Данил Корецкий - Время «мечей»
Местные заулыбались.
– На чем довезет? Мы по селу на лошадях ездим.
– Ну, лошадей дайте!
– Пятьдесят лари за каждую, – сказал Амиран.
Вообще-то столько стоил прокат лошади на сутки, но Тимур кивнул:
– Хорошо, согласны!
Через полчаса Бесо зашел к себе во двор и отстегнул от цепи огромную лохматую кавказскую овчарку.
– Давай Джим, домой! Домой!
Но можно было не повторять: почуяв свободу, пес огромными прыжками понесся в гору и сразу же растворился в мраке горной ночи.
Амиран и Дато ждали на улице.
– Может, надо было с ними прямо здесь разобраться? – спросил Амиран.
– У них на лбу не написано, что они кровники, – возразил Дато. – Вдруг ошибка какая-то?
– И потом, это дело деликатное… Ребята сказали – они сами, – поддержал его Бесик. – Кровная месть их касается.
– Давайте посидим, послушаем. Может, все и по-хорошему обойдется, – сказал Дато.
Все трое с сомнением переглянулись и посмотрели на уходящую вверх дорогу, по которой отправились трое незнакомцев.
Лошади шли осторожно, поэтому передвигались они медленно.
– Зря пушек не взяли, Тимур! – сказал Валид. – Здесь народ серьезный! Представь, что кто-то с ножичками к нам в Камры придет.
– Да, просчитался слегка, – озабоченно сказал Тимур. – Забыл, что это не Россия. Ничего, со стариками как-нибудь справимся.
– А потом? – спросил Бурхан. – Выбираться как?
– Как, как… На лошадях – они и ночью через перевал пройдут! Или «Ниву» угоним! Тебе за что деньги платят?! За глупые вопросы?
Дальнейший путь продолжался в молчании. Только когда проезжали старинную крепость, которая в свете луны выглядела призрачно и страшно, Валид вдруг прошептал:
– Тут может всякая нечисть водиться. Привидения, ожившие мертвецы, вурдалаки… Даже сам шайтан…
– Молчи, дурак! – раздраженно приказал Тимур.
* * *Весь вечер Гоча просидел у окна. Сгустилась ночь, небо усеяли яркие звезды и зловещая кроваво-красная луна. Вдруг со двора послышалось повизгивание и острые когти заскреблись у порога. Гоча открыл дверь, и на грудь ему, чуть не сбив с ног, кинулся огромный, размером с теленка, пес. Значит, они едут…
– Здравствуй, Джим, – он погладил свирепого «кавказца» по голове.
Джим в одиночку брал волка, но сейчас радовался, как обычная овчарка.
– Соскучился? Теперь останешься дома, во всяком случае, до весны. А сейчас иди во двор и сторожи. Чужие!
При этом слове шерсть на загривке волкодава встала дыбом, и он зарычал, продемонстрировав огромные клыки. Чужих в горах не любят, с ними связывают опасность и реальную угрозу. Повинуясь жесту хозяина, пес выскользнул на улицу и затаился в темноте. А Гоча снова присел к окну, вглядываясь и вслушиваясь в тихую горную ночь. Те, кого он ожидал, появились через полчаса. Послышался приближающийся топот копыт, Джим зарычал, подав сигнал, и снова замолчал.
Гоча вышел во двор и стал в темноте, прижавшись к стене. Свет в комнате он оставил включенным, окно светилось жёлтым глазом на темном фоне каменной стены, световой коридор выхватывал из мрака часть двора и небольшой кусок дороги. Можно было рассмотреть, как три темные фигуры спешились, привязали лошадей к редкой изгороди Гочиного двора и двинулись вдоль нее к калитке.
Они что-то говорили на незнакомом языке, в хрипловатом голосе одного прозвучала вопросительная интонация.
«Видимо, совещаются, с чего начать», – подумал Гоча и сделал несколько шагов вперед, по-прежнему оставаясь в темноте.
– Гамарджоба, генацвале, – как можно приветливей сказал он. – Чем могу вам помочь?
Приезжие от неожиданности остановились и, щурясь на свет, пытались рассмотреть того, кто их окликнул, хотя вряд ли это у них получалось. Зато Гоча хорошо видел всех троих, даже лица рассмотрел: двое совсем молодых, третий – постарше. Тот и отозвался на обращение:
– Подскажи, генацвале, где найти Гочу и Сандро? У них наши друзья гостили, передали им теперь гостинец.
– Так вы уже пришли, – сказал Гоча. – Следующий как раз – дом Сандро. А сразу за ним – дом Гочи. Только стучите громче, они вечером много чачи выпили.
Не поблагодарив, тройка приезжих прошла мимо к оставшимся впереди двум домам. Хотя, если разобраться, благодарить было не за что. Но они этого не знали, а следовательно, проявили свою невоспитанность. Но Гоча на них не обиделся. Он молча смотрел вслед трем теням, идущим в конец улицы. Последний дом, в котором якобы жил Гоча, сейчас пустовал – хозяин с семьёй уехал зимовать в Нижний Алавани и до следующего лета сюда не вернётся. В доме Сандро тоже было темно и тихо – как будто его обитатели крепко спали.
