Михаил Серегин - Дада
Дарья очень четко поняла, на кого она наткнулась. Слова Гриши о том, что в любом случае платить его папе, как нельзя красноречивее описали ситуацию.
– Вынимайте его оттуда, – распорядился Серега. – У него чертовски богатый папик, – сообщил уже известное Дарье развитой рэкетир.
Еще немного, и его губы коснулись бы ее уха. Ей было неприятно, но она была согласна потерпеть это ради Гриши.
– Вы поможете?
– Обязательно.
– Вроде одни мослы, а все равно тяжелый, – пожаловался Пашка.
– Ложим на одеяло и несем к машине, – распорядился старший.
– У вас здесь машина?
– У нас здесь все, – с понтом в голосе заверил Серега.
Побросав хавчик, продвинутая молодежь в темпе понесла раненого через лесок.
– Нам государство выпишет по медали, – рассуждал Серега, одной рукой держа два конца одеяла со стороны ног, – мы человека с того света возвращаем. Обычно наоборот.
– Пусть его папан покупает нам новое авто, – сокрушался водила, раздвигая ветки, – иначе я каждый день буду доставать его сынка в институте и дырявить башку.
– Девушка обломила нам весь кайф, – сокрушался Паша. – Требую компенсации.
Дарья с ужасом слушала все эти разговоры. Когда она увидела то, на чем ее повезут, в ней все перевернулось. Она никогда не ездила на таких машинах. Мать чуть ли не каждый день предупреждала ее, чтобы она держалась подальше от незнакомцев, разъезжающих на дорогих авто. Когда она узнала, на чем ездит Гриша, у нее была истерика. Теперь Дарья поняла, кого боялась ее мама. Эти ублюдки спасали человека только ради денег. Твари.
Гришу положили на заднее сиденье. Она хотела сесть с ним, но Сергей остановил ее.
– Ты не поедешь. Они все сделают. Мы останемся с тобой здесь.
Она хотела было протестовать, но потом решила, что так действительно лучше. Здесь недалеко ее одежда, домик.
– Вы скажете мне, куда его положат?
Сергей не обращал на нее внимания.
– Звоните шефу, пусть даст доктора и лекарства. Нам нужен этот чувак. Привезите Дарье каких-нибудь тряпок.
Последняя фраза подействовала подкупающе. Предводитель накинул на плечи дамы фуфайку, которую извлекли из багажника.
Девушке стало теплее.
«Мерс» уехал.
– Пошли обратно. Там еда, костер и… сгоревшее мясо.
– Как я узнаю, в какой он больнице? – повторила она свой вопрос.
– Тебе это надо, Даша?
Он снова взял ее за руку, но она вывернулась.
– Обещаю, ты все узнаешь.
Оставив ее в покое, он углубился в лес.
Наступил вечер. Идти на турбазу, одной? Чтобы опять на кого-нибудь нарваться? Она была достаточно перепугана за сегодняшний день. Хотелось покоя и защиты.
Пошла следом за Сергеем. Может, он и говорил всякие гадости и распоряжался ею, как вещью, но пока еще не сделал ничего плохого ни ей, ни ее другу. Помогал именно он.
Обратный путь к воде найти не составило труда. Увидев ее выходящей из зарослей, коротко стриженный здоровячок среднего роста улыбнулся наполовину позолоченной хлеборезкой:
– Удалось спасти немного баранины. Будешь есть?
Она сказала, что будет. Не отказалась и от пива.
– Молодец, – похвалил Сергей. – Теперь пришла пора ответить на самый главный вопрос сегодняшнего вечера.
– Какой? – она взяла шампур с нанизанными на него кусками.
– Ты кто?
Даша посмотрела на него, думая, что он шутит, но выражение его лицо было столь серьезно, что ей стало ясно: нужен правдивый и четкий ответ.
Она рассказала все как есть.
– Значит, ты с этим сынком богатых родителей знакома всего ничего?
– Мы нравимся друг другу.
– Это сильно, – он отхлебнул пива. – Скоро пацаны приедут и все расскажут. Нечего волноваться из-за какого-то дохлеца, который не сумел вынырнуть.
– Ты слишком жесток, – заявила она ему прямо в лицо, бросая на песок еду.
– Не жесток, а черств. Мою душу некому согреть.
– Наверное, ты отпугиваешь девушек.
Он сделал несколько глотков подряд и покосился на Дарью:
– Я беру то, что хочу, и никогда не спрашиваю, можно или нельзя.
Ровные, потемневшие за день стройные ножки манили. Он медленно придвинулся к ней.
– Они вернутся не раньше чем через два часа, – он обнял ее свободной рукой. – Знаешь, у меня был сегодня очень тяжелый день… Сплошные стрессы и заморочки… – бутылка полетела в кусты, вторая рука легла Дарье на грудь и слегка сжала ее. – Я культурный кавалер, у меня с собой всегда в запасе несколько презервативов.
