Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)
Теперь уже Шейла кричала, хотя кроме Малькольма ее никто не слышал.
– Почему я здесь? Явный враг, угроза вашей стране, да? Враг вашей «демократии»? Да потому, что ваша демократия не накормила мой народ, не помогла моему народу. Ваша любящая свободу страна делала и делает все, чтобы поработить нас. От опиумных войн, от потрясений послевоенных лет до поддержки вашей марионетки. И что бы вы ни делали, а мы там, где мы есть. И что дальше? Лекция насчет свободы выбора? О чистоте вашей страны, о нашем насильственном единообразии? А кто решает, какие штаны будут носить мужчины на Западе в следующем году: клёш или в обтяжку? Надо ли приделывать машинам большие плавники или нет? Каких кандидатов допускать до выборов? Насильственное единообразие, говорите?
И при всем этом вы еще спрашиваете меня, почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Я китаянка. Я живу этим, дышу этим. У меня есть на это причины. А вы, кто вы такой? Заурядный государственный чиновник, скучающий, немного сноб, самодовольный, ленивый. Случайно ступивший на эту дорогу и идущий по ней в силу инерции. И вы еще задаете вопросы!
Шейла замолчала, чтобы перевести дух. Глаза ее горели, волосы спутались, плечи и грудь тяжело вздымались. Малькольм потрясенно смотрел на нее, пока ее гнев угасал. Даже после того, как она успокоилась, он не нашел что ответить. Когда Шейла снова повернулась, чтобы идти к дому, Малькольм осторожно дотронулся до ее руки. Она отпрянула и застыла, пригнувшись – как он понял, в оборонительной стойке. Малькольм продолжал протягивать руку в ее сторону. Даже поняв, что он не собирается обижать ее или угрожать, Шейла почти не изменила позы.
– Я не насиловал вашу мать, – произнес Малькольм, облизнув пересохшие губы.
Вернувшись, Чу застал их в разных комнатах. Шейла возилась у раковины на кухне, оттирая копоть с медных кастрюль. Малькольм сидел в гостиной, сосредоточившись на собственной версии пасьянса «Лас Вегас» – это с детства помогало ему отвлечься. Едва ступив на порог, Чу ощутил их угрюмое, на грани злости настроение, но предпочел демонстративно не обращать на это внимания. Он полагал, что знает причину этого, и не слишком беспокоился на сей счет. Прежде всего он знал, что девушка доложит ему все, стоит только приказать. Чу напустил в голос больше энтузиазма.
– Ура, товарищи, успех! Начальник одобрил мой план!
– Отлично, – вздохнул Малькольм, перевернув карту. Восьмерка пик, нет хода. – И что делаем дальше?
Шейла вышла из кухни в гостиную. Чу жестом велел ей сесть на диван напротив Малькольма, а сам выбрал кресло у журнального столика.
– Что делаем? Продолжаем действовать согласно плану. Вот как раз вы двое и приведете его в движение.
– Вы, возможно, забыли, – медленно произнес Малькольм, переворачивая следующую карту. Тройка бубен, нет хода. – Я ведь до сих пор не знаю, в чем этот ваш план заключается.
– Ничего особенного, – успокоил его Чу. – Вы просто продолжаете выполнять задание, на которое послало вас руководство, – так, как делали это прежде. Вы ведете свой «опрос», пытаясь обнаружить хоть что-нибудь. Мы тем временем ждем и смотрим, что получается у ваших коллег. Мой начальник согласился также принять доступные меры к тому, чтобы по своим каналам оказать давление на Крумина, хотя мы с ним думаем, что эти меры вряд ли достигнут успеха. Однако при всех этих шагах в целом что-нибудь да получится. И тогда наибольшие шансы оказаться на месте будут у нас троих. Когда это произойдет, когда мы обнаружим Крумина – а я исхожу из того, что мы его найдем, – нам с Шейлой понадобится всего несколько минут и ее замечательный чемоданчик с инъекциями, чтобы узнать все о его китайских операциях. А потом он всецело ваш – ваш и вашего старикана из Вашингтона.
– Все равно не понимаю, – признался Малькольм. – Я продолжу свое исследование, так? И с чего вам верить в то, что я стану докладывать вам обо всем?
– Только с того, – невозмутимо ответил Чу, – что вы будете не один. Даже, боюсь, в такие интимные моменты, как поход в душ. Начиная с этой минуты при вас будет находиться Шейла.
– Что?
– Вот именно, – подтвердил Чу. – С этой самой минуты. Похоже, для дальнейшего исследования вам требовался помощник, вот она и прилетела в Монтану, чтобы помочь.
Несколько долгих мгновений Малькольм потрясенно пялился на Чу. Смотреть на Шейлу он избегал, но чувствовал, что и она не осмеливается или не хочет глядеть на него.
