Денис Козлов - Контрразведчик
— В целях дезориентировать противника.
— Это как?
— Если бы мы бросились устранять последствия сразу же после обстрела, противник, скрыто наблюдая за расположением бригады, решил бы, что к нам едет руководство, и задействовал бы все свои силы на минирование дорог и нападение на все движущиеся колонны.
Все офицеры бригады напряглись.
«Боже, что за бред, — подумал комбриг. — Сейчас начнется».
— Понятно и ясно. Жаль, товарищ генерал, — произнес Хоменко с выдохом, обращаясь к комбригу, — что у вас не все такие же толковые офицеры, как этот. Как фамилия?
— Командир разведывательного батальона бригады подполковник Бойко, — доложил комбат.
— Товарищ подполковник, — поднес руку в воинском приветствии Хоменко, — объявляю вам благодарность.
— Служу России!
— А разведбат, — начал вспоминать генерал, — Михайленко… лейтенант Михайленко не у вас?
— Так точно. Командир третьего взвода.
— Какой командир, такие и подчиненные. Где он сейчас?
— В медчасти.
— А что стряслось?
— Во время специальной операции по устранению бандформирования лейтенант Михайленко получил множественные осколочные ранения ног.
— Командир бригады, давайте навестим медчасть.
Вся группа — и управление бригадой, и офицеры, сопровождавшие Хоменко, — направилась к помещению с красным крестом.
— Почему старший офицер подразделения нас не встречает? — спросил генерал-визитер комбрига. — Или для него комендант Чечни уже хрен собачий?
— Полковник Кржижановский выехал в сорок шестую ОбрОН.
— Это как это? Взял и выехал? У нас тут детский сад? Кто хочет, тот и выезжает?
— По согласованию с командующим объединенной группировки, — ответил комбриг, явно уставший от роли отвечающего. — Генерал Зубарь вывихнул ногу, объезжая вчера ночью подразделения бригады.
— И что? В сорок шестой бригаде есть свои врачи…
— Полковник Кржижановский хирург экстра-класса. Быстрей, чем он, Зубаря на ноги никто не поставит во всей Чечне.
— Ох уж этот Зубарь… Мотается без охраны, без сопровождения. Запретить надо…
— Он же по зонам ответственности своих подразделений ездит. Если откроют огонь в том или ином районе — значит плохо работают подразделения. И он их наказывает. Он мало чего боится, и его очень уважают офицеры бригады, — вдруг, совсем неожиданно, произнес зам по работе с личным составом бригады полковник Сергей Латышев.
— Товарищ полковник, вас кто-нибудь спрашивал? — холодно сказал Хоменко. — Вы откуда родом?
— Из Старого Оскола.
— Что не земляк, то мудак, — выпалил свою любимую шутку Хоменко, хотя все знали, что он родился не в Старом Осколе.
Отсмеявшись под хилые подхикивания своего окружения, глядя на побелевшее лицо офицера, Хоменко решил проявить великодушие:
— Ладно, полковник, не расстраивайся.
Зайдя в палату к Михайленко, генерал с порога спросил:
— Ты тоже считаешь, что генерал, лично объезжающий свои подразделения в боевых условиях, герой?
Михайленко не знал повода для такого вопроса и поэтому попробовал уклониться от прямого ответа:
— Если это генерал врага, то он в любом случае не герой.
Хоменко, не ожидавший такого ответа, на минуту задумался.
— Как ноги?
— Завтра, думаю, встану в строй.
— То есть поправился?
— Так точно!
— Ну и отлично. Сегодня спать не ложись — ты мне понадобишься. Командир бригады не против?
— Да, — комбриг отказать проверяющему не решился.
Максим, проводив взглядом делегацию, так и не поняв, зачем он понадобился генералу, надел вместо больничного халата форму и стал ждать вызова.
В три часа ночи за ним прибежал водитель Хоменко.
— Товарищ лейтенант, — начал боец, — вас попросили взять автомат и БК.
Максим достал из-под кровати разгрузку с магазинами, «АК», радиостанцию и поспешил за бойцом.
— Прыгай в «УАЗ», поедем, проверим ротные опорные пункты, — натягивая на свое плотное тело полевую форму, пробасил генерал.
— Но мы же без прикрытия!
— Не бойся, лейтенант, я тут все дороги знаю. Твое дело — прикрыть меня в случае боя. Вот туточки, — и он показал рукой в направлении леска за городом, носившего название аргунской «зеленки», — у нас стоит ротный опорный пункт. А вот туточки, — и он показал в направлении ущелья, — комендатура. Поедем, проверим службу и вернемся.
