Сергей Зверев - Ударная волна
– Давайте лучше новости посмотрим, – предложил Полундра. – Как раз два часа только что протикало. Посмотрим, что еще в мире плохого случилось.
Никто не возражал. Плеер отсоединили и стали переключать каналы в поисках информационных передач. Вскоре одну нашли.
– …заявил, что считает такое обращение с могилами павших воинов вандализмом, – тараторила симпатичная дикторша. – Подобное поведение не может иметь оправданий.
Тут на экране появился толстый мужик в костюме и при галстуке. Несмотря на приличную одежду, он напоминал свежеотмытого борова. И голос сильно напоминал хрюканье:
– Безобразие… Варварство… Кощунство… Запретить выдачу виз… Разорвать дипломатические отношения… Применить экономические санкции…
– Не знаю даже, кто меня больше раздражает – эстонцы или такие вот защитнички памяти наших солдат, – сказал капитан третьего ранга Рыбалкин, высокий крепкий мужик со шрамом на подбородке.
– А я знаю, – хмыкнул Полундра. – Такие вот жирные придурки, – он кивнул на экран. – Эстонцы, конечно, не слишком красиво поступили. У меня самого дед в войну погиб, так что за тех солдат, что там похоронены, мне больно. Но все-таки их хоть как-то можно понять…
– В смысле? – вскинулся сидевший дальше всех от Полундры офицер. Это был капитан Кривошеин. – Кого можно понять? Эстонцев?!
– Ну да, – со спокойным видом кивнул Павлов. – Не надо забывать, что СССР Эстонию силой захватил. Так что им, эстонцам, нас особенно любить не за что.
– Но мы же их от фашистов освободили! – Лицо Кривошеина побагровело.
– От фашистов освободили, а сами захватили, – по-прежнему спокойным тоном отозвался Сергей.
– Вообще-то Эстония еще в состав Российской империи входила, – подал голос еще кто-то.
– Входила, – кивнул Полундра. – Поскольку Российская империя ее опять-таки силой захватила в середине девятнадцатого века.
– Ну вот, дожили… – с горькой усмешкой сказал Кривошеин. – Уже и мы, офицеры, начали Россию осуждать.
– Ничего подобного! – решительно отозвался Полундра. – Я Россию не осуждаю. То, что Эстонию захватили в девятнадцатом… Ну, что делать, время такое было тогда. Россия была империей, так официально и называлась. И заметьте, никакими красивыми словесами в таких случаях не прикрывалась. Я, помню, еще в училище один документ того времени читал, так там очень здорово написано было. Эх, точно не скажу, конечно, но примерно так там говорилось… – Полундра прикрыл глаза, вспоминая. А потом продекламировал: – Повинуясь повелению императора и стремясь к дальнейшему расширению границ империи, войска государства Российского вторглись в пределы Кокандского ханства и Хивинского эмирата. Вот так! Никакого вранья про интернациональный долг или что-то в этом роде. Стремление к расширению границ империи – и точка. Кстати, не одни мы тогда такие были. Англичане примерно так же действовали – Индию и Пакистан-то они тоже захватили, не особенно заботясь о красивых словах! Эх… Мне иногда даже жалко, что прошли такие времена.
– Мне тоже, – кивнул Рыбалкин.
– Но насчет эстонцев ты, Сергей, все же не прав, – покачал головой Кривошеин.
– Слушай, Дима, я же не говорю, что они правы на все сто, пойми, – проникновенно сказал Полундра. Обижать Кривошеина, хорошего, в общем-то, мужика и отличного офицера, ему не хотелось. Но, с другой стороны, и мнения своего он скрывать не привык. – Конечно, не нужно было могилу трогать. Но еще раз повторяю – их хоть как-то можно понять! Ну сам посуди – многие эстонцы русских считают захватчиками. И вполне искренне! А вот тех, кто у нас по телевидению их варварами называет, а сам при этом подписывает приказ о том, чтобы в России памятники сносили, а на их месте коттеджи строили, – вот их понять нельзя никак. Я, по крайней мере, не могу.
Кривошеин нахмурился еще сильнее, но промолчал – на это возразить было трудно. В наступившей тишине особенно явственно был слышен голос дикторши:
– Потеряна связь с одним из судов Северного флота, ледоколом «Дмитрий Суряпин». Специалисты предполагают, что причиной этого является мощная магнитная буря. Однако не исключают и какой-либо поломки на ледоколе.
– Этого еще не хватало, – проворчал Рыбалкин. – Что, интересно, с ним случилось.
– Заметьте, не сказали, что ледокол атомный, – подал голос до сих пор молчавший офицер. – Мозги дурят. Ну, нам-то не задурят. Сейчас только атомные и остались.
– Да уж, – кивнул Полундра. – Эпоха «Красиных» и «Дежневых» уже давно кончилась.
