Гюнтер Лофлёр - Зарубежный криминальный роман
— Да, — спокойно согласился Мэнеринг. — Конечно, я понимаю, что это означает. Мои слова против лжи Орда. Потайная дверь в доме Сары могла служить выходом для Левинсона, а не для того, чтобы его племянник отправился на скамью подсудимых. Скажи, он ничего не знал о попытке Орда убить Сару и Лону, не так ли?
— Именно так.
— Когда лорд Джентиан поймет, что не поможет Орду, если будет молчать, то тогда его память может восстановиться.
— Ты в самом деле на это надеешься, Джон? — спросил Бристоу.
Немного подумав, Мэнеринг сказал:
— Нет, пожалуй, я в этом не уверен.
Раздался звонок в дверь. Мэнеринг встал с кресла. Этель не было, и ему самому нужно было открыть дверь.
— Пойду посмотрю, кто пришел. И поверь мне, Билл, я действительно сказал тебе все, что мне известно.
Он оставил Бристоу в кабинете и подошел к входной двери. Открыв ее, Мэнеринг увидел Давида Левинсона и Читтеринга. Прежде чем он успел предупредить их о находящемся в кабинете Бристоу, Левинсон громко произнес:
— Это была настоящая охота на диких гусей, мистер Мэнеринг. Нам не удалось ничего выяснить относительно Орда. Ничего, что могло бы помочь вам. — Мэнеринг не делал попытки остановить его, и Давид продолжал говорить, в то время как Читтеринг хранил молчание. — Орд встречался с представителями некоторых компаний, которые хотят купить земли, принадлежащие лорду Джентиану, но только для того, чтобы предварительно обсудить все детали этой сделки. Но дальше дело пока не пошло.
— Кое-что все-таки нам удалось узнать, — вставил Читтеринг.
Мэнеринг поднял руку и посмотрел в сторону кабинета. Читтеринг вначале удивленно поднял брови, а Левинсон начал было говорить, но внезапно замолчал. Наконец Читтеринг понял, что имел в виду Мэнеринг, усмехнулся и закончил свою фразу:
— Последняя сумма, предложенная за земли, составила двадцать два миллиона фунтов стерлингов. В лондонской земельной компании Давиду сказали, что они не возражают, если эта сумма будет названа открыто в печати. Поэтому «Глоб» завтра будет иметь хороший куш на этой сенсации, а Джентиан разбогатеет на эту сумму, если решится продать земли.
Репортер подошел к открытой двери в кабинет, заглянул туда и с притворной скромностью спросил:
— У вас есть соображения по этому поводу, инспектор?
Бристоу подошел поближе.
— Думаю, вы и так все знаете, — холодно ответил он.
— Только не об этом деле, — парировал Читтеринг. — А если мы с вами ничего не знаем, то, может, Джону что-нибудь известно. Есть у тебя по этому поводу какие-нибудь свежие мысли?
— К сожалению, я тоже пока ничего не могу придумать, — ответил Мэнеринг.
И в эту самую минуту ему на ум пришла одна идея, такая простая и в то же время ошеломляющая, что он побоялся, что Бристоу прочтет все на его лице. Но тот вроде ничего не заметил. Читтеринг сообщил, что ему надо бежать, поскольку к утреннему номеру он должен написать статью на первую полосу. Мэнеринг пошел его проводить, и у двери Читтеринг, понизив голос до шепота, сказал:
— Давид — отличный малый, но он по уши влюблен в Сару Джентиан. Она просто околдовала его. Помни об этом. — Потом он проговорил громким голосом, чтобы его слышали в кабинете:
— Увидимся после благополучного завершения этого дела.
И побежал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
К двери подошел Бристоу.
— Мне тоже пора идти, Джон. Если что-нибудь выяснишь, дай мне знать немедленно. — Он повернулся к Левинсону. — Мистеру Мэнерингу удалось заронить сомнение в мою душу относительно вашей вины, а потом представил и неопровержимое доказательство вашей невиновности. Следовательно, обвинение с вас будет снято.
И он пошел к лифту прямой, подтянутый, элегантный и серьезный.
Левинсон, с трудом сдерживая радость, проговорил:
— Это правда?
— Он сказал даже больше, чем нужно, — ответил Мэнеринг. — Для полицейского у Билла Бристоу слишком мягкое сердце. Да, он сказал правду. Это Орд украл миниатюру и хотел свалить вину на тебя. Орд… — И здесь он поведал Левинсону обо всем. Рассказ занял минут тридцать. Иногда Мэнеринг выходил на кухню, чтобы приготовить сэндвичи с ветчиной, кофе. Он делал то, что обычно делала Лона, когда у Этель был выходной, а к ним приходили гости. Сейчас Этель была у своих родителей и, вероятно, слишком напугана тем, что с ней здесь произошло, чтобы вернуться к Мэнерингам обратно. Во время рассказа Левинсон задавал вопросы. К концу их трапезы Давид знал почти столько же, сколько и сам Мэнеринг.
