Евгений Жураховский - Без права на смерть. Еще один шанс
— Группа три, прием! — продолжил я переговоры.
— Третий на связи!..
— Сколько ваших осталось?!
— Двое… Финт и Монах…
— Понятно… — вздохнул я. — Значит, так, ребят: нужно очень быстро добраться до места подрыва…, пройдем сквозь воронку и окажемся прямо рядом с красными!.. Как поняли, прием?!
— Принял!.. — донеслось из наушника.
— Группа четыре, организуйте прикрытие ударом со всех стволов!..
— Сделаем!..
— Кип, прием!.. — обратился я к солдафону. — Как там снайперы поживают?!
— Как раз ими занят!.. Выдвигайтесь…, отвлеку их!
— Ну, все… — настраивая себя на предстоящий рывок, произнес я. — Монах, Финт, на счет три двигаем!.. Три!
Вновь подали голос пулеметы, выбивая фонтанчики пыли с дорожного полотна. Я же, подскочив с земли, устремился к пробоине, при этом заметив двух своих бойцов, бегущих в попутном направлении. Надо признать, что Монах, несмотря на свой почтительный возраст, оказался весьма проворным человеком. Удерживая перед собой НАТОвский автомат, он совершенно не отставал от хорошо тренированного Финта и, судя по всему, в любой момент был готов вступить в бой.
Автоматчики противника, как я и рассчитывал, затихли, опасаясь высунуться из укрытия. Единственное, что напрягало в подобной пробежке, так это вражеские снайперы, но недалекие щелчки СВД Кипиша слегка успокаивали. Солдафон, как и обещал, вступил с мотоциклистами в некую дуэль, и мне даже показалось, что пареньку эта перестрелка весьма по нраву.
— Одного снял! — словно в подтверждение моих мыслей в наушниках послышался задорный голос. — Хе — хе, знай наших!..
Подбежав к дорожной насыпи и глядя на образовавшийся в ней проход, я выставил перед собой раскрытую ладонь, останавливая движение группы.
Воронка, оставленная взрывом, вблизи казалась просто колоссальных размеров. От когда‑то проложенной здесь бетонной трубы не осталось и следа, и, несмотря на то, что взрывная волна по большей части ушла вверх, пробой получился настолько глубоким, что можно было, не опасаясь противника, выпрямиться во весь рост.
— Так…, — почти шепотом начал я. — Финт, ты двигаешь вперед…, я следом, а ты, Монах, — я взглянул на старика, опустившегося на одно колено. — Замыкаешь!..
Дождавшись ответного кивка от бойцов, я легким движением руки приказал следовать дальше. Финт, прижав приклад автомата к плечу, медленно шагнул вперед. Я же, выждав паузу в несколько секунд, выдвинулся за ним, невольно держась чуть правее, чтобы спина бойца не попадала на мою линию огня. Несмотря на очень хорошие ботинки с высоким упругим берцем, ступать по дну воронки было крайне затруднительно. Нога то и дело норовила подвернуться на крупных кусках асфальта или соскользнуть по щебню. При всем при этом передвигаться нужно было как можно тише, ведь, как только мы добрались до прорыва, пулеметы смолкли, оберегая перегретые стволы. В ответ пока тоже не стреляли, что показалось очень странным. Возможно, у противника просто — напросто закончились боеприпасы, а возможно, способных к обороне красных уже и не осталось. Что ж, в любом случае сейчас нашей задачей было незаметно приблизиться к противнику с тыла, чего никто явно не ожидает, а дальше уже действовать по обстоятельствам. Странно, но мне казалось, что в такой напряженный момент я должен был чувствовать себя более хладнокровно, концентрируясь лишь на выполнении задачи. На самом же деле я то и дело позволял забредать в голову посторонним мыслям. Почему‑то именно сейчас я вдруг задумался о Карине. Отчетливо представил ее обворожительную улыбку, и мне разом стало как‑то не по себе от мыслей, что я и вправду могу погибнуть.
— Черт! — почти бесшумно выругался я, прогоняя дурные размышления, и в этот момент произошло нечто невообразимое.
Один из красноставцев, видимо, находившийся метрах в десяти от пробоины, укрываясь там от пулеметов, совсем не ожидал встречи с нами. Готовясь выпустить в сторону леса гранату из подствольника, он дернулся в испуге и нажал на спусковой крючок. Все произошло настолько быстро, что никто из нас даже не сумел предпринять хоть какое‑то противодействие. Лишь идущий впереди Финт успел выпустить короткую очередь, прежде чем по ушам грубо саданул оглушительный хлопок разрывающейся гранаты. В тот же миг меня будто из шланга окропило теплым кровавым фонтаном, а взрывной волной повалило на землю. Что произошло дальше, я уже не видел и не слышал. Близкий разрыв ВОГа меня напрочь оглушил, а кровь еще секунду назад живого Финта пленкой залепила глаза. Произошедшее меня настолько шокировало, что я даже не пытался шевелить конечностями, а так и валялся на земле, пока не почувствовал, что кто‑то резко потянул меня за разгрузку, куда‑то усердно волоча. Наверное, если бы не жгучий хлопок по моей щеке, то в таком ошарашенном состоянии я бы провалялся еще долго. С трудом разлепив глаза, я увидел нависшего надо мной Монаха. Быстрым движением руки он смахнул с моего лица перемешавшуюся с землей кровь. Его губы коротко что‑то произнесли, но я совершенно ничего не расслышал. В ушах не прекращался пронзительный писк, а голова ужасно раскалывалась. Впрочем, я еще вполне был дееспособен, о чем не поленился доложить старику, вытянув большой палец вверх, при этом сжав остальные в кулаке. Увидев мой жест, Монах улыбнулся уголками губ и, протянув руку, помог подняться.
