Лиза Чайлдс - Тайное Общество Вампиров
Пока он не заговорил снова, говоря доктору: — Я позабочусь о ней. Я не позволю вам приблизиться к ней.
— Само ее существование угрожает обществу, — настаивал доктор.
— Она должна умереть.
Коннер покачал головой.
— Вы не причините ей вреда. Вам придется сначала убить меня.
— Ты уже был бы мертв, — сказал доктор, — если бы я сказал кому нибудь, что ты натворил, как ты рисковал раскрыть тайну, пытаясь обратить ее.
— Я не просто пытался, — напомнил Коннер мужчине, — Я преуспел в этом.
Она слышала удивление в его голосе и освобождение.
Он действительно страдал от чувства вины, за то, что он думал, он сделал с ней.
Она не должна наказывать его; она подозревала, что он провел последние пятьдесят лет, казня самого себя.
— Но ее обращение ставит нас всех под удар, — повторил доктор. — Остальное общество будет согласно со мной. Она должна умереть.
Коннер покачал головой.
— Нет.
Они поймут, что она жила последние пятьдесят лет, как одна из нас, и никто не догадался, кто она на самом деле.
Они будут знать, что она не угроза. Угрозой был доктор, руки которого крепко сжимали кол, который Коннер пытался забрать у него.
Миранда громко вздохнула, когда двое мужчин схватились за оружие.
Отвлёкшись, Коннер повернулся к ней, и доктор получил преимущество.
Кол прижался к груди Коннера, прямо над сердцем.
Тогда гортанное рычание вырвалось из его горла и он начал отбиваться.
Но она подозревала, что он дрался не за свою собственную жизнь, а за ее, зная, что если он не победит, доктор убьет ее следующей.
— Убирайся отсюда! — кричал он на нее, подтверждая ее подозрения.
— Нет, — сказала она, — Я не брошу тебя.
Она вышла из тени, ее руки крепко сжимали оружие.
Но до того, как она успела помочь, металлический стол рухнул рядом и двое мужчин свалились на пол, сцепившись в схватке.
Очередной крик прозвучал в комнате, на этот раз, крик мучительной боли.
Затем наступила тишина, прерываемая только ее возбужденным дыханием.
— Коннер!
На протяжении пятидесяти лет она хотела его смерти, но сейчас она молилась, чтобы он был жив, когда опустилась на колени возле спутанных тел. Доктор двинулся, поднимаясь с пола. И она усилила свою хватку на кол, готовая защищаться. Но Доктор перевернулся, когда Коннер отпихнул его тело. Кровь била струей вокруг кола, воткнутого глубоко в грудь доктора Хоекстра. Коннер уставился на второго мужчину, его глаза были дикими от ужаса.
— Я-Я убил его…
Как она когда-то считала его убийцей? Прощал ли он ее за сомнения в нем? Он стал тем, кем она его и считала — убийцей.
Не смотря на это, он еще несколько часов назад, был уверен, что общество оправдает его за убийство доктора, но не надеялся, что она простит.
Поэтому, он собрал свои пожитки, чтобы покинуть Зантракс и ее.
Навсегда.
— Куда ты собираешься? — спросил хриплый женский голос.
Вздрогнув, Коннер обернулся к двери, где стояла она, ее янтарный взгляд был направлен на него.
— Миранда…— Или Брэнди, — сказала она, пересекая комнату, по направлению к нему.
— Я провела больше лет, живя как Брэнди, чем как Миранда.
Он открыл рот, чтобы опять извиниться, но она прижала свой палец к его губам.
— Я вижу это в твоих глазах, — сказала она.
— Ты не должен продолжать повторять мне это.
Кончиками пальцев она провела по щетине, вдоль его челюсти.
— Ты не должен продолжать чувствовать это.
Он покачал головой.
— Это не возможно. Я отнял у тебя все. Твою карьеру, твое будущее… И он никогда не простил бы себя за то, что поступил так опрометчиво, так эгоистично…
— Мою карьеру? — она рассмеялась. — Я была бы давно забыта, если бы не мое таинственное исчезновение. Я была второсортной старлеткой. Ты сделал меня легендой.