Поднявшись по высокой каменной лестнице, Тимур толкнул дверь. Заперто! Он жестом указал Бурхану на приоткрытое окно веранды. Бурхан кивнул, подкрался на цыпочках, открыл заскрипевшую раму и, зажав нож в зубах, перевалился через подоконник. В доме было тепло и тихо, сильно пахло спиртным. Он осторожно прошёл по коридору и отодвинул засов.
– Стой здесь! – прошептал Тимур в ухо Валиду и проскользнул внутрь.
Они с Бурханом постояли несколько минут, сжимая в руках ножи и напряженно вглядываясь в темноту. Судя по запаху, хозяин мертвецки пьян и проблем с ним не возникнет. Это просто удача!
Постепенно глаза привыкли к темноте, предметы начали обретать чёткие формы, и они, бесшумно ступая, двинулись в глубину дома. Обошли шифоньер, подошли к открытой двери в спальню. Оттуда доносилось хриплое сопение и удушающий дух спиртного. Взметнув нож, в одно мгновение Тимур оказался у кровати. Спящий укрылся с головой одеялом, в слабом отсвете луны было видно, как оно вздымается и опускается в такт тяжелому дыханию. Занесенный нож на миг замер, выбирая наиболее уязвимое место. Пожалуй, сердце где-то здесь…
Резкий удар! Преодолевая упругое сопротивление живой плоти, нож вошел по самую рукоятку. И тут же раздался нечеловеческий визг, большое тело рванулось, одеяло отлетело в сторону, из-под него вырвалось рогатое чудовище, заросшее серой шерстью. Сзади истошно заорал Бурхан. От ужаса Тимур покрылся холодным потом, но устойчивые рефлексы действовали без участия сознания и рука сама наносила удар за ударом. Визг оборвался.
– Что… это… было?.. – с трудом вымолвил Тимур, оборачиваясь.
Но Бурхан не мог разъяснить картину происшедшего. Он лежал боком на полу, прижав руки к груди, из которой торчало острие кинжала, и издавал булькающие звуки. Ноги его подергивались.
Охваченный ужасом, Тимур выскочил в коридор, и почти наткнулся на неподвижную фигуру в бурке и папахе. В руках у нее что-то отблескивало. Рефлексы бойца бросили его навстречу опасности, но блестящий предмет с грохотом изрыгнул пламя. Выпущенная из нагана пуля остановила крепкое тело и опрокинула на пол, мир для одного из лучших бойцов Камринского джамаата померк и перестал существовать…
Валид, сжимая нож, стоял у двери, и Гоча его хорошо видел поверх положенных на каменную изгородь стволов. Рядом громко дышал Джим. Когда раздались визг и крики, Валид дернулся, будто собираясь зайти в дом, но внутри глухо прозвучал выстрел, и он замешкался. А потом сбежал вниз по каменным ступеням и помчался назад, к лошадям, приближаясь к засевшему в засаде Гоче. Тот передвинул ружье, меняя прицел, но Джим его опередил. Лохматая тень метнулась навстречу бегущему и с рычанием прыгнула ему на грудь. Пятьдесят килограммов мускулов и ярости сшибли Валида с ног. Когда Гоча подбежал, пес трепал поверженного бандита за вооруженную руку, а тот пытался другой рукой перехватить нож.
– Погоди, не спеши, – Гоча сапогом наступил на кулак, а когда он разжался, отбросил нож в сторону.
– Вот так честней будет – Джим ведь без оружия…
Схватив скалящего клыки пса за ошейник, он с трудом оттащил его в сторону.
– Вы кто такие? Что мы вам сделали? За что пришли убивать?
Валид сел, держась за прокушенную руку. Блестящие глаза на темном лице округлились от страха.
– Я не знаю… Нам приказали, мы делаем… Не убивай меня…
– А ты бы меня убил? И моего товарища?
– У нас выбора не было… Если приказ не выполним, нам самим головы отрежут. А тебя никто не заставляет… Не убивай, прошу!
Гоча задумался.
– Ладно, я тебя не убью.
– Спасибо, отец, спасибо! – Валид воспрял духом и поднялся на ноги. – Можно, я к лошадям пойду?
Гоча взмахнул рукой.
– Я тебе не командир, иди куда хочешь! Только вначале с Джимом разберись. А то я ему помешал, это нечестно…
Он отпустил ошейник и направился к дому Сандро. Сзади раздавались рычание, крики и какая-то возня. Но он не обернулся.
Сандро стоял на ступенях в бурке, папахе и с наганом в опущенной руке. Он был недвижим и торжествен, как статуя на постаменте.
– Ты цел Сандро?
– Цел. Что со мной будет? Только баран пострадал.
– А те двое?
– Они не страдали, они получили по заслугам.
– Что ж… А баран, считай, принесен в жертву.
