Г. Матвеев - Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
Зеленый огонек индикаторной лампочки спокойно горел в темноте кабины. Вот рядом с ним вспыхнул красный — сигнал вызова.
— Я слушаю, — обычным голосом сказал Белопольский.
— Приближается грозовой фронт, — сообщил Мельников. — И, по-видимому, мощный.
— С какой стороны?
— С севера. Пока он еще далеко.
— Следите за ним. Как только ливень подойдет к реке, сообщите нам.
— Хорошо.
Несколько секунд Мельников молчал. Потом спросил:
— Где вы находитесь?
— В лесу.
— Может быть, лучше вернуться?
— Не успеем. Будет интересно и важно проверить…
Белопольский не закончил фразы. Красная лампочка на щитке рации погасла. Это означало, что связь прервана.
— Очевидно, грозовой фронт исключительной мощности, — сказал он. — Барометр Топоркова предупреждает о грозе за пятнадцать минут. Так рано радиосвязь не прерывалась. Выходит, что сейчас воздух ионизирован с большой силой.
Ни малейшей тревоги не слышалось в голосе Белопольского. Он говорил в своей обычной манере — словно сам с собой.
Баландин ничего не ответил. Да и что было отвечать? Вернуться на звездолет они действительно уже не успеют. Оставалось надеяться на крепость машины и защиту лесного купола.
Вездеход так же медленно продолжал путь.
В лучах прожекторов они видели все такой же лес, — его характер не изменялся. Тропа делала причудливые зигзаги, оставаясь все время одной и той же ширины. Кустарник, переплетенный белой травой, по-прежнему подступал к дороге.
Так прошло минут десять.
Внезапно Белопольский остановил машину. Несколько мгновений он пристально всматривался в лес, потом протянул руку и выключил прожекторы.
— Смотрите! — сказал он почти шепотом.
После яркого света мрак показался Баландину особенно густым. Он закрыл глаза, «ослепленные» внезапной темнотой. Через несколько секунд радужная паутина на сетчатке глаз исчезла.
— Смотрите! — повторил Белопольский. — Что это?
Профессор посмотрел вперед и по сторонам, но ничего не увидел. Их окружала плотная мгла.
— Куда же смотреть? — спросил он, не видя даже своего спутника. — В какую сторону?
— Куда угодно, — ответил Белопольский. — Это всюду!
— Что «это»?
Ответа не последовало.
Баландин чувствовал, что его товарищ всецело захвачен зрелищем, которого он сам еще не видел. Но постепенно его глаза привыкли к темноте.
И тогда он вдруг понял, что мрака нет.
С каждой секундой все яснее и отчетливее он стал различать стволы деревьев. Странно дрожащий, розовый свет освещал их. Он становился все сильнее, но источника этого света нигде не было видно.
Посмотрев вверх, через прозрачную крышу вездехода, Баландин убедился, что вершины деревьев скрыты во мраке. Освещены были только стволы. Кустарник и дорога были так же невидимы.
Потом он заметил, что сами стволы освещены по-разному. Одни из них были видны только в нижней части, другие — посередине, третьи представляли собой странное зрелище половины дерева, освещенного с какой-нибудь одной стороны — справа или слева, тогда как вторая половина оставалась невидимой.
Профессор с изумлением смотрел на эту картину, не зная, чем и как объяснить ее, но внезапно догадка мелькнула в его мозгу.
— Они светятся сами!
— Да, — ответил Белопольский. — Свет исходит из самих стволов. Но это какой-то странный свет. Он делает видимым ствол дерева, но не освещает окружающих предметов. Впрочем, нет! — прибавил он. — Я смутно различаю кустарник.
«Ну и зрение у Константина Евгеньевича! — подумал Баландин. — Как мог он заметить тогда еще слабое свечение при ярком свете прожекторов?»
С каждой минутой деревья становились все более ясно видимыми. Казалось, что внутри гигантских стволов все сильнее и ярче разгорается неведомое пламя, просвечивая сквозь кору. Розовый цвет темнел, переходя в красный.
Это мерцающее сияние становилось столь сильным, что больно было смотреть на него.
Внезапно ближайшее к ним дерево покрылось словно дрожащей сеткой из ослепительно белых нитей. Извилисто скользя по стволу, подобно струйкам добела раскаленного металла, они потоком стремились откуда-то сверху и исчезали в земле.
А потом дерево вдруг «потухло». Ярко-красная колонна исчезла из глаз, оставаясь видимой, как черный силуэт на фоне других деревьев. И снова начала разгораться, сначала розовым, потом все более красным светом.
