Виктор Доценко - Срок для Бешеного
— Что с тобой, Саша? Какой-то ты возбужденный… Случилось что-нибудь? — встревожено спросила Зелинского жена, когда он вернулся с работы.
— Случилось… — задумчиво отозвался он и неожиданно чертыхнулся. — Помнишь, я тебе рассказывал о группе, которая втянула Говоркова в свои игры?
— Да, ты говорил, что все арестованы и дело Савелия затребовали на доследование… Что, есть новости?
— Еще какие! Сейчас говорил с Москвой…
— С Богомоловым? — сразу догадалась она.
— Новостей хоть пруд пруди! — кивнул он. — Во-первых, объявился Говорков…
— Поймали? — нахмурилась она.
— Нет! Судя по всему, он сам решил действовать. Одному из заправил этой преступной группы удалось избежать ареста, и была известна только кличка — Воланд…
— Надо же, начитанный жулик пошел: Булгакова читает… И что же?
— Каким-то образом Савелию удалось выйти на него…
— Погиб? — невольно воскликнула она, почувствовав в голосе мужа странные ноты сожаления. Зелинский вдруг рассмеялся.
— Знаешь, что удумал этот шутник, по прозвищу Бешеный? Доставил пред окна госбезопасности… День был не рабочий, и Богомолова на месте не оказалось… Замначальника управления, который был на месте, слышал о Воланде, но ничего не знал о Савелии и когда разговаривал с ним, то подумал, что кто-то разыгрывает или хочет пустить по ложному следу… Короче говоря, послал трех сотрудников проверить сигнал… Когда они вышли из здания, то нашли только след от «Мерседеса»… У замначальника все-таки хватило ума связаться с Богомоловым, и тот моментальное выехал на место, но, кроме ключей от «Мерседеса», о которых говорил Савелий, ничего.
Была сразу же подключена оперативная группа, организованы поиски, но Воланд, как в Савелий, словно в воду канул… Удалось найти таксиста, который отвозил Савелия на Казанский вокзал. Куда, зачем? Ничего не известно, следы обрываются… О Воланде, кроме его клички и возраста — его успел рассмотреть один из опрошенных свидетелей, — так ничего и не известно… Единственный, кто может помочь в его розыске, — Савелий… А он уверен, что Воланд арестован. Теперь Савелию грозит смертельная опасность: наверняка тот постарается расправиться с ним…
— Неужели ничего нельзя сделать? — тяжело вздохнула Зелинская.
— Эта тварь не остановится ни перед чем: Богомолов уверен, что смерть адвоката Савелия и самоубийство Петровой Ларисы, подруги Савелия, — дело его рук… Жаль парня… Получить полную реабилитацию
— Его реабилитировали? — обрадовалась она. — А побег?
— Наказали пока в счет ранее отсиженного срока…
— Как же я рада за него! Господи, неужели ничего нельзя сделать?
— Работаю я тут над одним человеком, но… он чем-то явно запуган! Ты его должна помнить: из местных… Помнишь, еще сокрушалась, что такого старика за браконьерство посадили…
— Конечно, помню. Нашли преступника! — возмутилась Зелинская. — А он-то при чем?
— Его несколько раз видели с одним из бежавших, наверняка тот выбивал из него маршрут… А он лет тридцать в тайге живет и имеет свои укромные жилища!..
— Может, мне с ним поговорить, как женщине?
— Не знаю, познаю: не спугнет ли его это?
— А что мы теряем? Все равно молчит!
— Вот что, завтра попробую поговорить — с Королем… он наверняка что-нибудь да знает…
— Да ты что? — Она встала и начала нервно ходить по комнате. — Нашел кого на откровенность вызывать.
— Откровенности я от него не жду… — вздохнул Зелинский. — Хочу использовать ситуацию: что-то не совсем ладно в стане уголовников… Ох, не ладно…
ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ «ДЕНЬ ПЕЧЕНЬЯ»
Варя окинула придирчивым взглядом праздничный стол и довольно улыбнулась. Такому столу мог позавидовать не один городской ресторан. Чего только здесь не было: с особыми секретами консервированные овощи и фрукты, сохранившие свежий вид, несколько разнообразных салатов, варенья с давно забытыми вкусами, черная и красная икра, рыба нескольких сортов… И над всем этим богатством возвышались две бутылки марочного вина и графинчике голубичной настойкой. Свежая зелень освежала стол, придавая орлу действительно праздничный вид.
