Фридрих Незнанский - Падший ангел
Голованов, сорвав у дороги лопух, небрежно обмахиваясь им, беспечно пошел в противоположную сторону. Он пересек городскую трассу и заметил напротив коттеджного поселка несколько старых частных домов вдоль дороги. Одна из покосившихся, полуразваленных избушек с упавшим уже кое-где забором привлекла его внимание высокими садовыми деревьями на участке. Испугав грызунов в высокой траве, Голованов наконец выбрал высокую старую яблоню и в несколько секунд забрался на нее. Вооружившись биноклем, он начал обзор. Территорию коттеджа Макарова из-за высокого забора все равно видно было плохо. Но тем не менее Голованов заметил край бассейна и хаотично двигающихся по его кромке полуголых людей, преимущественно мужчин, а также изнывающего от безделья охранника возле железных ворот. Наводя резкость на лица мелькавших людей, Голованов заметил их раздражение…
Вскоре ворота автоматически распахнулись, и во двор въехал черный джип «гелентваген». Значки «мерседеса» у него были и спереди, и сзади.
— Ага, — пробормотал Сева, — хозяин явился…
Из машины вышли трое мужчин и скрылись за фасадом дома. Голованов убрал бинокль и бесшумно спрыгнул на землю. Но неудачно — одной ногой он угодил в муравейник. Попрыгав и отряхнувшись, он поспешил назад, в коттеджный поселок. И уже несколько минут спустя, сидя в своей «шестерке», слава богу не нагревшейся на солнцепеке, а скрываемой тенью акации, заметил, как сначала со стороны особняка Макарова появился, гремя на всю округу ухающей музыкой, серебристый «БМВ» и следом — красный «пежо» с открытым верхом.
— Угу. Детки разбежались, — сказал сам себе Сева.
…Солнце почти скрылось за тарелкой спутниковой антенны на крыше особняка, и возле открытого окна над ухом Севы запищали комары. Он, лениво отмахиваясь, уже зевал, поглядывая на часы, как вдруг мимо него неслышно прокатил «гелентваген» и, съехав за пределами видимости на городскую трассу, взревел двигателем, судя по звуку, быстро удаляясь. Голованов завел машину и поехал следом. Но сделать это было не так-то просто. В надвигающихся сумерках «гелентваген», включив только габаритные огни, то летел по шоссе стрелой, распугивая редкие машины, то вдруг резко перестраивался и тащился по правой стороне за каким-нибудь грузовиком.
— Ну и орлы у него! — восхищенно выдохнул Голованов, в очередной раз притормаживая и прячась за рейсовым автобусом.
Через полчаса они добрались до города и поехали по полупустым московским улицам. А еще через двадцать минут были в центре. «Гелентваген» свернул с Нового Арбата и припарковался под сияющими огнями казино «Корона», над входом которого висела самая настоящая корона в диаметре, наверно, метра два. Но тут оказалось, что его клиентов игорное заведение вовсе не интересовало, четверо мужчин вдруг двинулись в противоположную от неоновых огней сторону и вскоре скрылись в темной арке с небольшой лестницей. Голованов чертыхнулся про себя и побежал следом. Арка вела на старый Арбат. Оказавшись среди праздношатающихся людей, Голованов рванул сначала в одну сторону, затем, обгоняя подвыпившую студенческую компанию, быстро зашагал в другую и, наконец, узнал удаляющуюся четверку по лысой голове одного из высоких телохранителей Макарова. Возле театра Вахтангова давали представление самодеятельные артисты, и, пользуясь возникшей толчеей, Голованов догнал Макарова с охранниками и пошел уже в нескольких шагах позади лысого.
— … и цветы закажи! — услышал он распоряжение Макарова. — Позвонишь потом.
Голованов пригнул голову, весь обратившись в слух, но тут неподалеку, скверно подражая Высоцкому, запел уличный бард, и то, что говорил Макаров, стало не слышно.
Они прошли полторы сотни метров в направлении Смоленской площади. Вдруг лысый охранник резко развернулся. Голованов тут же схватил за рукав первого же шедшего навстречу мужчину и, вынув из-за уха специально припасенную сигарету, попросил огоньку. Охрана застыла напротив освещенного шумного подъезда, куда степенно вошел Макаров.
Голованов, затянувшись сигаретой, благодарно кивнул прохожему и, покосившись на вывеску, прошел мимо. Там было написано: «Театрально-концертный центр». Голованов свернул за угол. Обойдя здание, нашел служебный вход, но он был заперт. Тогда он вернулся к центральному подъезду и открыл тяжелую стеклянную дверь, за которой на контроле стояли улыбающаяся древняя старушка и розовощекий молодой детина.
