Леонид Влодавец - Московский бенефис
Послышался легкий гул и стрекот приближающегося вертолета.
— За вами, — порадовал меня старлей-гаишник.
Вертолет, симпатичная американская машинка, уже начинал снижение. Гаишники перекрыли движение, которое было, впрочем, не слишком оживленным, чтобы создать большую пробку. Ротор закрутил вихри пыли у обочин, обдав меня ветром. Пилот посадил его точно на осевую, и из отодвинувшейся двери выпрыгнули один за другим несколько человек в штатском и двое в милицейской форме. Двух штатских я узнал сразу — они были из службы безопасности Центра трансцендентных методов обучения.
— Где девушка? — спросил один из них. Я молча подал ему ключ от наручников и кивнул головой на «уазик».
— Давайте в вертолет, Дмитрий Сергеевич, — вежливо приказал другой. — Мы тут сами справимся.
— Сумку и скрипку не забудьте, — сказал я, хотя был уверен, что эти ребята ничего не забудут.
Они не забыли ничего. Я уже сидел в салоне, когда под руки ввели Таню. Наручники с нее не сняли. Следом втащили футляр, сумку, автомат… Дверь задвинули. Два штатских и один милицейский остались на земле, сели в «уазик». Наверняка он уже давно в розыске. Хозяин будет рад. Ему объяснят, что машину нашли брошенной.
Вертолет плавно оторвался от земли и затарахтел себе вперед. И здесь, в салоне, никто ни о чем не спрашивал, ничем не интересовался.
Летели не больше получаса. Москва лишь на несколько минут показалась по левому борту, а затем впереди замаячили знакомые контуры нашей «деревни». Я даже сумел разглядеть особняк Чудо-юда, хотя он мелькнул под брюхом вертолета всего на какие-то секунды. На посадку пошли в стороне от Центра, на небольшую квадратную площадочку, расположенную позади складского терминала. Нас встречали. Немного поодаль от площадки стоял «Чероки», а рядом с ним — отец, Ленка, Зинка, еще пара-тройка научных людей, мордовороты из службы безопасности и скромненький Лосенок.
Мотор не глушили. Едва я и двое наших эсбэшников вылезли сами, выгрузили вещи и высадили Кармелу, как гаишный вертолет убыстрил обороты винта, обдал всех порывами ветра и, стрекоча, удалился в известном ему направлении.
— Возвращение блудного сына, — прокомментировал Сергей Сергеевич. — Хорош, хорош… Забирай его, Елена Ивановна. Веди в ванную, отмывай, проводи санобработку и так далее. Юрочка, отвезешь!
Ленка подошла, поглядела. Особо зареванной назвать ее было нельзя, но и сказать, что ей эти три дня были в радость — тоже. Конечно, были у меня случаи, когда я и подольше бегал, но тогда Чудо-юдо был в курсе дела.
— Злыдня ты, Волчище… — сказала Хрюшка Чебакова. — Злыдня пакостная. Слышал о таком звере?
— Слышал. Но зато я принес.
— Чего?
— «Главную толкушку»
Ленка впихнула меня в «Чероки», Лосенок вырулил из лабиринта складских заборов, с ветерком прокатил до нашего «дворца».
— Ты хоть не взбесишься, Волчище? — полушутя-полусерьезно спросила Ленка, рассматривая мою распухшую, покусанную руку. — Тебя нормальные собаки рвали? А то, может, залепим тебе сорок уколов?
— Я от уколов скорее сдохну. Нормальная собака, точнее, кобель.
— Все, — доложил Лосенок. — Я свободен?
— Спроси у отца, — отмахнулась Ленка и потащила меня в наш подъезд.
— Ребята где? — спросил я обеспокоенно. Очень мне не хотелось показываться чадам в таком виде.
— Во дворе носятся, — ответила супруга, — вместе с Зинкиными. Не заметят.
— Они как, насчет папки не спрашивали?
— На черта он им? — хмыкнула Хрюшка. — Они и не заметили…
В ванной ей пришлось устроить что-то вроде медпункта. Отмочила со лба спиртом пластырь, обнаружила, что там все затянулось, но тем не менее еще раз смазала йодом.
— Мелкая садистка, — поблагодарил я, морщась.
— Больно? — порадовалась Хрюшка. — Сейчас я тебе еще мазь Вишневского на шею присобачу и покусы зеленкой обработаю… Будешь знать, как бегать от жены!
— Буду! — вздохнул я. На обожженные места Ленка очень ловко наложила марлю с приторно пахнущей мазью, прибинтовала, сделав вид, что собирается меня удавить. Пришлось свесигь язык на сторону и закатить глаза.
— Вот кривляка, — неожиданно серьезно сказала Ленка. Глазенки у нее были счастливые и грустные одновременно. Слезинки в них были, это точно. — Доволен, сукин сын, — проворчала она. — Порохом ведь от башки несет… И на хрен мне это чудо досталось?
— Махнитесь с Зинкой, — посоветовал я. — Как тут Мишенька без меня обходился?