– Если атомный и на нем неполадки какие, то это очень хреново, – сказал Кривошеин. – Как бы второй Чернобыль не получился, только дрейфующий в сторону государственной границы.
– Ну, Чернобыль-то точно не получится, – покачал головой Полундра. – Ты не сравнивай мощность настоящей большой АЭС и реактора на ледоколе. У него все-таки мощность во много раз меньше.
– Это точно, – кивнул Рыбалкин. – Но все равно ничего хорошего, если там неполадки.
– Да ладно, устранят, – махнул рукой молодой лейтенант. – Сами же знаете – у гражданских с обслуживанием ядерных реакторов дело поставлено куда лучше, чем у военных. Особенно с загрузкой и выгрузкой реактора.
Спорить с этим никто не стал – все знали, что это чистая правда.
– Но у них дисциплина ниже, – ни к кому конкретно не обращаясь, проронил Полундра. – Ладно, будем надеяться…
Договорить он не успел. Дверь кубрика распахнулась, внутрь влетел раскрасневшийся мичман.
– Полундра! Тебя адмирал к себе требует! Срочно!
Если моряк не называл фамилии адмирала, это значило, что речь идет о Сорокине и ни о ком ином.
– Но он же на берегу! – удивленно сказал Полундра, поднимаясь со стула.
– Уже нет! Только что на борт поднялся! И сразу потребовал тебя.
– Ясно. Ну, братцы, – Полундра слегка усмехнулся, – не поминайте лихом!
Глава 6
Павел Сергеевич Бессонов до сих пор считал террористов просто психами. Обыкновенными сумасшедшими, которые сумели объединиться в кучу и за счет этого представляют собою угрозу для нормальных людей. Теперь он убедился – это не так. Вот уж кем-кем, а сумасшедшим Хасан точно не был. Другое дело, что цель его Бессонову представлялась совершенно нелепой, но это не мешало арабу идти к ней решительно, уверенно и разумно. Свои требования российским властям он озвучил по радио, не стесняясь капитана. Требования были весьма просты. Не упоминать о террористах ни в каких информационных передачах – для всех атомный ледокол должен быть пропавшим без вести. А когда эта версия станет неубедительной, – Хасан понимал, что скоро такой момент наступит, ледокол все-таки не иголка, – после этого объявить о каких-нибудь технических неполадках. И, разумеется, не пытаться применить силу. Больше, как ни странно, араб не потребовал ничего. Ни денег, ни каких-либо политических шагов. Так что сначала Бессонов пребывал в совершенном недоумении – что этому гаду нужно. Похоже, этот вопрос возник не только у него. Во всяком случае, тот человек, с которым араб разговаривал, попытался выяснить, что Хасан намерен делать с захваченным кораблем. Но разумеется, ответа на этот вопрос террорист своему собеседнику не дал.
Но вот потом Бессонову все стало ясно. Дело было в том, что Хасан пленников совершенно не стеснялся, спокойно обсуждал со своими людьми дальнейшие планы в их присутствии. Впрочем, скрывать их от Бессонова было бы глупо, поскольку для их осуществления помощь капитана корабля террористам была необходима. Капитан понял, что по рации говорить его заставили просто для проверки – все то, что сказал он, Хасан мог сказать и сам. Но, видимо, араб хотел убедиться в том, что пленник будет делать, что ему сказано.
Ближайшие планы Хасана были очень просты – он потребовал, чтобы Бессонов вел корабль к американским берегам. Конкретно – к Анкориджу. А по паре обмолвок капитан понял для чего – впрочем, и обмолвки-то тут были не очень нужны. В самом деле: арабские террористы захватили русский атомный ледокол и ведут его к американскому населенному пункту. Вопрос – для чего? Тут и идиот догадается. Совершенно ясно, что они планируют очередной теракт. Конечно, Анкоридж – не Нью-Йорк, цель куда менее привлекательная. Но все же город американский. И если удастся устроить вблизи него атомный взрыв, то этот теракт встанет в один ряд с терактом, совершенным одиннадцатого сентября, когда была произведена атака на Всемирный торговый центр. И понятно, почему он требует не говорить о том, что корабль захвачен его группой, хотя обычно террористы, наоборот, очень любят, чтобы о них как можно больше СМИ сообщили. Хасан не хочет, чтобы американцы узнали о них и, соответственно, смогли подготовиться. А то ведь ледокол с воздуха и потопить можно – если янки сообразят, какая опасность им угрожает, они долго думать не будут.
В общем, все было понятно. Неясно только, что делать. Как Бессонов ни думал, ничего умного в голову ему не приходило. Можно, конечно, наотрез отказаться выполнять требования террористов. Но на худой конец, они и сами смогут вести судно – особого искусства здесь не нужно, ведь льды уже остались позади. Наверняка в группе Хасана есть моряки – в конце концов, подвел же кто-то сухогруз к ледоколу!