– Но я не хочу! – она попыталась вырваться. Ничего не вышло – он держал ее крепко.
– Ты осознаешь, что слабее меня? Тебе придется подчинится. Слабый подчиняется сильному – таков закон природы. Женщина подчиняется мужчине.
– Перестань.
Дарья понимала, что у нее проблема и выкрутиться из этой ситуации будет практически невозможно.
– Зачем ты пошла за мной, могла бы отправиться на турбазу. Побоялась идти берегом? Или так хотела дождаться сведений из больницы? Ты понимаешь, что испортила людям вечер и теперь мы должны возиться с этим мудаком, прожигая бензин и гробя свободное время? За все надо платить. Ты же хотела спасти его. Но любое спасение имеет свою цену. У нас уже давно капитализм.
Он подмял ее под себя. Сильные пальцы раскрыли фуфайку, сорвали крохотный лифчик. Торс у него был очень мощный.
– Если ты не будешь кривляться, то у нас все пройдет очень даже хорошо, я обещаю тебе удовольствие.
– Отпусти, – простонала она.
Он проигнорировал ее слабый протест, ловко надел защиту и принялся за дело…
Она не могла понять, что с ней творится. Он не останавливался уже, наверное, около получаса, продолжая выгонять из нее соки. Сколько раз она кончала – так и осталось тайной за семью печатями на всю оставшуюся жизнь. Когда он наконец остановился, Дарья нашла себя в слезах и потерянных чувствах. Она не могла не смотреть на него.
– Думаю, что тебе этот вечер запомнится надолго, – сообщил он, прохаживаясь по берегу в поисках трусов. – Вот они, черт. Все в песке. Пойдем окунемся, Дада.
– Кто? – она не собиралась ничего надевать. К ее стыду, тело предало разум. Ей было хорошо. Просто превосходно. Для того чтобы вернуться к реальности, требовалось время. – Как ты сказал?
– Твоя фамилия Данилова. Зовут Даша. Берем первые слоги и получаем «Дада».
– Полагаю, мне твою фамилию знать не обязательно, – она прошла мимо него и окунулась в воду.
* * *
– Нюня, бери старика, Гендос – строителя, вяжите обоих к стульям, пусть сидят.
Пленников снова стали привязывать. Ни Сакурцев, ни Егорыч и не пытались сопротивляться. Численный перевес был на стороне бандитов. У них было оружие, была цель – деньги. Рана на спине Петра Аркадьевича свидетельствовала о серьезном настрое.
– Мужик, а тебя дома-то искать будут? На сколько вы на рыбалку собирались?
– Как обычно, – Егорыч смотрел перед собой в пол, в то время как его руки связывали за спинкой стула.
– А как обычно? – не унимался Воробок.
– Двое суток. Не забудьте про катер, он прямо напротив коттеджа стоит. Деревенские могут заподозрить неладное.
– Задок, отгони катер. – Самый юный член бригады сорвался с места и испарился.
Воробок хотел было поинтересоваться, с чего такая услужливость – один деньги выкладывает, другой на местных намекает, – но тут Егорыч неожиданно дернулся со своего места и, боднув головой стоявшего перед ним налетчика, как-то уж очень ловко освободился от нестянутых пут. После чего схватил со стола тот самый нож, который был в масле, и засадил его по самую рукоятку оказавшемуся рядом бандиту.
Нюня не стал дожидаться, пока дед перережет их всех, и, подойдя вплотную к старику, прижал дуло пистолета к голове.
– Не смей! – только и успел крикнуть Воробок, но было поздно. Раздался громкий хлопок, и бесчувственное тело Егорыча рухнуло на пол.
Сакурцев подсознательно понимал, что на его глазах убили человека, но реальность ускользала от него, и он не мог сложить все воедино.
«Егорыч попытался убежать, но его застрелили. Он успел ранить одного из бандитов. У меня не хватит смелости сделать то же самое».
– Ты охренел, мокрушник драный! – фраза, выброшенная в сердцах в воздух, уже не могла воскресить рыбака.
Рядом с неподвижным телом корчился и стонал один из членов банды.
– Нюня, хочешь искупить вину? – Воробок подлетел к убийце. Мозгов у постоянно слюнявого, разменявшего четыре десятка лет ребенка хватало лишь на действия. Стратегически мыслить он был не в состоянии. Если бы у него был разум, то этот маленький гаденький воробышек давно бы уже не порхал. Но у Нюни с головой было плохо, и Воробок это знал.
Конечно, облажавшийся жаждал исправиться.
– Тогда пойди вместе с раненым в другую комнату и вылечи его.
Когда Нюня уволок молившее о пощаде тело, вождь собрал скоротечное собрание, на котором разъяснил «политику партии» на предстоящие сутки. Доклад состоял из нескольких тезисов. На кону триста пятьдесят тысяч долларов. Мокруха обеспечивает каждому десять лет, это как минимум. Надо успокоиться.
