Андрей Дышев - Черный тюльпан
Ирина взяла себя в руки намного быстрее, чем я ожидал. Она вскинула на меня глаза и уже другим тоном спросила:
– Что ты следишь за мной, как ищейка?
– Ирина, я повторяю свой вопрос: где Анна?
– Я не знаю, где твоя Анна.
– Что ты делала здесь?
– Искала свою помаду в этой косметичке. Позавчера одолжила, сегодня забираю. Что, нельзя? Можешь так сильно не волноваться, я ничего не украла с твоей дачи.
Я убрал ногу и поднял с пола полуобгоревший бумажный уголок. Похоже, это была визитная карточка. Я с трудом разобрал остатки слова, может быть, фамилии: «РОВ», а ниже, более мелким шрифтом: «тор».
– Что это?
– Не знаю, – коротко ответила Ирина и отвернулась, делая вид, что рассматривает Портовую башню.
– Не принимай меня за идиота, – сказал я, чувствуя себя, однако, полным идиотом. – Ты пришла сюда для того, чтобы сжечь эту визитку. Кто такой этот «РОВ»? Какое отношение он имеет к Анне?
– А ты в милиции не работал? – томным голосом спросила Ирина. – Из тебя бы получился хороший мент. – Она поднялась с раскладушки. – Ладненько, я пошла… Ой, черешни сколько! Угостил бы, что ли!
Ну что с ней делать? – думал я, глядя, как Ирина, ухватившись одной рукой за арматурный каркас, свешивается с крыши и тянется к тяжелым ветвям, усыпанным крупной желтой черешней. Не получился бы из меня мент. Ни хороший, ни плохой.
Глава 5
Я плелся по жаре домой, машинально хлопая себя по карманам в поисках ключей, и только когда вывернул их наружу, то вспомнил, что сдуру отдал ключи женщине в желтом сарафане, чтобы из моей квартиры она позвонила по телефону.
Да, Кирилл, сказал я себе, в последнее время у тебя что-то с головой. Женщины крутят тобой как хотят.
Неожиданно я вспомнил, что сказал мне Клим насчет «Вольво», хотел уже было повернуть назад, чтобы немедленно поехать в Новый Свет, но голодное, измученное жарой тело каждой клеткой завопило: «Нет! Только не сейчас! Пообедай, прими душ, а потом отправляйся!» В самом деле, подумал я, раз «Вольво» жарится на стоянке в Новом Свете, значит, и водилу, и Анну следует искать там же.
Я нажал кнопку звонка, но дверь никто не открыл. Я позвонил еще раз, потом постучал. Эта женщина на воровку вроде не похожа, подумал я, прислушиваясь к тишине за дверью. Да и воровать у меня нечего. Может быть, она давно ушла, но куда в таком случае она дела ключи?
Я посмотрел под половиком, на всякий случай позвонил соседу, хотя знал, что в это время он работает, и спустился вниз.
Хорошо, что ей не взбрело в голову закрыть балконную дверь – почти круглый год я держу ее открытой. Во-первых, в квартире всегда свежий морской воздух, а во-вторых, случайно забывая ключи, я легко проникаю в квартиру через балкон.
Так я и сделал. Упражнение для начинающего скалолаза – сначала на бетонную плиту, служащую навесом над подъездом, с нее по газовой трубе, держась за подоконник на втором этаже, – на перила балкона соседа, а оттуда уже легко дотянуться до моего. Раз-два, и я в комнате.
Я ожидал увидеть все, что угодно, но только не это. Кадр из детективного фильма! На минуту мне стало не по себе, и я, все еще находясь в дверном проеме при входе в комнату, невольно обернулся, словно хотел убедиться, что с балкона никто не ткнет мне в спину револьверным стволом.
На стуле, как раз напротив меня, сидела та самая глуповатая женщина в желтом сарафане. Голова ее была безвольно опущена на грудь, глаза закрыты, но, слава богу, она была жива, и при каждом вздохе опоясывающие ее тело веревки врезались в кожу, оставляя на ней красные полосы. Рот завязан кухонным полотенцем, веревочная петля, стянувшая шею, соединена узлом с руками, заведенными за спину, из-за чего женщина не могла ни пошевелить ими, ни опустить их ниже. Ноги несчастной двумя поясными ремнями были прижаты к ножкам стула. Компактно, аккуратно и надежно. Профессиональная работа.
Услышав мои шаги, женщина открыла глаза, и из них выплеснулся безмолвный крик. Она не узнала меня в первое мгновение, приняв, должно быть, за своего мучителя. Должен признаться, что у меня не шевельнулось в душе ни малейшего сострадания к ней, может быть, потому, что сам факт присутствия в моей квартире связанной женщины, оказавшейся здесь совершенно случайно, был невероятен и я еще не воспринимал его достаточно серьезно. Поэтому я не кинулся развязывать ей руки, а с выражением глубочайшего недоумения на лице обошел вокруг моей странной гостьи, заглянул во вторую комнату, затем в коридор и на кухню и снова вернулся в комнату.