Как оказалось, старик времени зря не терял. Воспользовавшись заминкой вражеского бойца при взрыве ВОГа, он быстро вывел того из строя точным попаданием пули ему в голову. Сейчас же этот любитель бомбометаний лежал чуть поодаль в траве, так и не выпустив из руки автомат. На удивление, больше живых вражеских бойцов в поле нашего зрения не было. Зато вдоль дорожной насыпи тут и там валялось множество трупов, и, судя по их количеству, большинство красных все же умудрились покинуть бронемашину и ввязаться в бой. Я даже напрягся, переживая, что и Зергу по случайности свезло отправиться на тот свет. В опровержение подобной мысли я довольно резво пробежался взглядом по трупам, но не обнаружил кого‑либо похожего на командира разведбатовцев. Хотя я толком‑то и не знал, как он выглядит, и представлял его себе лишь по скромному описанию, поэтому мог легко и не заметить его среди этих остывающих тел. Узрев же то, что осталось от Финта, я брезгливо поморщился и подумал, что все еще не так плохо. Голову бойца оторвало напрочь, одна рука болталась лишь на небольшом лоскуте сухожилий, а вторая и вовсе валялась метрах в трех от тела. По — видимому, граната влетела ему прямо в лицо, и ее алюминиевые осколки лишь чудом не задели меня. В эту минуту в голове всплыли настойчивые слова Циркуля о моей удачливости, при этом я все же машинально осмотрел себя беглым взглядом в поисках повреждений.
Легкий толчок рукой в спину вывел меня из размышлений. Монах, кивком указав на перевернутый БТР, осторожно шагнул в его сторону, при этом не убирая прицел М4 от своего лица. Последовав его примеру, я тоже навел оружие на транспортер, и, еще раз взглянув на тело Финта, двинулся за стариком. К счастью, слух, хоть и медленно, но начал ко мне возвращаться. Да, в ушах до сих пор стояло ощущение, будто в них ваты набили, но зато я уже мог отчетливо различить слова Кипиша в наушнике.
— Фарт, Фарт! Прием, твою мать!..
— На связи… — спокойно ответил я, встряхнув головой, прогоняя мелькание искр перед глазами.
— Ну, слава тебе яйца!.. — радостно воскликнул солдафон. — Я уж думал тебя того… Мне вас не видно отсюда… Короче, второго снайперюгу я уложил, теперь наблюдаю внедорожник…
— Далеко?! — встревожился я.
— Да, далековато!.. Стоит на дороге…, не приближается…
— Ладно, следи за ним!.. Если что, сообщай!..
— Принял!..
— Группа четыре, прием!.. — обратился я к остальным бойцам. — Двое прикрывайте Кипиша, остальные к БТРу, бегом!..
— Есть!..
Подкрепление в виде двух бойцов прибыло достаточно оперативно. К тому моменту мы уже успели осмотреть боевую машину со всех сторон и обнаружили лишь единственную приоткрытую створку люка, расположенную сбоку. Скорее всего, именно через этот лаз разведбатовцы поспешно покидали перевернутую машину. Все остальные же боковые люки оказались плотно закупоренными, а верхние по понятным причинам нас не интересовали. Кивнув одному из ребят, я приказал открыть крышку и сам навел на нее оружие. Боец со странной кличкой Иудей послушно приблизился и, откинув дверцу в сторону, чуть отшатнулся. Возможного выстрела из недр БТРа не последовало, и тот осторожно присел, а затем заглянул внутрь.
— Походу, того… — Иудей недоуменно посмотрел на меня, но вовремя сообразил, что злить сейчас своего командира не стоит. — Ладно, сейчас проверю…
Отложив в сторону пулемет, парень нехотя стал протискиваться в проем. Когда же его тело погрузилось примерно по пояс, внутри транспортера раздался какой‑то глухой хлопок, а затем что‑то яростно зашипело. В тот же миг, завизжав, как недорезанный поросенок, Иудей бешено задергал конечностями, явно намереваясь выбраться назад. Монах, словно ожидавший чего‑то подобного, тут же схватил парня за лямку разгрузки и рванул на себя. Вывалившись наружу, боец продолжал неистово кричать, безуспешно пытаясь ухватиться за голову. В районе его левого уха ослепительным жаром полыхал заряд сигнальной ракетницы. Пламя оказалось настолько неудержимым, что уже спустя несколько секунд у спецназовца загорелся воротник кителя. Что в этот момент происходило с его лицом, даже представлять не хотелось.