В половине девятого приехал Лараби.
— Я хочу попросить вас побыть в моем доме, пока я не вернусь, — сказал Мэнеринг. — Не думаю, что моя жена проснется, но если она и встанет, то ваше ангельское лицо не даст ей повода для беспокойства. Вы знаете, к кому следует обратиться, если что-нибудь понадобится, но думаю, что все будет в порядке.
— Я с удовольствием побуду здесь, — пообещал Лараби.
Мэнеринг пошел еще раз проведать Лону. Глядя на спокойно спящую жену, он снова подумал о том ужасе, который ей пришлось сегодня пережить. На глаза Мэнеринга навернулись слезы.
Выйдя в коридор, он застал там ожидающего его Левинсона. Тот заметил состояние Мэнеринга и срывающимся голосом проговорил:
— Может быть, вы сочтете это глупостью, но я испытываю к Саре Джентиан такие же чувства, как вы к вашей жене. Я едва знаю ее и видел всего несколько раз, но мысль, что она могла умереть…
Он взволнованно замолчал.
— Я знаю, что существуют гораздо более глупые вещи, — мягко ответил ему Мэнеринг.
— Думаю, что вы правы, но… — Левинсон помедлил, взглянул на Лараби и проговорил звенящим от волнения голосом. — Как вы думаете, ей больше ничего не угрожает, если Орд арестован? Теперь она в полной безопасности? Или… или лорд Джентиан замыслил против нее что-нибудь плохое?
— Это как раз то, что мы должны с тобой выяснить, — ответил Мэнеринг. — Если ты согласен пойти на риск.
— Я сделаю все, что вы от меня потребуете!
— Мистер Мэнеринг… — начал, протестуя, Лараби.
— Все в порядке, Джо, — прервал его Мэнеринг. — Я знаю, вы Хотите сказать, чтобы я был осторожным. Но, к сожалению, сейчас я не смогу последовать вашему совету. Вы уже, конечно, догадались, что я собираюсь предпринять. Если я попаду в неприятную историю, то вы вправе в своем свидетельском показании заявить о моих благих намерениях. Я…
— Вы все время говорите «я», а разве я не буду участвовать в вашем расследовании? — поинтересовался Левинсон.
— Это решать тебе, Давид, — ответил Мэнеринг. — Я хочу выяснить, имеется ли что-то в жизни самого лорда Джентиана, какой-нибудь факт, который прольет свет на все происходящее. Его поверенные ничего не скажут. Мы даже не сможем их ни о чем спросить, если не будем обладать достоверной информацией. Поскольку они не желают говорить, то за них это сделают архивные документы. Я собираюсь проникнуть в контору «Хэббл, Уайт и Хэббл», расположенную на Линкольн Инн Филдс, и попытаться выяснить истину.
После небольшой паузы Левинсон в замешательстве произнес:
— Но ведь это кража со взломом!
— Ты совершенно прав, — согласился Мэнеринг. — Я совершу кражу со взломом. Когда ты открыл дверь отмычкой в квартиру Сары Джентиан на Хилбери Мьюз, то твоим преступлением было только проникновение в чужую квартиру. Но я могу пойти один или взять тебя с собой, чтобы ты меня посторожил. Если нам повезет, то никто ничего не узнает.
— А вам не кажется, сэр, что мистер Бристоу ждет от вас именно этого поступка. И меня не удивит, если он выставил там наблюдение.
— Меня это тоже не удивит, — сухо ответил Мэнеринг. — Ты идешь, Давид?
— Да, — твердо ответил Левинсон.
Глава 22
Ночь в конторе
Площадь Линкольна Инн Филдс была погружена во тьму. Горело всего несколько уличных фонарей. В некоторых окнах за шторами угадывался свет ламп, но большая часть зданий была погружена в темноту. Небо затянули тучи, не было видно ни звезд, ни луны. В свете фонарей выделялось светлое новое здание, в котором находилась контора Тоби Плендера. Старые здания казались почти черными. Вокруг ограды было припарковано несколько машин, одна из них стояла с включенными фарами, оставленная беспечным водителем. Но машин было мало, в такой поздний час здесь почти никого не было.
Мэнеринг и Левинсон пришли сюда пешком с Кингсуэя. Шум мотора такси, на котором они приехали, замер вдали. Мимо них протарахтел мотоцикл. Сидящая позади водителя девушка, увидев их, захихикала.
— Чертова дура, — пробормотал Левинсон.
Контора «Хэббл, Уайт и Хэббл» находилась слева, в дальнем конце старого здания XVIII века. Сторож с женой жили на верхнем этаже, но свет в их окнах отсутствовал. Часы на Стрэнд пробили полночь — самое подходящее время для выполнения дела, задуманного Мэнерингом. Однако следовало позаботиться, чтобы их никто не мог увидеть. Справа показался мужчина и, насвистывая, пошел к одной из машин. На другой стороне улицы открылась парадная дверь и высветила часть тротуара. Женский голос произнес:
