Сергей Самаров - Не дать смерти уйти
Я присматривался ко двору долго. И те, кто там грузом занимался, словно бы специально для меня спектакль устраивали. Сначала они слишком долго суетились вокруг носилок. Потом один подошел к ним вплотную, над грузом склонился, стал рассматривать. Отошел поспешно. Что-то другим, кажется, сказал. Что именно – не понять: тепловизор прибора ночного видения плохо передает изображение. А чтобы понимать мимику и язык жестов, следует каждый день за людьми наблюдать. А это не всегда удается.
Но, судя по всему, разговор шел о том, как переносить груз. Внешне груз на носилках выглядел не слишком тяжелым. Но нести его желающих почему-то не находилось. И вообще близко никто старался не подходить, хотя сначала, когда машину разгружали, такого поведения не было. Затем во двор еще один человек вышел. Что-то объяснил. И, наконец, после долгих препирательств, двое все-таки взялись за ручки носилок. Понесли груз, но не в дом, а в сарай. Закрывая его, долго возились с замком.
У меня сразу возник вопрос. Агент из местных сообщил, что в доме содержится пленный старший лейтенант ВДВ, о чем мы сразу и доложили в РОШ. Если груз ядовитый, то носить такой груз, естественно, заставят пленного. Но пленного пока увидеть не удалось. Днем я заметил какого-то человека явно европейской внешности, но за пленного его никто бы не принял, слишком уж свободно он себя вел, даже распоряжения какие-то отдавал…
– Командир… Они идут… Ваха впереди, старик за ним хромает… – сообщил по «подснежнику» [7] мой заместитель майор Паутов.
Ваха – наш осведомитель. Мы его на большом «крючке» держим. Если наша информация о нем станет известна односельчанам, его просто камнями забьют… Потому работает он на нас активно – боится за себя. Да и сволочь он, конечно, первостатейная, я бы сам его расстрелял… Впрочем, время придет – расстреляю…
– Снайперы! – проверил я готовность страховки.
– Я – «Спартак», страхую… – отозвался старший лейтенант Парамонов.
– Я – «Сокол», на месте… – подтвердил готовность лейтенант Сокольников.
– Паша, перейди выше… – подсказал Парамонов собрату по ремеслу. – Здесь камни большие. Можешь потерять обзор.
– Я уже перешел… Пять минут назад…
– «Кречет»!.. Пошел… – скомандовал я Паутову, и сам перевел бинокль на тропу, куда вот-вот должен был выйти майор, чтобы встретиться с осведомителем и с человеком, которого осведомитель обещал привести.
Самих чеченцев мне пока видно не было, но когда Паутов снова попал в поле зрения и по его поведению я понял, что они уже приближаются, я пододвинул к себе ближе автомат. И бинокль сразу перевел в сторону от тропы. Моя задача не за встречей смотреть. Встречу есть кому контролировать – четверо бойцов засели по обе стороны тропы. Я, как и снайперы, должен пользоваться возможностью видеть в темноте и сверху контролировать окружающую местность, чтобы заметить приближение возможного противника. Ночью благодаря тепловизору это сделать даже легче, чем днем, когда полагаешься только на свои глаза…
* * *По одностороннему разговору можно что-то понять, хотя во многом лишь частично. «Подснежник» же имеет слишком слабый микрофон – разобрать, что говорят на встрече чеченцы, было трудно. Отдаленный шум эхом прогуливается, и все… Этот микрофон вообще стоит чуть-чуть сдвинуть, и тебя самого уже слышно не будет. Потому и приходится его постоянно поправлять, чтобы он был возле уголка рта. А когда его поправляешь, он издает в эфире хрустящие звуки. Не слишком приятные для ушей… Паутов несколько раз поправлял. Надеялся, наверное, что мы сможем все-таки чеченцев услышать. Но это не помогло…
Встреча благополучно завершилась.
– Я иду… – сообщил майор.
– Понял… Сразу ко мне поднимайся… «Ростов», «Ясень»… – окликнул я капитана Ростовцева и лейтенанта Сосненко, занявших места в конце тропы по обе стороны от нее. – Подстрахуйте агентуру… До огородов проводите, дальше не соваться… Собак поберегитесь…
– Понял, товарищ подполковник… – отозвался лейтенант. – Собак я ужас как боюсь…
– У меня здесь место почти непроходимое… – пожаловался капитан.
– Выйди на тропу им за спины… – разрешил я.
– А там собак нет? – капитан позволил себе быть ехидным.
Я промолчал.
