Анатолий Гончар - Приказ – погибнуть
Генерал-майор недовольно покачал головой.
– Политики, политики, а кто у нас политик? – Комдив косо посмотрел на сидевшего рядом начальника политического отдела дивизии. – Во, замполит. А ты, замполит, что предлагаешь?
Начальник политотдела подполковник Овсянников, которого всегда коробило, когда комдив называл его замполитом, а не начальником, скорчил рожу, степенно, словно нехотя поднялся, тревожно оглядев остальных замов, тяжело вздохнул и, прежде чем начать говорить, на минуту задумался. Говорил он медленно, с какой-то даже ленцой, но спокойно и убедительно. Его внушительная фигура выражала непоколебимую твердость и уверенность. По сравнению с маленьким, щуплым комдивом он выглядел поистине Гераклом.
– Я согласен с начальником штаба, но и караван пропустить нельзя. А чтобы приказ не нарушать, поступим проще. Пусть все идет своим чередом, выход разведывательного взвода отменять не будем, а если что, доложим: мол, так и так, разведвзвод ушел на задание до получения указания сверху, на связь не выходил, а следовательно, возможности для отмены приказа не было. Вот и все: маленькая машина времени – и проблемы решены. И волки сыты, и овцы целы.
Сидевшие восторженно загудели, выражая свое полное согласие с предложением начальника политотдела. Один только начштаба неодобрительно покачал головой, но, видя единодушное одобрение офицерами замысла замполита, возражать не осмелился. Тем более что он понимал: если что, то в первую очередь волной вышестоящего гнева накроет голову командира батальона, отправившего на задание людей своего подразделения, а когда волна докатится до дивизии, то от ее напора уже ничего не останется.
– Молодец! – улыбнулся генерал Гуляев и довольно похлопал начальника политотдела по плечу. – Хорошая мысль и, главное, вовремя. Да за один такой дельный совет надо к награде представлять! – Он хмыкнул. – А что? Начальник штаба, проследи, чтобы в случае успешной операции замполита представить к ордену! – Сказав это, комдив на минуту задумался. Начальник политотдела сжался в пружину, испугавшись, что тот передумает. Он уже полтора года был в ДРА, но еще ни одно представление к награждению на него отправлено не было. Комдив тем временем задумчиво продолжал: – Пожалуй, боевым орденом награждать тебя рано, да особо, между нами, и не за что… – Он пристально посмотрел в лицо все еще стоявшего полковника. – А вот орден «За службу Родине в Вооруженных Силах» будет в самый раз. Ты еще им не награждался?
Замполит отрицательно покачал головой, а Гуляев, потерев указательным пальцем переносицу, пару раз крякнул, прочищая горло.
– Начштаба, пиши представление на орден третьей степени, я подпишу. – Комдив хмыкнул, раздумывая, и добавил: – Сегодня же.
Начальник политотдела был приятно удивлен словами комдива, не баловавшего своих штабистов наградами, но, с другой стороны, его взяла досада: побывать в Афганистане и вернуться в Союз хоть и с высоким, но все же не боевым орденом было несолидно, и, опускаясь в кресло, он стал подумывать над тем, как бы уговорить Гуляева на представление себя к боевому ордену.
«Конечно, орден «Боевого Красного Знамени», – размышлял подполковник Овсянников, – мне не получить ни в какую, но с Красной Звездой можно и попытаться. Хотя, с другой стороны, «За Службу Родине» – и то хлеб». Успокоив себя этими мыслями, начальник политотдела стал подумывать над тем, как получше подкатить к комдиву, чтобы дело выгорело.
Полевой аэродром жил своей, только ему присущей громогласной, но вместе с тем размеренной и несуетливой жизнью. Да, собственно, место, куда подъехали разведчики, аэродромом в полном понимании назвать было нельзя. Это была металлическая вертолетная площадка, на которую время от времени садились приданные вертушки.
Как оказалось, вертолеты Ми-8, приветливо распахнув дверцы и опустив трап, ждали у самого края летного поля, зеленые металлические конструкции которого выходили за край проволочного ограждения и были местами занесены песком, темно-коричневым, как корка грубого хлеба. Увидевшие подъезжающую технику вертолетчики полезли внутрь винтокрылых громадин, и почти тотчас огромные лопасти, качнувшись, стали медленно набирать обороты, поднимая вокруг себя столбы желтой пыли. Время торопило. Бронетранспортеры, скрипнув тормозными колодками, остановились у края площадки и, стряхнув с себя тучу желто-серой пыли, которая густым облаком понеслась вдаль, встали как вкопанные.
– Десантируемся! – громко скомандовал Минохин, и на каменистую землю, будто отстрелянные гильзы, посыпались отягощенные рюкзаками бойцы взвода. Южный ветер бил в лицо, казалось, что кто-то включил огромный фен и направил идущий из него воздух по выгоревшей от солнца долине.
