Мэтью Рейли - Храм
Ренко стал отстреливаться. Он обращался с мушкетом как опытнейший испанский пехотинец и выбил одного из седла. Два других узника-инка бежали перед нами и застрели еще пару.
Последний всадник повернул коня так, что он оказался прямо передо мной. За одно мгновение он уловил мое лицо — европейца, помогающего язычникам. Я увидел, как вспыхнул гнев в его глазах, и он нацелился в меня.
Мне не оставалось ничего другого, как быстро поднять пистолет и выстрелить. Выстрел прогрохотал, и я готов поклясться на Библии, что отдача чуть не выдернула мне руку из плечевого сустава. Всадник качнулся назад в седле и упал на землю мертвым.
Я стоял ошеломленный, с пистолетом в руке, и смотрел на мертвое тело. Я пытался убедить себя, что не сделал ничего плохого. Ведь иначе он бы убил меня...
— Брат! — внезапно закричал Ренко.
Я обернулся и увидел его верхом на испанской лошади.
— Давай! — позвал он, — бери его лошадь! Скорее в Куско!
Город Куско лежит в начале большого плоскогорья, вытянутого с севера на юг. Окруженный стенами, он располагается меж двух параллельных рек, Гуатанай и Туллумайо, служащих ему рвами.
На холме к северу от города возвышается самая главная достопримечательность в долине Куско. Сверху вниз на город взирает, как бог, каменная крепость Саксайгуаман.
Такого здания, как Саксайгуаман, я нигде больше в мире не видел. Ничто в Испании, да и во всех Европе, не сравнится с ним размерами и внушительностью.
Это истинно пугающая цитадель. Объемом похоже на пирамиду, состоит из трех колоссальных платформ, каждая — ладоней сто в вышину, а стены сложены из валунов весом в сто тонн.
У инков нет цемента, но его недостаток с лихвой искупается их удивительным мастерством каменной резьбы. Не склеивая камни цементом, они, когда строят все свои крепости, храмы и дворцы, составляют и пригоняют вплотную друг к другу огромные камни. Они так подогнаны друг к другу и так искусно вырезаны, что меж ними не пройдет и лезвие ножа.
Здесь надо заметить, что осада Куско должна считаться одной из самых необычных в современной военной истории.
Странность заключается в том, что во время осады нападающие (мои сограждане, испанцы) находились внутри городских стен, а хозяева города, инки, — снаружи.
Другими словами, инки осаждали свой собственный город.
Честно говоря, ситуация сложилась таким образом в результате длинной и сложной цепи событий. В 1533 году мои испанские соплеменники вошли в Куско без преград и сначала вели себя дружелюбно по отношению к инкам. Только когда поняли, сколько богатств лежит в пределах города, вежливое обхождение исчезло.
Мои сограждане разорили Куско с невиданной доселе яростью. Туземцев превратили в рабов, туземок — в наложниц. Золото плавили вагонами, после чего инки стали звать моих земляков «пожирателями золота». Они-то думали, что жадность моих соплеменников объясняется потребностью есть золото.
К 1535 году Сапа Инка — брат Ренко, Манко Капак — который до сих пор вел себя лояльно по отношению к моим землякам, бежал из столицы в горы и собрал огромную армию, с которой хотел отвоевать Куско.
Армия инков, численностью в 100000 мужчин, но вооруженная только палками, дубинами и стрелами — яростно набросилась на Куско и за день заняла Саксайгуаман, крупную каменную цитадель над городом. Испанцы спрятались за городскими стенами.
И так началась осада.
Она продолжалась три месяца.
Ничто на свете не могло бы подготовить меня к тому, что я увидел, когда проезжал сквозь огромные каменные ворота на северном краю долины Куско.
Стояла ночь, но это мог быть и день. Повсюду горели костры, внутри и вне городских стен. Все казалось адом.
Передо мной из цитадели над городом высыпало самое великое множество людей, которых мне когда-либо довелось видеть, и заполнило собой долину — 100000 инков, все пешком. Они кричали, орали, махали факелами и оружием. Весь город был окружен. Внутри городских стен языки огня лизали каменные здания.
Ренко ехал впереди, прямо в толпу, и, как Красное море перед Моисеем, толпа расступилась перед ним.
Когда он проезжал мимо, инки разразились радостным воплем, в котором звучало столь сильное воодушевление и ярость, что у меня мороз пробежал по коже.
Казалось, что все они тут же узнали Ренко, хотя он был одет по-испански, и расступились перед ним. Казалось, будто каждый из них знает о его миссии и сделает все возможное, чтобы она как можно скорее увенчалась успехом.
Ренко и я скакали галопом сквозь гущу народа, а орды ликующих инков расступались и подбадривали нас.
Мы спешились возле мощной крепости Саксайгуаман и быстро прошли сквозь толпу индейских воинов.
Когда мы проходили сквозь их ряды, я увидел, что повсюду в землю воткнуты колья. На них были насажаны окровавленные головы испанских солдат. Некоторые колья пронзали целые тела испанцев. Им отсекли головы и ступни. Я шел быстро, ни на шаг не отставая от друга моего Ренко.
Вдруг толпа перед нами расступилась, и передо мной, у входа в гигантскую каменную крепость, возник на славу разряженный индеец. В ослепляющей красной накидке и витом ожерелье из золота стоял он, с жемчужной короной на голове. Его окружала свита, по крайней мере, из двадцати воинов и помощников.
Это был Манко. Сапа Инка.
Манко обнял Ренко и они обменялись словами на кечуа, языке инков. Позже Ренко перевел мне:
— Брат, — сказал Сапа Инка — мы волновались за тебя. Мы слышали, что тебя взяли в плен или хуже, убили. А ты — единственный, кому позволено войти в нишу и спасти...
— Да, брат, я знаю, — ответил Ренко. — Послушай, у нас нет времени. Я должен войти в город сейчас. Речной вход уже пробовали?
— Нет, — промолвил Манко. — Мы воздержались, следуя твоим указаниям, чтобы пожиратели золота о нем не прознали.
— Хорошо, — сказал Ренко. Он помедлил, прежде чем продолжить. — У меня есть еще вопрос.
— О чем?
— Бассарио. Он внутри города?
— Бассарио? — Манко нахмурился. — Ну... Я не знаю...
— Он был там, когда город пал?
— Ну, да.
— Где он был?
— Он? В тюрьме для крестьян, — ответил Манко. — Где и весь предыдущий год. Где ему и место. А что? Зачем тебе такой дружок?
— Пусть это не волнует тебя, брат, — сказал Ренко. — Если я сначала не найду идола, то это будет уже неважно.
Тогда вдруг ряды смешались где-то за нами, и мы обернулись.
То, что я увидел, заставило мое сердце сжаться от ужаса: колонна испанских солдат, не менее трехсот, сверкая доспехами из фальшивого серебра и гребнями на шлемах, скакали вниз в долину из северных пропускных ворот, стреляя из мушкетов. На их лошадях были тяжелые панцири из серебра, и под их прикрытием испанская кавалерия беспрепятственно прорезала ряды инков.
Следя за тем, как колонна конквистадоров сечет и топчет ряды воинов, я узнал двух всадников во главе процессии. Один был капитан, Эрнандо Писарро, брат губернатора и очень жестокий человек. Его характерные черные усы и нечесаная борода заметны были даже с того места, где я стоял, то есть в четырехстах шагах.
Другой всадник заставил меня испугаться. До того, что я еще раз всмотрелся в него. Но мои страхи подтвердились.
Это был Кастино, грубый индеец-чанка, что был в тюрьме вместе с Ренко. Но теперь на его руках не было оков, и он, свободный, скакал рядом с Эрнандо.
А затем я вдруг все понял.
Кастино подслушал мои разговоры с Ренко...
Он вел Эрнандо к нише внутри Кориканчи...
Ренко тоже понял это.
— О боги, — вымолвил он, второпях повернувшись к брату. — Я должен идти. Мне надо торопиться.
— Удачи, брат, — ответил Манко.
Ренко вежливо кивнул Сапа Инке и, обернувшись, проговорил по-испански:
— Пойдем. Нельзя терять ни минуты.
Мы оставили Сапа Инку и поспешили к южной стороне города, самой дальней от Саксайгуамана. В это время я увидел, как Эрнандо и его всадники проскакали сквозь северные городские ворота.
— Куда мы? — спросил я, пока мы пробирались сквозь толпу.
— К низовью реки, — мой товарищ бросил в ответ.
Через некоторое время мы подъехали к реке, что бежала вдоль южной стены города. Я взглянул на стену на том берегу и увидел, как по ней идут испанские солдаты с мушкетами и мечами. Их силуэты вырисовывались на фоне оранжевого пламени, что полыхало за ними.
Ренко уверенно направлялся к реке и, к моему величайшему изумлению, вошел в воду, не снимая сапок и платья.
— Подожди! — закричал я. — Ты куда?
— Туда вот, — он указал на воду.
— Но я... Я не могу туда с тобой.
Ренко цепко схватил меня за руку:
— Друг мой Альберто, благодарю тебя от всего сердца за то, что ты сделал, за то, что ты пошел на риск, чтобы дать мне выполнить мое предназначение. Но теперь мне надо торопиться, если я хочу преуспеть. Иди со мной, Альберто. Останься со мной. Исполни со мной мою миссию. Посмотри на них. Пока ты со мной, ты для них — герой. А когда нет, ты просто еще один пожиратель золота, которого надо убить. А теперь мне надо идти. Я не могу оставаться с тобой. Если ты останешься, я не смогу тебе помочь. Пойдем со мной, Альберто. Осмелься жить.