Этот загадочный феномен стал все чаще и чаще повторяться то с одним, то с другим деревом. Как будто кто-то там, наверху, пытался залить горящее в них пламя; и, потухая на несколько мгновений, оно снова разгоралось с прежней и даже большей силой,
— Хорошо, что наша машина не металлическая, — тихо сказал Белопольский. — Но это еще не гроза, а прелюдия к ней.
Баландин только что подумал о том же. Было ясно, что вся эта фантасмагория вызвана электризацией воздуха. Кора деревьев, очевидно, была электропроводна. Той же причине надо было приписать и свечение стволов. Электричество накапливалось в коре дерева и разряжалось в землю, когда его концентрация становилась чрезмерно большой.
Что же это за кора, обладающая такими необычайными свойствами?..
— Еще одна загадка, — сказал профессор.
Белопольский ничего не успел ответить.
Ослепляющий свет разлился по лесу. Высоко над ними, невидимые до сих пор, ветви и листья вспыхнули снежно-белым пламенем. Отчетливо выступила каждая травинка, каждая веточка кустарника. Красный свет стволов исчез в этом сияющем блеске. И одновременно раздался ужасающий удар грома, точно сломались сразу все деревья в лесу.
Оглушенные, они инстинктивно закрыли лица руками. Но в последнюю секунду успели заметить, что весь блеск купола над их головами словно мгновенно собрался в один огненный столб и рухнул на крышу машины.
Перед самыми глазами сквозь закрытые веки что-то нестерпимо ярко вспыхнуло внутри вездехода. Послышался сильный треск, заглушённый вторым, еще более странным раскатом грома.
Теряя сознание, профессор почувствовал сильный запах озона. В потрясенном мозгу успела пронестись одна мысль:
«Антенна!»…
Белопольский привстал, судорожно изогнулся, словно стараясь удержать равновесие, и рухнул на пол кабины. Сверху на него упало тело Баландина…
Сияющий свод стал еще ярче, еще ослепительнее. Но они уже не видели этого. Они ничего больше не видели и не слышали…
И, точно празднуя победу над земными пришельцами, торжествующе гремели раскаты грома. Сквозь купол листьев пронизывали чащу леса яркие молнии, растекаясь «металлическими» потоками по стволам деревьев. Погасали и вспыхивали красным светом лесные великаны…
Послышался отдаленный, постепенно нарастающий и усиливающийся гул.
К месту, где стояла машина с уничтоженной, сожженной антенной, приближался неистовый ливень Венеры.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Эта гроза была самой короткой и самой страшной из всех, которые пришлось пережить звездоплавателям на сестре Земли.
Бывали минуты, когда они сомневались, выдержит ли корпус корабля непрерывные «потоки» молний и чудовищную силу ливня, от которых весь звездолет дрожал мелкой дрожью.
При каждом ударе грома, а они были почти непрерывны, исполинский корабль так сильно вздрагивал, что, казалось, еще немного — и он упадет на бок и покатится по берегу, как соломинка, гонимая ураганом.
Атмосфера за бортом превратилась в сплошное электрическое море. Все приборы главного пульта, имевшие связь со внешним миром, мгновенно вышли из строя. Корабль «ослеп» и «оглох». По счастью, Топорков успел вовремя убрать наружную антенну, и это позволяло надеяться, что они не лишились радиосвязи.
Крепко ухватившись за первые, попавшие под руку укрепленные предметы, члены экипажа «СССР-КС 3» молча ждали конца этого хаоса. За все двенадцать минут, которые понадобились грозовому фронту, чтобы пройти мимо, никто из них ни разу не подумал о себе, о том, что их ждет, если корабль перевернется. Все их мысли были в лесу.
Звездолет, весящий сотни тонн, с трудом выдерживал натиск бури. Что же стало с маленьким, легким вездеходом? Что стало с двумя людьми, находившимися в нем?
Достаточной ли окажется защита леса, на которую они надеялись, пускаясь в свой опасный путь?
Мучительно медленно текли секунды и минуты. Дрожал и качался огромный корабль. Им начинало казаться, что гроза никогда не кончится.
Впоследствии было странно вспомнить, что короткие двенадцать минут могли показаться долгими часами, но это было именно так.
Как только грозовой фронт, с обычной на Венере внезапностью, промчался мимо, во всех помещениях звездолета раздался твердый и внешне спокойный голос Мельникова, который неотлучно находился на пульте, готовый в любую минуту поднять корабль в воздух, если пребывание на «земле» станет слишком опасным:
