Владимир Колычев - Черное правосудие
– Шахта закрыта, шабашки нет, а они на тачках заморских выкатывают.
– Кто сказал, что шахта закрыта?
– Разве нет?
– Официально да, а так нет. В шахтах бериллы добывали, – открыла она «ликбез». – Для реакторов каких-то. Но бериллы – это ерунда. Вместе с ними изумруды добывали. Знаешь, какие камушки попадались! Но в нашей стране все всем по фигу. И самоцветы в отвал с пустой породой выгребали. Зачем стране изумруды, если до коммунизма рукой подать. В дерьме изумруды вроде как не нужны. Короче, мужики наши ситуацию уже давно просекли. Изумруды они оставляли себе, только наверх их черта с два вынесешь. Поэтому тайники в забоях устраивали, туда камушки и ныкали. Шахту закрыли, а нычки остались, сейчас их нет-нет мужики да и приходуют. Знаешь, какие это деньги, если за бугор толкнуть?
Да, это было новостью для Лопуха. Информацией к размышлению.
– А как за кордон камушки уходят?
Сонечка секла фишку и в этом вопросе.
– Мужики наши сами за кордон камушки возить не рискуют. Даже до Екатеринбурга и то опасно. Есть тут один мафиози. Без него ни один камушек отсюда не уйдет. Ему-то наши мужики камушки и толкают. Много не просят.
– А чего?
– Того, что не дают. Но все равно на хорошую жизнь мужикам хватает. Сам видишь.
– Да уж вижу.
В голове у него уже шла работа. Что, если самому втянуться в сей нелегальный и опасный бизнес? Баксов у него еще достаточно. Их и пустит в дело.
Все бабки в дело он не вложит. Вдруг прогорит, так хоть что-то про запас останется. Надыбает камушков и продернет с ними хотя бы до Самары. Там у него много дружков старых, через них на покупателя выйдет. И загонит товар.
В камушках он мало что сечет, так кое-что рубит. Недавно он слышал, что крупный неограненный изумруд ушел за бугор за пол-«лимона» баксов. С ума сойти, какие бабки! Но для этого дела сертификаты там всякие нужны, куча печатей. У него же товар левый, пусть в четверть цены уйдет, и то навар конкретный будет.
– Ты мне это, продавца бы нашла. Пусть мне камушков толкнут «тонн» так на полста баксов, – сказал он, исподлобья глядя на Сонечку.
– Да ты что, с ума сошел? – Она вмиг спала с лица. – Тебя Питон живьем сожрет!
– Питон? Что это еще за зверь?
– Я же говорю, мафиози, который камушками здесь заправляет.
– Мне местные мафиози до фонаря.
– Зря ты так. Питон – большой человек и опасный. Ему дорогу переходить нельзя.
– А я перейду.
Сонечка пробовала отговорить его от этой затеи. Но он твердо стоял на своем. В кровь уже попал адреналин, внутри его бушевал пламень азарта. Хватит на печи сидеть, пора дело знать. И срать на всяких там питонов!
Сонечка дала ему наводку на одного мужика, у которого водились камушки. Продавать он их ни в какую не хотел. Видно, крепко держал их в страхе местный мафиози. Лопух все-таки сумел его убедить: взял и «перо» под нос сунул. Не очень удачный ход, но по-иному к затруханному мужику и не подъедешь. За пятьдесят тысяч долларов он взял три изумруда общим весом в двести с чем-то карат. Даже по самым грубым подсчетам, это тянет где-то «лимона» на три, в баксах, разумеется. Ладно, хотя бы один «лимон» выручить, и то навар бешеный.
Только не так-то просто было вывезти эти камушки из уральской земли. Лопух, однако, хитрый лис, его голой рукой не возьмешь. Он не знал лазеек – он их нюхом выискивал. Добрался до Екатеринбурга, оттуда двинул на Самару. На волжской земле фортуна от него не отвернулась. Он вышел на одного авторитета, который не прочь был обратить часть «черного нала» в драгоценности. Сделка состоялась. Правда, не все вышло так, как Лопух того хотел. Ему обломилось всего пятьсот тысяч долларов. Но и это можно было расценить как успех. Ведь он получил в десять раз больше того, что вложил. И при этом голова осталась на плечах, хоть он работал в одиночку, чуть что не так, и пошел бы он в расход. Очень даже запросто такое могло случиться.
По логике вещей, он не должен был возвращаться обратно в Булаево. Сорвал куш и в сторону – такой вариант куда безопасней. Пол-«лимона» баксов – этого ему точно хватит до конца жизни. Но уж больно хорошо ему было с Сонечкой. Не баба, а золото. Лучше всяких изумрудов. Он решил вернуться. Заберет подругу и с ней куда-нибудь зароется. Россия большая, мест потаенных в ней хоть отбавляй.
Побаивался он возвращаться в Булаево. И не зря. Там его уже ждали. Едва он только переступил порог своего дома, как на шею ему накинули шелковую удавку. Придушить не придушили, только припугнули. Сбили дыхание, затем бросили на пол. И давай ногами охаживать. Крепко били, от души. В отключку отправили.
Когда очнулся, над ним тут же нависла чья-то наглая харя.
– Ну че, козел, допрыгался? – В нос ударил запах перегара.
– За козла ответишь!
Лопух дернулся, попытался двинуть в морду борзому кулаком, но руки были скованы наручниками. Тогда он извернулся, оторвал свое тело от пола и достал ублюдка головой. Обливаясь кровью, тот отскочил назад.
И тут же на него обрушился новый град ударов. Снова он ушел в отруб.
На этот раз очнулся он уже не дома, а в чьей-то машине, которая везла его куда-то в темноту ночи. Водитель и бритоголовый качок впереди, он сам в середине, два крепыша по бокам. По всем правилам в оборот взяли.
К кому он попал, гадать не надо. И так все ясно. Сонечка предупреждала его насчет местного мафиози. Ему-то и стукнул на него мужик, у которого он камушки выкупил. Теперь его ждет свидание с Питоном. Если, конечно, до этого его не кончат.
Джип шел по горной дороге, но на ухабах не прыгал. Дорога была гладко асфальтирована. Как на заказ делали – ни ямки в покрытии, ни трещинки. Погодя подъехали к какой-то крепости – иначе и нельзя было назвать огромный, в три этажа, дом, окруженный высоким кирпичным забором. Вся эта громада занимала площадь где-то в гектар, никак не меньше. Роскошный особняк принадлежал Питону, тому самому местному мафиози.
Питон его ждал. Огромный звероподобный детина с выпученными глазами.
– Назовись! – глядя на него как на полное ничтожество, бросил он.
– Лопух.
Такая кличка, как у него, не давала лестного представления о его обладателе. Он мог бы назвать себя по фамилии, имени и отчеству, но в той среде, которая его вскормила, это не принято. Как назвали, так и зовись.
Питон остался серьезным.
– Стремное погоняло. На чем лоханулся?
– Да было дело. На зоне «просто так» свое с непонятки в «стиры» прошпилил.
– Так ты че, «петух»? – брезгливо поморщился Питон.
– Не, я на мокруху пошел, шею своему кредитору свернул.
– А потом «гладиатором» к Мурому впрягся, – добавил Питон.
Лопух посмотрел на него с любопытством. Да, было дело, исполнял он воровские приговоры. Но только никакого Мурома он не знает.
– У Фомы.
– Теперь в цвет. Фома у вас на зоне был «смотрящим». Муром – это «мулька», тебя проверить. Слышал я о тебе, Лопух. Киллер ты фартовый, цены тебе нет.
Лопух считался высококлассным киллером, братва его крепко ценила. Слух о нем далеко пошел, и Питон его знает. Только поможет ли ему это?
– Я слышал, вальнули тебя, – Питон надавил на него свинцовым взглядом.
Лопуха не убили. Благодетель его с того света вытащил и на себя работать заставил. Но в криминальных кругах о Лопухе говорили как о покойнике.
Пришлось рассказать о себе все, что с ним после того, как пулю схавал, случилось. Питон выслушал его внимательно.
– Ладно, верю. А зачем меня на камушки обул? – Голос его обрел зловещий оттенок.
– Жить-то надо.
Ответ ему понравился.
– Сколько наварил?
– Пол-«лимона» «зеленью», – врать сейчас не имело смысла.
– Отдашь все до копья.
Лопух развел руками. Куда, мол, деваться.
– Жить хочешь?
– Да вроде.
– Будешь работать на меня. Штатным киллером.
Для Лопуха это прозвучало как оправдательный приговор. Пусть он снова станет киллером, но будет жить.
– Пацаны мои у тебя были. Неделю жили на хате. Но ты не думай, они у меня с понятиями, девке твоей сейф не взламывали. Жить будешь с ней, – заключил Питон. – В своей хате. Если что, тебя найдут. А пока отдыхай, работы сейчас для тебя нет.
Деньги Лопух Питону вернул, все пятьсот тысяч. Пятьдесят штук с этого куша ему позволили оставить себе. И то за счастье.
Разговор этот состоялся в сентябре. И только в ноябре Лопух получил первый заказ. Ему предстояло ликвидировать начальника одного из самоцветных приисков. В суть конфликта жертвы и Питона он не вникал. Это не в его правилах. В его правилах исполнять заказ.Саша Рябин перенес две операции. Ему удалили часть желудка. Жить можно. И он жил. Даже в прокуратуре на прежнем месте остался работать. И легких дел не искал. Начальство им было довольно.
А в голове постоянно, как заноза, сидела мысль об отце. Покушались вроде бы на него, на Сашу, но он чувствовал, что на самом деле это не так.