— Мишенька три дня на бровях приезжал. Его Зинка с Лосенком еле-еле на этаж заносили. Толку с него! И ты еще удрал…
— Ты думаешь, я просто так бегал, из романтики?
Ленка шлепнула меня по спине и всхлипнула:
— Оболтус… Знаю я все. Но как представлю себе, что тебя когда-нибудь привезут… Тьфу, прости Господи! — В этот раз приехал — и ладно.
Ленка шмыгнула носом, протерла мокрые глаза полотенцем, встряхнулась и заявила:
— Ладно. Папочка нам обещал загранкомандировку — пусть выполняет. Ты ему все сделал…
Она поглядела на перстень с вогнутым плюсом. Заметила она его, конечно, раньше, но спросить решила только сейчас:
— Это тот самый?
— Может быть, — ответил Я уклончиво.
— У этой, которую ты привез, такой же?
— С выпуклым. Давай пока об этих делах не будем?
— Ладно. Тогда, гнусный Волчище, я тебя стричь буду.
— Уши оставь, — попросил я скромно.
— Посмотрю на твое поведение. Ленка щелкнула в воздухе ножницами и принялась смахивать с моей головы пряди волос под расческу. Потом она осторожно над раковиной вымыла мне голову, стараясь не замочить повязку на шее и царапину на лбу.
Лишь после всего этого она запихнула меня в ванну и стала отмывать все остальное. Ласковая, хорошая, добрая баба. Своя, домашняя… А у меня отчего-то вертелись перед глазами мерзкие сцены из прошедших трех дней: кровь, мертвецы, похабство Джековой «лежки».
И я вспомнил о Таниной кассете, где было записано много чего… Где она? Сгорела в развалинах Толяновой хаты или осталась в сумке, которая сейчас у Чудо-юда? Очень приятно ему будет посмотреть на то, что снял Кот. Еще и еще раз я вспоминал те моменты, когда копался в сумке. Нет, вроде бы, кассеты не было. Если она осталась и сгорела — это прекрасно. Но ведь могла и не сгореть… Ее могли найти пожарные, милиционеры, чекисты. Там, на месте взрыва уже сейчас полно всякого народа. Чем они там будут заниматься — расследовать причины взрыва или искать того, кто оставил там кучу трупов, в данном случае неважно. Важно то, что они увидят в этой кассете зацепочку и начнут искать тех, кто на ней засветился. Джеку, Коту и прочей братии все будет по фигу, ибо их сейчас уже ничто не беспокоит, а вот живым, то есть нам с Таней, этот видеодокумент может принести кое-какие осложнения. То есть осложнения, конечно, начнутся сначала для Чудо-юда, а уж он потом их распределит и на нас. В общем, лучше пока считать, что кассеты не нашли. А то нервов у меня не вагон. Мне еще надо чуть-чуть отойти от всех этих развлечений в Подмосковье.
Ленка сочла, что я отмылся и сказала:
— Вылезай, Волчище!
Я вылез, и она стала меня, будто малыша, вытирать просторным махровым полотенцем. Смешно, но когда я был по-настоящему маленьким, никто этого никогда не делал. То есть, наверно, делали где-нибудь в доме ребенка, но я этого не помнил. А вот Хрюшка Чебакова взялась компенсировать то, что в детстве мне недодали. Той даме, которая биологически являлась моей матерью, это было уже не дано, «Все надо делать вовремя» — это товарищ О'Брайен верно отметил.
Ленка завернула меня в халат, не выдав даже трусов, и объявила:
— Сейчас я проверю «толкушку»! Смотри, чтоб была на месте, не потеряй.
Мне никогда не было особенно стыдно, когда я знал, что «толкушка» где-то там погуляла. Особо я свои приключения не рекламировал, но и стесняться их не хотел. А сегодня отчего-то почувствовал себя как-то неудобно, будто смачно плюнул в чье-то лицо, которое мне приветливо улыбалось. В данном случае мне было стыдно, что Ленка даже с Мишкой не баловалась, а я, исчезнув из дома на три дня, успел насвинячить… Да еще с кем? С такой гадиной, как Кармела. Кстати, а точнее очень некстати, мне вспомнились несколько слов отрывисто брошенных Таней, когда она вручила мне голландский презерватив: «От СПИДа мы умереть не успеем, а вот налетать от тебя я не подряжалась…» А что, если у нее и впрямь ВИЧ в крови нашли? Может, поэтому она и стала she-killer'oм? Все равно терять нечего… Правда, судя по прыткости, помирать ей еще не скоро да и не видно на ней всяких сыпей, фурункулов и прочего. Но все же легкий ознобчик по мне пробежался. В благодарность за заботу подарить любимой женушке СПИД? Это уж совсем свинство.
Ленка втащила меня в спальню, закрыла дверь на защелку, откинула с кровати одеяло и потянула меня к себе:
— А ну, сознавайся, Волчище, с кем ты толок лягушек?