Варя улыбнулась: очень удачно вышло с банькой, а то сюрприза бы не получилось… Как он сказал? Клад? Нашел клад? Но его слова были, конечно же, приятны ей… Савелий вернулся каким-то другим, успокоенным, что ли. Вероятно, поездка оказалась удачной. Вроде начал отогреваться… Она вспомнила, с каким воодушевлением и волнением рассказывал он о детском доме? Говорят, в трудные минуты своей жизни человек вспоминает самое дорогое или самое отвратительное в своей жизни! Интересно, к какой категории он относит детский дом?.. Стоп! Кажется, идет…
Савелий вошел в комнату и остановился, пораженный увиденным. Глаза Вари смущенно и радостно поблескивали.
— Что за праздник? — выговорил он наконец.
— Как? Ты забыл, какой сегодня день? Это твой праздник, дружочек!
— Мой?! — Он даже несколько испугался.
— Да, твой, Савушка, твой! Сейчас… — Она открыла шкаф и вытащила охотничий карабин. — С рождением тебя!
— Тьфу, а я и забыл что сегодня — четвертое ноября! — в радостном возбуждении воскликнул он, потом помолчал минут и поднял глаза, полные слез. — Варя… Варечка… Спасибо тебе… никогда не забуду… всего этого… Ты даже не представляешь, что ты для меня сделала!
— Ну что ты, Савушка! — Варя смутилась и не знала куда деться, потом, желая замять неловкость, шлепнула себя, по лбу. — Совсем ты меня сбил с толку: минутку! — Она метнулась на кухню и внесла в комнату целый поднос домашнего печенья.
— Боже мой, печенье! — совсем по-детски воскликнул Савелий и неожиданно чмокнул Варю в щеку. — Вот это праздник так праздник! Ты знаешь, у меня никогда не было ничего подобного! Варечка, милая! — с нежностью говорил он, впервые называя ее так ласково, но это вырвалось как бы случайно, от нахлынувших воспоминаний о прошлом: о жизни в детском доме, об Афганистане, о госпиталях, в которых он валялся после ранений, о трудной работе на траулере, когда они забывали обо всех юбилеях и памятных датах, перенося их празднование на время возвращения из долгого плавания на берег…
Вспомнил он и о тех дорогих ему людях, которые помогали в трудные минуты его жизни, о своих потерянных боевых друзьях… Многое вспомнил Савелий, взволнованный вниманием этой удивительной женщины по имени Варя. Вспомнил даже родную тетку, сумевшую перед смертью подняться над какой-то семейной обидой… Не вспомнил только имя женщины, предавшей его! Не вспомнил, хотя и ее конец Оказался трагичным! Не вспомнил! Значит, вычеркнул ее из своей памяти. Вычеркнул навсегда!..
Возникшая было некоторая неловкость исчезла после первого тоста, который произнесла Варя пожелав ему «огромного счастья на долгой и трудной дороге жизни»… Потом вытащила из комода бутылок странной формы и налила в рюмки.
— За такой тост нужно пить только эту настойку!
— Какой необычный вкус? — удивился Савелий. — На чем она?
— О-о! Это большой секрет! — таинственно произнесла Варя и речитативом продолжила с некоторым пафосом: — Это великая тайна нашего древнего рода, уходящая своими корнями к давним тайнам тибетских монахов Но тебе, о, чужеродный странник, прошедший тяжкие испытания, дабы достигнуть нашей далекой земли, я открою эту… — она, заговорщически понизив голос, приставила палец к губам, — тайну напитка… Великого Напитка Жизни!
И выскользнула из комнаты… Заинтригованный, Савелий с любопытством и нетерпением поглядывал на дверь, за которой скрылась Варвара. Наконец дверь широко распахнулась и впустила девушку в комнату.
Савелий остолбенел от удивления, даже раскрыл рот, а потом шумно зааплодировал… Варя была одета в национальный костюм одного из народов Дальнего Севера какого — Савелий не знал — расшитую оленью тунику, которая дополнялась всевозможными металлическими украшениями, издававшими при малейшем движении своеобразные мелодичные звуки. Голову украшали яркие ленточки и побрякушки. В зубах она держала длинную деревянную трубку, украшенную затейливой резьбой, в руках — гитару.
— Это единственная вольность, которую я себе позволила, — кивнула Варя на гитару. — Так и не смогла научиться играть на тамтаме.
Легко пробежав пальцами по струнам, она проверила настройку, затем вырвала какой-то замысловатый аккорд, вытащила изо рта трубку и тихо запела.
Это была странная песня, скорее баллада. Сначала ему показалось, что слова взяты из какой-то сказки или легенды, но потом песня поведала о событиях, которые ему уже были известны: о гибели доброго человека, самоотверженно преданного своему делу, о девушке, покинувшей родной город ради большой любви к этому человеку, об умной и сильной собаке по имени Мишка. Говорилось в песне и о тайге, о том, какое огромное количество секретов здоровья сокрыто в ее травах и плодах…