«УАЗ» быстро промчался по улочкам Аргуна. Михайленко ожидал обстрела, однако никто на одинокую машину так и не напал. Генерал лично говорил водителю, куда нужно ехать.
— Но, товарищ генерал, — запротестовал боец, когда Хоменко приказал повернуть на просеку в лес, — в «зеленке» опасно.
— Там у нас ротный опорный пункт — РОП, сейчас мы им как снег на голову приедем, давай поворачивай, — приказал Хоменко и обратился к лейтенанту: — Вот поэтому и победить боевиков не можем: боимся спонтанно проверять части. Вот увидишь, в каком ужасном состоянии там все. Офицеры ротных опорных пунктов привыкли, что их никто не проверяет. Сидят они на одном месте год, дисциплина на нуле, служба тоже. Но сейчас мы им покажем!
«УАЗ» дернулся и выехал на поляну, освещенную костром. Вокруг костра сидела пара десятков вооруженных людей.
— Что я говорил, — сказал генерал и, открыв дверь, направился к костру.
— Он что, долбанулся?! — вырвалось у Максима.
Солдат тоже сидел бледный, как лист бумаги. Обоим было ясно, что перед ними — бандгруппа, а не РОП.
— Где старший? — заорал генерал, выйдя к костру. — Что у вас за посиделки?
Люди у костра при виде генерала встали. Они явно не ожидали такого поворота событий.
— А ну, дай автомат, — сказал генерал близстоящему бородачу и почти вырвал из его рук старый «АК-47». — На стволе ржа! Автомат в жутком состоянии. Вы как воевать-то собираетесь?
У обладателя автомата округлились глаза. Он стоял не в силах проронить ни слова.
Наконец, к костру вышел полевой командир и почти без акцента спросил:
— В чем дело?
Лицо Хоменко налилось краской. Видно было, что он сейчас выплеснет всю свою злость на ничего не понимающего бандита.
— Мы здесь должны были встретиться с Масхадовым, — сказал выскочивший из машины Максим. — Я надеюсь, он уже на месте?
— Нет! Даже не слышал, — сказал боевик, — сейчас узнаю.
— Передайте ему, что мы на высоте сорок пять и шесть будем ждать.
— Я ему не могу ничего передать, могу только узнать, — совершено сбитый с толку генеральскими звездами и вопросами, ответил полевой командир.
— А как же вы тут без полевой кухни?! — крикнул Хоменко, совершенно не желавший вникать в разговор.
— Товарищ генерал, Масхадов ждать не будет, — стал энергично подталкивать генерала к машине Максим.
— Да при чем тут Масхадов! У них полевой кухни нет! — закричал Хоменко.
Из всех, находившихся на поляне, что-то понимали лишь два человека: Максим, который подумал, что генерал сошел с ума или поймал белую горячку и поэтому принял бандитов за РОП, и солдат-водитель, который все это время без конца молился вслух за свое спасение.
Когда Михайленко допинал ругающегося генерала до машины и крикнул водиле «жми!», ситуацию поняли и бандиты. Очередь, пущенная по удаляющейся машине, пробила заднее стекло и часть пуль вылетела через лобовуху. Солдат, скосив голову вбок, начал заваливаться. Максим вдавил газ до упора, поставив свою ногу на сапог солдату. Через минут семь под раскаты очередей с тыла машина вырвалась на трассу. К счастью Михайленко, там уже стояла техника бригады. Он вырулил к ближайшему БТРу.
На выходе его встретил комбат. Он хотел было выругаться, но, взглянув на Максима, по-отечески обнял его и сказал: «Иди к своему взводу».
— Там солдат, — сказал Михайленко, понимая, что все как-то странно смотрят на него.
— Жив, — сказал старлей Архипов, — в обмороке. От страха.
Вылезший Хоменко попытался что-то снова сказать, но вдруг осекся. Комбриг с совершенно перекошенным лицом подошел почти вплотную к нему и тихо, чтобы слышал только генерал, произнес:
— Вы начальник — лишь в комендатурах. В моей бригаде — я начальник.
10. Понос — не золотуха
К концу августа, когда достроили часовню на территории завода, а зной стал невыносимо жечь, заставляя тела, закованные в бронежилеты, липко потеть, в бригаду приехал подполковник Екимов. После долгого разговора с комбригом он заскочил в разведбат.
— Привет, Николаич! — поздоровался он фамильярно с комбатом.
— Здравствуй, Еким. Новости, я так понимаю, хреновые.
— С чего ты взял?
— А ты с другими не приезжаешь.
— Хреновые не хреновые, а повоевать сегодня придется.
— Когда?
— Через два часа на Сахарозаводской улице надо быть. Ротой обойдусь. Комбриг добро дал.