— Добрый вечер! — шикарно улыбнулся Голованов. — Вот, я не успел купить билет. А где тут касса, собственно?
Бабуля отчего-то нахмурилась.
— У нас нет кассы, молодой человек. И билеты все проданы!
— Да? — Голованов искренне расстроился. — А я всю неделю мечтал попасть на этот спектакль! Может, как-нибудь, а? — И Голованов засунул руку в карман джинсов.
— Это концерт! — поджала губы старушка.
— Вообще-то там есть два места, — вмешался детина, недвусмысленно заглядывая Севе в глаза. — В партере. По полторы тысячи. Ну так как?
Голованов моргнул, потер потный лоб и поспешил выйти на улицу. Затем быстро обошел здание и забарабанил в закрытую дверь служебного входа. Ее через несколько минут открыл охранник с кружкой в руке.
— Слышь, друг! — Голованов тут же сунул ему в ладонь десять баксов. — Я жить не могу без этого концерта! Ты бы меня пустил на этот… на балкон, а?
Охранник, засунув дубинку под мышку и скомкав в кулаке купюру, прижался к стене, пропуская Севу внутрь.
— По коридору и налево, вверх по лестнице, — скомандовал он. — Быстрей, там уже поют!
Натыкаясь в полумраке на колонны, Голованов наконец попал на балкон. В здании было приятно прохладно. Свободных мест на балконе не оказалось, Голованов шарил глазами по залу. Где же он, где? В какой-нибудь крутой ложе? Нет, ни слева, ни справа… Ага!
Макаров сидел в VIP-партере. Слева ерзал лысый охранник, а справа, чуть склонив к нему изящную шею, сидела какая-то женщина. Кажется, молодая. Голованов внимательно следил за их движениями, стараясь понять, разговаривают они или нет. Тут какая-то девушка заметила у Севы крупный полевой бинокль и прыснула в кулачок. Пришлось технику спрятать. Оркестр виртуозно играл знакомую классическую партию, и Голованов с удивлением сообразил, что толстую тетку, исполнявшую высоким голосом (контральто? сопрано?) арию на итальянском языке, он не раз видел по телевизору. И почему это оперных певиц так раздувает?
В антракте Голованов первым спустился в фойе и занял позицию на красном мягком диване возле входа в зал шикарного ресторана. Затем вынул мобильный телефон и, приложив его к уху, многозначительно наморщил лоб и даже шевелил губами, имитируя разговор. Вскоре не спеша в фойе потянулась публика, и Голованов с разочарованием увидел Макарова, беседовавшего с каким-то седовласым старцем. Охрана в полном составе почтительно плелась сзади. Голованов впервые рассмотрел клиента вблизи и с удивлением заметил, что тот изменился по сравнению с фотографией, которой снабдил его Денис. Когда-то обрюзгшее лицо выглядело теперь моложавым и подтянутым. Никаких очков, вероятно — контактные линзы (а может, и операция по коррекции зрения). Взгляд чуть рассеянный, но зато загорелое лицо излучает уверенность и здоровье.
— Эти ваши котировки меня вовсе не интересуют, — произнес Макаров, проходя мимо застывшего на диване Севы в зал ресторана. — Другое дело Фаберже, выставленный сейчас на «Сотбис». Исходя из стартовой цены, можно сделать вывод…
Макаров механически скользнул взглядом по Голованову и прошел мимо.
А Сева уже следил за девушкой с нежной шеей, что появилась следом. Она, однако, не пошла в ресторан, а осталась в фойе и, казалось, никого не искала и не ждала. Похоже, вовсе никакого отношения к Макарову она не имела. Ну что ж, отрицательный результат — тоже результат, а уж в сыскном деле его значимость может оказаться особенно велика. Голованов вздохнул, пощелкал кнопками мобильного телефона, вынул пачку сигарет и пошел в туалет. Затем заглянул-таки в ресторан, посмотрел меню, скосившись на столик, где Макаров продолжал беседовать с седовласым мужчиной, и вернулся на балкон. Когда он перед самым началом второго отделения, улучив момент, достал бинокль, то увидел, как девушка с высокой прической оживленно беседует с пожилой женщиной, сидевшей впереди нее…
После концерта Голованов как бы рассеянно брел по фойе на некотором отдалении за Макаровым и только на выходе сообразил, что телохранителей с ним двое, а не трое. Уже на улице, слегка занервничав, он огляделся и сразу заметил, как по пересекавшему Арбат переулку к Макарову стремительно двинулся «гелентваген». Клиент с охраной сели в машину и уехали.
Голованов со злостью плюнул себе под ноги и рванул бегом к лестнице на Новый Арбат. и там, не обращая внимания на раздраженно сигналящую машину, пробежал перед ее носом к своей «шестерке».
