Борис Бабкин - Убить людоеда
– А твои племяши с нами пойдут? – спросил чернобородый здоровяк.
– А как же, обязательно. Им спокойнее будет, ежели они труп его увидят. Да и вам тоже сподручнее. Все ж помощь милиции оказывали.
Все дружно рассмеялись.
Сопки, заимка
– Ну, как ты себя чувствуешь? – войдя в избушку, спросил по пояс голый Иван.
– Брр! – передернула плечами сидевшая на топчане с кружкой чая Ирина. – Тебе не холодно?
– До трех минут никакой холод не опасен, – вытираясь, ответил он. – Ела?
– Да. И чай пью с листвой. Вкусно. Вам налить?
– Я чифир заварю.
– Но он же горький-прегорький, как вы его пьете-то?
– Бодрит хорошо. Конечно, если постоянно пить, сердце посадишь. А так с утречка самое то. Скоро утихнет, – Иван кивнул на окно, – и расстанемся мы. Вот о чем тебя попрошу – ничего обо мне не говори. Куда ушел и что у меня есть. Мол, плохо мне было, не знаю. Я тебя на сопку отведу и укажу, куда идти, выйдешь к метеорологам. Там баба с мужиком живут, нормальные люди. Да они уже знают, наверное, и про меня, и про тебя. И про третьего тоже. – Он усмехнулся.
– А вы? – осторожно спросила Ирина. – Его вы?…
– Не я, – Иван понял ее, – волки. Еще есть вопросы?
– Нет, – испуганно ответила Ирина. Иван рассмеялся.
– Не думай ты ни о чем, жить легче будет. А главное – у тебя дочь есть, вот и живи ради нее. Ты постоянно в бреду к ней обращалась. Значит, есть бабы, которые детьми дорожат. Вот ты бы смогла дочь свою бросить?
– Да вы что! Никогда.
– Тебе верю. В общем, к утру двинемся. Сможешь идти?
– Да. Спасибо вам. Если бы не вы, я бы не выжила.
– Не торопись говорить спасибо. Я преступник в бегах. Вполне возможно, у тебя будут трудности, потаскают по кабинетам. Ментам крайний нужен будет, и ты для этого вполне подойдешь. Я просил тебя не говорить ни о чем, но дело твое. Скажешь – значит, скажешь. Мне уже все равно.
– Вы собираетесь убить жену? – помолчав и не услышав продолжения, тихо спросила Ирина.
– Да, – кивнул Иван.
– А вы не думали, что после этого можете потерять сына? И вас не будет, и…
– Его мои старики не бросят. А ее я убью, чего бы мне это ни стоило. Понимаешь, – он скрутил цигарку, – я любил ее, делал для нее все, что мог. Ей постоянно чего-то не хватало. Она была осуждена за дачу взятки. Два года в колонии-поселении. А это рядом с нами. Вот и познакомились. Любил я ее. А когда сына родила, я для нее был готов на все. Но оказалось, что ей не надо цветов и пылких объятий, как в книгах пишут, ей нужны деньги. Она просила меня золото ей принести, говорила, мол, продам и переедем в город. Она из Хабаровска сама. А я ей сразу сказал, до венчания, что я из поселка никуда. Пробовал я в городе жить. На три дня хватило. Потом чуть в тюрьму не попал. Здоровье вроде имеется, да и кулак тяжелый. К тому же учил меня тут один бывший военный приемчикам, чтоб морду грамотно бить. Вечером я вышел сигарет купить, а там двое к женщине привязались. Я заступился. И меня же обвинили, что я на них напал. И баба та на меня бочку катила. Хорошо, девчонка из ларька, где я сигареты брал, видела все и рассказала. В общем, умотал я из города и зарок дал никогда туда не ездить. Да и работы там для меня нет. Я охотник хороший, в городе что мне делать? Давай больше не будем об этом…
– Хорошо.
Иван засыпал в чашку две ложки чая, залил кипятком. Накрыл и посмотрел на часы.
– А вы по времени завариваете? – стараясь снять охватившее ее напряжение, спросила Ирина.
– Да.
– Но ведь это очень и очень крепко, – лишь бы не молчать, пробормотала Ирина.
– Это чифир, – ответил Иван.
Ирина, не зная, что говорить, и чувствуя неясную тревогу впервые за все время, проведенное с этим человеком, попыталась успокоиться и отвлечь его, спросив:
– А не вредно?…
– Слушай, – усмехнулся Иван, – успокойся, не трону я тебя. И все у тебя нормально будет, не напрягайся.
Ирина опустила голову и вздохнула:
– Я впервые вижу человека, который спокойно говорит об убийстве своей жены и считает, что это правильно.
– А которых говорили с сожалением, значит, видела? – засмеялся он.
– Не приходилось.
– Ты знаешь, что я побегушник, что сбежал, чтобы убить бабу свою, что пробовал человечье мясо. Да я просто врать не умею, никогда не считал это нужным. В тайге брехунов враз определяют, и, считай, никто тебе не поможет, если помощь нужна будет. Просто сбрехнешь раз – запросто соврешь снова. И еще: врешь – значит, есть что скрывать.