Виктор окинул взглядом броню: забытых вещей не было. Он отметил про себя этот факт и, повернувшись, отрывисто доложил взводному:
– Товарищ старший лейтенант, оружие и снаряжение в наличии!
Минохин, услышав это, кивнул и, отсылая БТРы обратно в подразделение, махнул рукой.
– Езжай!
– Ни пуха! – донеслось приглушенное напутствие, и старший лейтенант привычно бросил в ответ:
– К черту!
Вновь взревели моторы, и обе «брони», поднимая колесами несусветную пыль, развернулись и покатили в обратную сторону.
Стоявший рядом с командиром сержант Бебишев посмотрел им вслед и незаметно вздохнул.
– Пошевелись! – прикрикнул он, но сделал это скорее, чтобы прикрыть собственную грусть, а не для того, чтобы и в самом деле поторопить самых нерасторопных, замешкавшихся на месте выгрузки бойцов.
– Бебишев, правая вертушка твоя! – счел нужным напомнить Минохин, и Бебишев согласно кивнул и задумчиво потопал к ожидающим разведчиков вертолетам. Старший лейтенант шел позади всех и тоже о чем-то размышлял.
Бойцы медленно, с ленцой потянулись по вертолетной площадке, меж тем стоявшие у вертолетов борттехники уже призывно размахивали руками.
– Живее! – громко крикнул понявший, что их торопят, Минохин, и бойцы, повинуясь его приказу, хоть и сгибались под тяжестью снаряжения, оставшееся расстояние преодолели бегом.
Минохин кивнул стоявшему возле трапа вертолетчику и, перебросившись с ним парой ничего не значащих фраз, влез внутрь. Через пару минут моторы загудели громче, и лопасти, издавая ставший уже привычным для Минохина свист, слились в один нескончаемый круг. Рулежка по площадке, короткий разбег, и два Ми-8, принявшие в свое чрево десант, подпрыгнув, взмыли вверх и, отстреливая тепловые заряды, понесли группу в точку высадки. За бортом промелькнули первые полосы зеленых насаждений. Глинобитные дувалы, стоявшие посреди этой зелени, были изрядно разрушены многочисленными артиллерийскими обстрелами, но все еще представляли хорошее укрытие для приползавших в ночи духов. От резкого перепада давления уши Минохина заломило, как будто в них вставили раскаленную проволоку. Сергей открыл рот и сглотнул слюну, но покалывание в ушах не прекратилось. Он помотал головой, но и это не принесло облегчения. Тогда, смирившись с данным неудобством, он вытащил карту и расстелил ее на коленях. В общих чертах боевую задачу бойцам он поставил ещё с утра, а конкретику собирался довести уже по прибытии на место при организации засады.
– Смотри, – приблизив свое лицо к уху сидевшего рядом младшего сержанта Молотова – командира второго отделения и одновременно бессменного старшего разведдозора, сквозь шум винтов прокричал взводный (Бебишеву, как своему заместителю, все это он уже досконально объяснил и показал еще с утра), – видишь эту высотку? Высадят нас от нее километрах в восьми, сразу за ней тянется каменная гряда.
Младший сержант всмотрелся в карту, но никаких признаков каменной гряды на ней не углядел. Обычные линии высот.
– Я здесь однажды уже был, в первый месяц после замены, – видя недоумение командира отделения, пояснил Минохин, – гряда невысокая. Прямо под ней начинается небольшой каньон, я бы сказал, овраг, – старлей ткнул пальцем в нарисованные на карте зубчики-лесенки. – Здесь, – Минохин снова ткнул пальцем, – он сходит на нет, сужается и втягивается в узкое ущелье. В ущелье мы не пойдем. Места удобного для засады там нет. Мы будем ждать караван на выходе. Местность вокруг равнинно-холмистая, до ближайшей зеленки километров пять. Просматривается во все стороны на пару километров, так что о скрытном передвижении и духам и нам можно забыть. Все будет зависеть от того, кто первый. Если у них выставлен наблюдатель, то караван не пойдет. Но будем исходить из того, что наблюдателя нет. Холмы на нашем пути невысокие, идти будет не тяжело, но есть одно «но»… Пару лет назад здесь проводилось воздушное минирование. Придется глядеть под ноги в оба глаза. Быстро не побежишь, а нам еще нужно осмотреться на местности и оборудовать позицию, – палец старшего лейтенанта снова скользнул по карте. – Выход из ущелья духам не миновать, другого пути здесь просто нет, так что хочешь не хочешь, а выползут они рядом с этой высоткой, тут мы их и накроем, – оптимистично заключил Минохин и, замолчав, резко развернувшись, посмотрел в иллюминатор.
