Андрей Воронин - След тигра
— Это не имидж, — все так же лениво, с затаенной, но легко различимой насмешкой ответил Глеб. — Это просто очки.
— Вы плохо видите?
— Наоборот.
— Что значит — наоборот?
«Так я тебе и сказал», — подумал Глеб. Веских причин скрывать от начальника экспедиции свое умение видеть в темноте у него не было, но он, как обычно, предпочел до поры до времени придержать этот козырь. В конце концов, даже с точки зрения женщины-начальника скрытые достоинства подчиненного — это лучше, чем скрытые недостатки.
— Зрение — единица, — сказал он. — Оба глаза. А на улице солнышко светит.
Дав такое уклончивое объяснение, он снял очки и спрятал их в нагрудный карман, чтобы окончательно закрыть эту тему.
— Каким оружием владеете? — спросила Горобец. Тон у нее был спокойный и ровный, как в самом начале разговора. Все попытки Сиверова вывести ее из душевного равновесия пропали втуне — по крайней мере, пока. «Еще не вечер», — подумал Слепой. Он нарочно дразнил начальницу, испытывал на прочность ее нервную систему. Если она вспылит, повысит голос — словом, скатится до, чисто женского стиля руководства, — возможно, придется позвонить Потапчуку и рекомендовать ему пресечь всю эту самоубийственную затею в самом зародыше. Подумать страшно, что может натворить истеричка, командующая группой хорошо вооруженных людей в нехоженых лесных дебрях… Горобец ему нравилась, но Глеб очень хорошо понимал: если окажется, что она не умеет держать себя в руках, то у него останется только один способ сохранить жизнь ей и ее подчиненным — не пустить их туда, куда они собрались. У Потапчука достанет власти на то, чтобы отменить экспедицию, тут и думать нечего. Если не поможет дружеский разговор с Корнеевым, можно придраться хотя бы к оружию — вон его тут сколько, целый ящик! И, судя по тому, как резво ребята захлопнули крышку при появлении Глеба, далеко не все стволы зарегистрированы…
— А при чем тут оружие? — изумился Глеб. — Вы же сами только что сказали, что вам наемники не требуются!
— Я задала вопрос, — спокойно сказала Горобец.
— Извините, — сказал Глеб, решив не перегибать палку. — Каким оружием, говорите? Да любым, наверное.
Русобородый здоровяк, который уже докурил сигарету и теперь, усевшись на ящик с оружием, с огромным интересом прислушивался к разговору, насмешливо фыркнул. Его коллега, высокий, жилистый и широкоплечий, как бывший десантник, наоборот, закурил и старательно делал вид, что все это его совершенно не интересует. Хвастливое заявление Сиверова он встретил молчаливой скептической улыбкой. Одна Горобец осталась невозмутима.
— Например? — спросила она. Глеб пожал плечами.
— Вы скажите, что вас интересует, — миролюбиво попросил он, — а то долго перечислять. Оружие — оно ведь оружие и есть. Ствол, приклад да курок, вот и все оружие. Что у вас — карабины, пистолеты?
— Как насчет винтовки Драгунова?
Сиверов мысленно присвистнул. Желание позвонить Потапчуку и попросить его немедленно прекратить это безобразие усилилось. Однако звонить генералу было рано, и он это прекрасно понимал. Отказываться от задания было не в его правилах, да и Корнеев не показался Глебу дураком — знал, наверное, кому доверяет такое ответственное дело, как руководство экспедицией. И к Федору Филипповичу он обратился наверняка затем, чтобы тот помог, подстраховал, прислал верного человека, на которого Горобец могла бы положиться в любой, даже самой неожиданной, нештатной ситуации. «Ладно, — подумал Глеб, — поживем — увидим. В конце концов, это моя работа — притащить их всех обратно в Москву целыми и невредимыми. То, что начальник у них — баба, делает эту работу лишь чуточку сложнее. Баба так баба. Говорят, не бывает правил без исключений, так, может, эта Горобец как раз и есть такое исключение из общего правила?»
— Это «плетка», что ли? СВД? — пренебрежительно осведомился он. — Вы бы еще спросили, умею ли я пользоваться ложкой и завязывать шнурки на ботинках!
— То есть умеете, — констатировала Горобец.
— Могу показать, если есть.
Русобородый и жилистый быстро переглянулись. Жилистый снова скроил скептическую мину и принялся равнодушно почесывать заросшую густым черным волосом грудь под десантным тельником с голубыми полосками; а русобородый едва заметно пожал могучими плечами и кивнул. Горобец стояла к ним спиной, по-прежнему со спокойным интересом разглядывая Глеба, но Сиверов мог бы поклясться, что этот безмолвный обмен мнениями не ускользнул от ее внимания. «А коллективчик-то слаженный, — подумал Глеб. — Видно, не один пуд соли съели».