– А когда вас арестовали, ведь наверняка пришлось, чтобы поменьше дали…
– Нет. Тут все просто было. Мне сказали, что один из Торовых, Васька, брат нашего участкового, тоже мент, за Наткой, моей женой охотится, желает ее в постель уложить. Ну я и пошел поговорить с ним. А они со мной бросились драться. Я вломил обоим, вот и сел за нападение на сотрудников милиции. Конечно, перестарался трохи, в больничке оба отлежали. В общем, шестерик мне впаяли. Конечно, самое обидное знаешь что? Баба моя, Натка, на их поле играла, сучка. У нее, оказывается, хахаль уже был, Гришка Постанов, из Хабаровска он, делопут хренов. Меха скупает, дичь, рыбу и коренья разные. Ну вроде тех, что ты пила с чаем. Он, видно, пообещал ее с собой забрать. Она баба ништяк – и мордой хороша, и фигурка имеется. А в постели вообще класс. Вот и получилось, что я лишним оказался, меня и упрятали в тюрьму. Гришка с Торовыми в хороших, ну а Натка с ними крутилась. А сейчас тварина и сына бросила. В больничке он, а потом, значит, в детский дом. Старики мои, конечно, забрать попытаются, должно у них получиться. А эту стерву я кончу, надо мне это сделать. Хахаля, может, не трону, а ее и Торовых завалю. Конечно, если успею до них добраться. А Натку обязательно грохну. Расскажи она мне, когда я на воле был, и все. Ну может, разочек бы съездил. Морду портить не стал бы. И все, сына бы забрал и к своим. А она, сучка, посадила меня, ментам подыграла и Лешку, сына, бросила. Он Гришке не нужен. Да и она тоже, а вот на кой хрен он все это замутил, непонятно мне. Хотя тут вины его нет, конечно. Это я тебе не для того сказал, чтобы измазать грязью ее или его. Просто никому больше не буду этого говорить, а в себе тяжко все держать. Благодарность к тебе имею за то, что хоть высказался. Насчет моих слов, что ты кое-чего не делала, объяснять сейчас не стану, потому как тебе от этого только хуже станет. А тебе через это пройти все же придется. Как только увидишь мента со звездочками на погонах, он тебе сразу вопрос этот задаст. А сейчас про это не думай. Хотя бы потому, что в голове засядет и себя изводить станешь. А у тебя дочь, и ты ей нужна. В общем, ни о чем не спрашивай, нам выйти надо. Ясно?
– Да, – ответила Ирина, хотя у нее было очень много вопросов. Иван рассмеялся.
– Да ничего худого нет. Просто запомни: ты этого не делала. Ясно?
– А чего я не делала? – не удержалась она. – Значит, ты это делал?
– Главное, что не ты! – хохотнул Иван.
Тикси
– Чего тебе? – хмуро спросил открывший дверь Антон.
– Да просто зашел в гости! – Стоящий перед дверью Гатов приподнял пакет. – Коньячок и…
– Некогда нам! – отрезал Антон и хотел закрыть дверь.
– Да постой ты! – Гатов успел сунуть ногу между дверью и косяком. – Неужели из-за…
– Ушел бы ты по-хорошему, – процедил Антон.
– Понял, не дурак. Но зря вы так, много теряете. Кто у вас покупать будет, если вы меня налаживаете? Иринка наверняка уже труп, и все теперь…
Кулак Антона врезался Гатову в лоб. Он рухнул и попытался встать. Из упавшего пакета высыпались фрукты и вытекал коньяк из разбившейся бутылки. Антон захлопнул дверь.
– Я тебя посажу! – закричал Гатов. – Ты мне…
– Свалил наскоряк, – Антон распахнул дверь, – или я тебя сейчас пришибу!
– Все, – Эдуард поднялся, – уже ушел. Но зря вы так, я же…
– Или ты уйдешь, – услышал он голос Нины, – или мы вызовем милицию.
– Зря вы так, – повторил Эдуард и поднял пакет. – Две бутылки «Кремлевского» разбили, фрукты сейчас стоят…
– Держи! – Антон выбросил на площадку тысячерублевку и закрыл дверь. Гатов поднял деньги и потрогал лоб.
– Твое счастье, что не ответил я, – пробормотал он и стал спускаться по лестнице.
– А он вполне может написать заявление, – вздохнула Нина.
– Да ничего он не напишет, – отмахнулся муж. – Мало я ему врезал. Из его слов можно понять, что он знал, что Ирина пострадает. Слышала?
– Слышала. И очень боюсь, что это правда. Вертолет разбился в тайге, а сейчас такая ужасная погода. Потом еще этот людоед, который из лагеря сбежал. Он, говорят, еще маленьким людей ел. Не знаю, правда это или нет, но одно то, что он бандит…
– Я и сам об этом думаю. Получается, что Эдик договорился с ним. Ведь и сбежать из лагеря можно…
– Перестань, – перебила его жена, – это ты уже чепуху городишь. То, что он не полетел, плохо. И не расстраивается совсем. То, что он спровоцировал скандал, даже милиция, кажется, поняла. По крайней мере Андрей Васильевич так думает. А Петр каков, как же он…