Наличие собак в горном селе – это откровенный и красноречивый признак местного благополучия. Собаки здесь не простые. Не поймешь, то ли это кавказские овчарки такой странной светлой и пятнистой масти, то ли алабаи [8] с хвостами, которые хозяева не стали купировать. Но в любом случае содержание такой собаки – дорогое удовольствие. И позволить себе держать во дворе грозного охранника могут, конечно, не все. А если могут, значит, живут лучше, чем соседи. Это село наполовину состоит из представителей тейпа [9], к которому принадлежит Ачемез Астамиров. А сам Ачемез – один из самых богатых и влиятельных людей в республике. И он свой тейп финансово поддерживает. Потому и собаки во дворах. Потому и подобраться к селу незамеченным трудно.
– Командир, куда спрятался? – спросил Паутов, поднявшись на склон.
Я встал из-за кустов.
– Докладывай!
Паутов смотрит мрачно, и вид у него из-за этого довольно пугающий. Впрочем, он такой от рождения. Но человек он не злой. Однако сейчас заметна его озабоченность.
Майор присел на камень, к другому прислонил автомат. Ладонями потер лицо. Докладывать не спешил, из чего не сложно было сделать вывод, что есть информация для размышления.
– Что там?
– Человек этот – не то чтобы «кровник» Астамирова, но очень его не любит, и всегда готов сделать и самому Астамирову, и всей его родне гадость. Зовут его Тухчар, но мне показалось, что это кличка, а не имя… Характер у него горячий… Начинает говорить спокойно, потом заводится, матерится через слово… Удержаться не может… Верить ему, мне кажется, можно. Но только процентов на семьдесят…
– Им всем больше, чем на пятьдесят, верить нельзя… – возразил я.
– Тут дело в другом… Если бы он хотел обмануть, он сказал бы, что в доме Астамирова содержится пленник… – Паутов говорил так, словно хотел меня в чем-то убедить. – Так он сразу натравливал бы волкодавов на волков… Он же говорит, что старший лейтенант десантных войск – его в селе Искандером [10] зовут – дезертир… Откуда-то из Дагестана…
– В Дагестане стоят десантники… – согласился я. – Надо запросить РОШ по факту пропажи старшего лейтенанта. Это может быть правдой. Но… Если бы во время боевых действий… Я бы еще поверил в дезертирство… Разные люди бывают… Но в мирной или, точнее, почти в мирной обстановке… Какой смысл может быть в дезертирстве?
– Не знаю… Здесь есть, над чем голову поломать… Или шею… Этому старлею… Еще вот что… Этот чечен, Тухчар, говорит, что старлей обучает каких-то людей…
– Это нам и Ваха говорил.
– Я почему Тухчару верю больше, чем Хамзату… Ваха сразу заявил, что это школа террористов. Тухчар, хотя откровенно зовет себя врагом Астамирова, более сдержан в оценке… Он уверяет, что во двор к Астамирову приезжают в основном «кадыровцы», друзья самого Ачемеза… И потому нам спешить не следует…
– Надо все узнать про этого Тухчара. Ваха когда снова появится?
– Завтра, в это же время…
– Порасспроси подробно… «Радуга», ты где?
– Метров на двадцать выше вас, товарищ подполковник, – отозвался лейтенант Юра Стогов, радист нашей ОМОГ [11].
– Сколько до сеанса осталось?
– Сорок семь минут…
– Всем внимание. Отходим выше… Провожатые, на тропе все в порядке?
– Здесь баран чей-то гуляет…
– Какой баран? – не понял я.
– Нормальный… Вкусный, если хорошо приготовить…
– Понятно… Осторожнее, барана искать могут… Отходим… «Багира» остается в наблюдении… – отдал я распоряжение капитану Юрлову. – Через два часа тебя сменит «Бакенщик»… – сразу подготовил для дальнейшего действия и капитана Решетникова.
Группа у нас сработанная, дружная. И напоминать не придется, чтобы сменился наблюдатель на посту, – сами сменятся. Если будет что доложить – доложат, если будет необходимость в принятии оперативного решения – и решение примут…
* * *– Я – «Радуга», я – «Радуга»… Вызываю «корреспондента 197»… Я – «Радуга», вызываю «корреспондента 197»… – лейтенант Стогов уже устал говорить в микрофон. – Перебросьте антенну вертикально по склону…
Связь долго не удавалось установить. Горы здесь нехорошие, со всех сторон обкладывают и экранируют. Пришлось дополнительную антенну растянуть, но все равно старенькая «Северок-М» никак не могла связаться с разведуправлением штаба.
– В телеграфном попробуй… – подсказал радисту майор Паутов.
– Только и осталось… – вздохнул Стогов и защелкал тумблерами.
«Северок-М» – универсальная рация. Позволяет и в телефонном, и в телеграфном режиме работать. Но стучать ключом ни один радист не любит, особенно если есть возможность обходиться наушниками и микрофоном. К тому же, с ними я и сам могу напрямую с начальством общаться. Без них – приходится диктовать текст с ходу. Но в телеграфном режиме можно работать на другой волне, а значит, есть шанс пробиться через помехи. Стогов перестроился, и быстро нашел в эфире узел связи разведуправления РОШа.