– Но это бред какой-то, – выдавил он наконец. – Даже если об этом не узнает мое начальство, уж в Шелби-то никто в такое не поверит. Они и так считают, что эти опросы – дурацкая трата времени и денег. А уж если увидят, что этим занимаются двое, то просто взбунтуются: нажалуются в Минобороны, напишут письма конгрессмену от штата, в газеты – куда угодно. От моей легенды и клочков не останется. И от ее тоже.
– Совершенно верно, – согласился Чу. – Совершенно верно. Поэтому мы подкинем всем еще один маленький секретик. Этого они, возможно, не одобрят, но и возражать не станут. Вы намекнете им, что ваша, так сказать, помощница совмещает помощь вам со своим отпуском. Можете даже поделиться этим секретом с ограниченным кругом людей – ну, например, с местным агентом министерства. Не напрямую, намеками, но проговоритесь.
– О чем?
– О том, что ваша, так сказать, помощница приехала к вам неофициально, чтобы быть с вами. Потому что она не ваша сослуживица, а ваша подружка. Это они наверняка примут.
Забыв о пасьянсе, Малькольм откинулся на спинку стула. Он видел, что Шейла не выказывает ни удивления, ни возмущения – вообще никаких эмоций.
– Вы, верно, шутите, – произнес он наконец.
– Вовсе нет, – возразил Чу. – Это совершенно гениальный план. Один маленький секрет, сделавшись известным, заслоняет собой все остальное. Старо как мир. Если вы двое поработаете немного над легендой, все пройдет как по маслу. У нас еще несколько часов на то, чтобы утрясти детали. Более чем достаточно времени, ведь вам не так уж много нужно обговорить, чтобы история казалась правдоподобной.
– А если не сработает? – поинтересовался Малькольм в слабой надежде на то, что его скептицизм обескуражит Чу.
Чу не обратил на этот пессимизм ровно никакого внимания.
– Сработает. Но, конечно, – добавил он, – если вы считаете, что план нежизнеспособен, а значит, и стараться реализовать его нет смысла, мы просто вынуждены будем вернуться к первоначальному плану. – Чу нарочито медленно расстегнул нижнюю пуговицу своей джинсовой куртки.
Малькольм не стал медлить с ответом.
– Ну, что угодно – все лучше первоначального плана.
Чу улыбнулся.
– Я так и знал, что вы оцените ситуацию именно таким образом. А теперь давайте-ка подкорректируем немного ваши биографии. Шейла, ты ведь немного знакома с Сан-Франциско. Тем более у американцев Восток все равно ассоциируется в первую очередь с этим городом, так что давай ты будешь родом оттуда, хотя с тех пор тебе довелось много где побывать. Ты примерно одного с Малькольмом возраста, и вы познакомились… Где? В колледже? Думаю, это сойдет, а потом встретились снова год назад, когда ты тоже устроилась на работу в Службу. А теперь давайте обсудим, как вы познакомились, где, когда, обстоятельства первого свидания, взаимные симпатии и антипатии, места, где вы бывали вместе, какие-то забавные события. Малькольм, есть предложения?
Четыре следующих часа они провели, утрясая подробности. Потом, дав Шейле время собрать чемоданы, они расселись по двум машинам – в джип Малькольма и седан Чу – и вновь пересекли границу. По дороге они не встретили ни души. Уже почти стемнело, когда Чу свернул на обочину заброшенного проселка в нескольких милях от шоссе, ведущего в Шелби. На севере торчали над горизонтом три вершины, известные как Свитграсс-хиллз, голубые склоны которых почти почернели в последних закатных лучах. Чу вышел из машины, подошел к джипу и жестом попросил Малькольма опустить стекло. Шейла сидела на пассажирском сиденье, глядя прямо перед собой.
– А теперь, мой новый друг и товарищ, – сказал Чу Малькольму, – наступает момент истины. Вам известно, что у Шейлы имеется график выхода на связь и что интервалы между сеансами меняются. Вы понимаете, что если что-нибудь пойдет не так, я приеду, чтобы доставить вам как можно больше неприятностей. Вам известно также, что, работая с нами, вы не теряете ничего, а обретаете довольно много. По этой причине, а еще потому, что вы находитесь под ненавязчивой и профессиональной опекой моего товарища по классовой борьбе, я с легкой душой отпускаю вас. Пожалуйста, не разочаруйте меня, очень вас прошу. Живым вы мне, можно сказать, понравились, и было бы очень огорчительно отметить следующую нашу встречу пулей.
Чу сделал паузу для эффекта, потом повернулся к Шейле.
– Позаботься обо всем, товарищ. – Он похлопал джип по капоту и пошел обратно к своей машине.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
