секундам график последовательности действий, и выполнение особых мер безопасности.
Болан все еще не сбрасывал со счетов возможность того, что вся деятельность Синдиката в регионе и, в частности, действия Чилья — не более чем тонко разработанная ловушка. Ясное дело: мафиозные шишки в Нью-Йорке бесконечно устали от «проблемы Болана». Они и так уже горы своротили и потратили целые состояния, чтобы окончательно решить эту проблему. Человек Болана, имевший прямой выход на «Коммиссионе», Лео Таррин слал постоянные предупреждения о сверхсекретных стратегических совещаниях и о все новых и новых мерах, предпринимаемых для устранения человека, со все возрастающей яростью наносящего удары по всеамериканскому зданию мафии.
Так не могло продолжаться вечно, Болан это сознавал. Рано или поздно он совершит роковую ошибку или просто фортуна от него отвернется и надоедливая «проблемка» Мака Болана отправится туда, куда рано или поздно отправлялись многие другие «проблемы» мафии — в никуда.
Но, в конце концов, он ведь никогда и не рассчитывал жить вечно. Если говорить начистоту, то Мак сам удивлялся, что он вообще еще жив. На это он в общем-то никогда не надеялся. Этот его «последний забег», начавшийся в Питтсфилде черт знает сколько эпох тому назад, «последний рывок», «последняя миля»... обернулись долгой дорогой вокруг земного шара, и дорога эта тянулась без конца и без края и уходила в бесконечность, но Мак хорошо знал, что это — не более чем иллюзия...
«Последнюю дистанцию» следовало измерять не мерами длины, а количеством пролитой крови. Сколько ему еще суждено пролить крови, прежде чем он упокоится в луже своей собственной? Возможно, не слишком много. Он устал, ему осточертели битвы, он становится чувствительным. Он допустил нервный срыв с Тони, он расслабился в обществе Шварца и Бланканалеса. Дурные знаки. Конец был близок: он это нутром чуял.
Так что — это его последняя битва?
Мак покачал головой.
Бог его знает. А боженька в данном случае держал крепкий нейтралитет. Он создал небеса и создал Землю, все путем. Затем он создал человека и определил ему кое-какие средства к существованию.
Человек же сначала сотворил ад, а после начал в нем барахтаться и бороться за создание рая.
А за каким чертом?
На этот вопрос у Болана не было ответа.
Если действительно где-то существует Бог — мыслящий, рациональный Бог, с мозгами покрепче Болановых, — тогда он может созерцать всю картину целиком, по крайней мере с не меньшей отстраненностью и с не меньшим пониманием, чем Болан.
Бог, который заслуживает, чтобы его так называли, не станет презирать старика вроде Арти Джиамба. Он, возможно, даже будет им в какой-то степени восхищен.
Но действительно ли Бог нейтрален?
Если человеку не все равно, то почему должно быть все равно Богу?
Нет, впустую ничего не бывает. Где-то в необозримой дали вселенная рыдает о каждой потере и радуется каждой удаче. Все имеет значение, вся эта проклятая, кровавая заваруха имеет значение и оценивается в преддверии судного дня в небесной канцелярии.
Это имело значение для Мака Болана, которому было строго определено место и время бытия. Пока что, по крайней мере. И пока он жив, от него в какой-то степени зависело, будет ли на земле свет или тьма — достаточная мотивация для Мака Болана. Достаточное обоснование для того, чтобы продолжать жить и убивать, следить за тем, чтобы не высыхали реки, питающие моря крови.
Болан проследил, чтобы Тони и Джиамба разместились в надежном убежище. Его разведчики собирали последние данные для прояснения ситуации. Краешек солнца уже показался на восточном горизонте. Жребий брошен. Готов он или нет, время настало и разборка скоро начнется.
В любом случае, в ближайшие сутки-двое старине Сент-Луи придется изрядно потрястись, покрутиться и повертеться. А затем — где-то там, в необозримой дали, — Вселенная будет рыдать или веселиться.
Глава 6
Болан оставил взятый напрокат автомобиль и пересел в «сент-луисского мусорщика» — седан-пятилетку с помятыми боками и облезшей краской. Однако за этой непрезентабельной внешностью скрывался надежный боевой конь, как нельзя лучше подготовленный к грядущим сражениям. Под одеялом на полу была запасена груда боеприпасов и личного оружия, под приборной доской скрылась рация.