— Любопытно было бы взглянуть, — сказала Горобец. — Гриша, подай.
Жилистый Гриша с недовольным видом передвинул сигарету в угол рта, согнал русобородого с ящика, поднял крышку и вынул оттуда снайперскую винтовку. Здоровяк взял у него винтовку, сделал шаг вперед и протянул ее Глебу. Гриша порылся в ящике и вдруг без предупреждения, даже не меняя сонного выражения лица, метнул в Глеба обойму. Слепой лениво взял ее из воздуха, как с полки, со щелчком загнал на место, передернул затвор и огляделся в поисках подходящей мишени.
Мишень нашлась сразу же. Слепой на мгновение заколебался, понимая, что может нажить себе смертельного врага. Впрочем, если все эти люди были теми, кем они казались, они могли по достоинству оценить задуманную Сиверовым шутку. Ведь в среде профессионалов и юмор профессиональный, специфический…
— Эх, дистанция маловата, — огорченно вздохнул Глеб, прижимая к плечу слегка скользкий от смазки приклад. — Это то же самое, что на органе частушки играть.
— Лошадей не перестреляй, композитор, — впервые за все время подал голос русобородый. — Дистанция ему мала…
Глеб не ответил. Он бросил быстрый взгляд на Горобец, которая по-прежнему разглядывала его со спокойным интересом естествоиспытателя, наблюдающего за частной жизнью навозного жука, и приник глазом к окуляру прицела.
Все произошло мгновенно. Отголосок сделанного русобородым скептического замечания, казалось, еще звучал под сводами ангара, а Сиверов уже прицелился и спустил курок. Винтовка сухо кашлянула, резко дернувшись в руках у стрелка, в стойлах заржали, забили копытами напуганные выстрелом лошади. Небритый гуманоид, который уже не копался в двигателе погрузчика, а стоял рядом, разглядывая на свет какую-то деталь, подпрыгнул, нелепо взмахнул руками и опрокинулся на спину.
Публика отреагировала незамедлительно. Все трое метнулись вперед с явным намерением скрутить маньяка, пока он не продырявил еще кого-нибудь. Первой, разумеется, успела Горобец, которая стояла в каком-нибудь метре от Глеба. Она резким, очень точным движением вцепилась в винтовку, задрала ствол вверх и попыталась вырвать у Глеба оружие. На лице у нее Сиверов не заметил даже тени испуга — только железную решимость и сосредоточенность человека, стремящегося во что бы то ни стало обезвредить опасного сумасшедшего.
«Надо же, — подумал он, — не испугалась. Вот это женщина! Неужели и вправду исключение?»
Горобец тем временем с неожиданной ловкостью попыталась сделать подсечку. Глеб убрал ногу и сказал:
— Тише, тише! Чего вы все всполошились? Все в порядке! Подтверждение его словам пришло в ту же секунду.
— Вашу мать!!! — раздался со стороны ворот свирепый рев. — Вы что там, совсем охренели?! Головы поотрываю уродам! Нашли игру, кони педальные!
Подстреленный Сиверовым небритый гуманоид уже вскочил и теперь прыгал на одной ноге, разглядывая то место, где минуту назад находился начисто оторванный винтовочной пулей каблук. Судя по резвости движений и силе голоса, гуманоид пребывал в добром здравии.
— А? — растерянно сказал русобородый. Он немного поморгал глазами, соображая, что к чему, и вдруг захохотал густым басом. — Ну, композитор! — закричал он сквозь смех и гулко хлопнул Глеба по спине широченной ладонью. — Ну, ты и отморозок! Люблю, которые без башни!
— Да, — сказал жилистый скептик Гриша, растирая подошвой окурок и качая головой, — орган не орган, но сыграно мастерски. Прямо за душу берет.
— Паганини, блин! — кричал русобородый, обеими руками держась за ноющий от смеха живот. — Моцарт и Сальери в одном флаконе!
Успех был полный. Горобец отпустила наконец ствол винтовки и отступила на шаг, восстановив прежнюю дистанцию. Лицо у нее было спокойное и даже безмятежное.
— Да, — сказала она, — винтовкой пользоваться вы умеете. Но прошу учесть: еще одна такая выходка, и я исключу вас из состава группы, не заплатив ни копейки. Даже если это произойдет в двух неделях пути от ближайшего населенного пункта. Вы меня поняли?
— Понял, — сказал Глеб, прислоняя винтовку к штабелю. — Учту.
— Превосходно, — сказала Горобец. — Продолжим. Курите?
— А это имеет значение?
— Имеет. Мы пойдем налегке, поэтому ни о какой раздаче сигарет даже не мечтайте. Хотите курить — тащите свои запасы сами и имейте в виду, что никаких скидок на дополнительный груз не будет. Это — ваши личные проблемы. Так же, к слову, как и алкоголь.