Дверки платяного шкафа были раскрыты настежь – отсюда вытащили ремни, из кухонного стола выдвинули ящик, нарочно или в спешке бросив его на пол. Я собрал с пола вилки и ножи, поставил ящик на место. В прихожей сорвана с вешалки моя штормовка и брошена на пол. Ну, это все мелочи. Самая главная потеря – унесли золотого дракона инков с изумрудным глазом, которого я привез из Южной Америки. Вещица дорогая, и не только потому, что золота в ней почти на два кило, но и как память о моем авантюрном путешествии. Я никогда не прятал дракона от посторонних глаз, потому что определить его подлинность и ценность мог только специалист, а этнографы, специализирующиеся на культуре древних инков, пока еще у меня в гостях не были. Друзья же, в том числе и Клим, воспринимали дракона как дешевую латунную безделушку, которую я купил на рынке у цыган, торгующих бижутерией и гипсовыми статуэтками чертей и драконов, и не проявляли к нему никакого любопытства, а я, естественно, не подогревал их интереса.
Я взял табурет и сел напротив женщины, внимательно глядя ей в глаза, молящие о помощи. Что-то не нравится мне весь этот спектакль. Два года назад я был очень доверчивым человеком и на мои уши совсем несложно было навешать лапшу. С лапши и началось мое знакомство с Валери, тогда еще будущей матерью моей дочери. Эта красивая, умная и хитрая метиска возглавила группу мошенников, и они моими руками ограбили инкассатора казино «Магнолия». Впрочем, инкассатором потом оказался сводный брат Валери Глеб, но тем не менее я глубоко заглотнул приманку, подкинутую мне Валери.
Дочь перуанца, крупного наркодела, и литовской артистки драмтеатра, она научила меня иначе смотреть на жизнь. Благодаря ей я стал неисправимым скептиком и любое явление жизни, которое раньше воспринял бы как истину, теперь подвергаю сомнению: а так ли оно есть, как кажется на первый взгляд? Безусловно, такая концентрированная подозрительность стала не лучшим моим качеством, поэтому кое-кто из моих прежних друзей теперь на дух меня не выносит, зато я познал одну очень важную житейскую мудрость: наша жизнь – затянувшийся спектакль, где каждый играет ту роль, которая в наибольшей степени скрывает его истинную суть.
Я молча смотрел на тихие страдания женщины и, прежде чем развязать ей рот и выслушать ее, попытался в общих чертах разгадать, что же произошло. Без всякого сомнения, ее связал кто-то другой, сама она никак не могла связать свои руки за спиной. Предположим, у нее есть сообщник, вместе с которым она решила обчистить мою квартиру. Сообщник звонит мне по утрам, чтобы создать атмосферу таинственности, а также вывести меня из себя, затем в очень лаконичной форме предупреждает о какой-то опасности. Нетрудно просчитать, что я тотчас побегу к единственному телефону-автомату в поселке в надежде найти анонимщика, но встречаю легкомысленную гражданку, щебечущую по телефону. Разумеется, она видела какого-то мужчину в красных трусах и хорошо запомнила, куда он пошел, но у нее больше нет жетончика, а так срочно надо позвонить. Я, как нормальный человек, предлагаю ей ключи от квартиры, а сам иду искать мужчину в красных трусах, звонившего мне, хотя он вовсе не в красных трусах и давно стоит у подъезда моего дома, ожидая женщину с ключами. Затем они быстро обчищают квартиру, мужчина, обеспечивая женщине алиби, связывает ее и завязывает ей рот полотенцем, а сам скрывается.
Ну вот, все склеивается, думал я, разглядывая полные коленки женщины. Красотой тебя бог обделил и, к сожалению, умом и хитростью тоже. Сейчас я развяжу тебя, и ты, нагоняя на глаза слезы, будешь рассказывать мне, как мирно звонила по телефону и вдруг в квартиру ворвался большой и страшный человек в черных очках и как он несколько раз ударил тебя, а потом привязал к стулу и принялся запихивать в мешок все, что ему попадалось под руку, в том числе и дракончика, висевшего на стене. После чего он, естественно, скрылся в неизвестном направлении, а ты, умирая от страха, потеряла сознание.
Я встал, поднял с пола нож, лежащий рядом со стулом, разрезал веревки, развязал ремни, а полотенце, не развязывая, стянул на шею на манер пионерского галстука. Резать жалко, пусть мучается с узлом сама.
– Это ужасно! – произнесла она первую фразу и, точно следуя предсказанному мною сценарию, принялась плакать. Слезы были натуральные, и она вытирала их кончиками «пионерского галстука». Я проявил железное терпение и позволил ей проиграть эту мокрую сценку до конца. Когда слезки иссякли, женщина спросила: – У вас нет какой-нибудь воды?