Смущение … и желание … наполнила Коннера, когда она подошла ближе, ее тело прижималось к его.
Она переоделась из черного атласного платья в облегающее трикотажное, практически такое же красное, как и ее волосы.
— Ты была так зла на меня, — напомнил он ей, — зла настолько, что готова была меня убить. Как ты можешь меня прощать? — Я и не простила, — сказала она даже, когда выгнула свои бедра перед его.
— Ну конечно.
— И не прощу…если ты оставишь меня, — сказала она, когда обвила руками его затылок и притянула его голову к своей.
Она поцеловала его жадно, ее губы прижимались к его, так что ее язык скользнул в его рот и слился с его языком.
Их клыки царапались друг о друга, разжигая его желание в тлеющую страсть.
Он провел руками вдоль ее спины, к бедрам.
Он сжал ладонями ее попку и поднял, когда она выгнула таз так, что она терлась своими бедрами и животом о его эрекцию.
Стон слетел с его губ, и его контроль пал.
Он не мог взять ее медленно; он не мог заниматься с ней любовью так же тщательно, как до этого.
Он нуждался в ней прямо сейчас.
Она просунула руку между ними, и расстегнула его штаны, освобождая его член.
Он задрал ей платье и оттянул ее трусики, так, чтобы он мог овладеть ею.
Она была мокрой и готовой для него, ее тело влажное и горячее, как ее внутренние мускулы, захватило его.
Ее ногти впились в его плечи.
— Жестче, — убеждала она его, когда обвила ногами его талию.
Она скользила вверх и вниз.
Не потрудившись скинуть чемодан с кровати, он остался на ногах, расставляя их, чтобы удержать равновесие, когда он проталкивался в нее…так же отчаянно, как и она скользила на нем.
Ловя ртом воздух, она она прижала свой рот к его горлу, зажав кожу клыками, но она не пила.
Вместо этого, она предложила ему: — Укуси меня…
Он встретился с ней взглядом, и увидев признание и возбуждение в ее глазах, он опустил лицо к ее шее, и вонзил клыки в шелковистую кожу на ее шее.
Ее кровь сочилась по его языку, сладкая и липкая, как страсть которая стекала по его члену, когда она кончила.
Все его мускулы напряглись, он проталкивался снова и снова….и присоединился к ней в блаженном забвении.
— Брэнди! Она улыбнулась, когда поцеловала его.
— Я предпочитаю Брэнди, — признала она.
— Не только имя, но и жизнь. Больше я не чувствую себя такой потерянной…
В его руках она уже не чувствовала себя, как тот брошенный ребенок, который не знал любви.
Она чувствовала себя принадлежащей кому-то…с ним. Ему.
— Ты не заберешь мое будущее, — утверждала она.
— Ты дашь его мне…с тобой.
Его голубые глаза зажглись надеждой, он встретил ее взгляд.
— Ты говоришь…
— Что я люблю тебя? — спросила она, затем кивнула и улыбнулась.
— Да. Я люблю тебя. И я хочу провести с тобой вечность.
Его руки крепче сжались вокруг нее, прижимая ее к своей груди, где его сердце — сердце, в существовании которого она сомневалась — билось тяжело и быстро.
— Я люблю тебя, — поклялся он.
На этот раз она ему поверила, не только потому, что она теперь ему доверяла, а потому, что поняла, что она достойна любви.
Ее родители, возможно оставили и забыли о ней. Но на протяжении пятидесяти лет, он не забывал.
Счастье наполнило ее, ее губы скривились в улыбке.
— Я знаю.
— Я люблю тебя сейчас, и я буду любить тебя вечно, — пообещал Коннер.
Она обвила его плечи руками, крепко обнимая его.
— Так-то лучше, потому что я провела слишком много времени, разыскивая тебя, я никогда не отпущу тебя.
Она искала его, чтобы отомстить, а вместо этого, нашла любовь.
