Mysterioux Shadow - Властелины стихий
— Северус, перестань, — вмешалась Валькери. — Ты уже достаточно смутил профессора, так что хватит пороть чушь. — Она обратилась уже к Люпину. — Естественно, мы никогда не делали этого ни на переменах, ни, тем более, перед уроками. К тому же, я совершеннолетняя, просто на мне заклятье, тормозящее старение, а на самом деле я старше вас, профессор, лет на пятнадцать.
— Да-а, из педофила сделался геронтофилом, — весело хмыкнул Снейп. — Уж и не знаю, что хуже…
— А насчёт того, что я ученица — так в конце-концов я была учителем алхимии довольно долгое время. А отношения между учителями вполне возможны, не так ли? И ученица я лишь потому, что люблю узнавать новое, а так я легко могла бы стать и учителем — например, по ЗОТИ, — лукаво улыбнулась она. — Но решила, что лучше буду изучать, чем учить, тем более, что во многих предметах я не сильна. Вам всё ещё кажутся отвратительными наши отношения?
— Да… нет… не знаю, — неуверенно произнёс Люпин. — Я уже жалею, что завёл этот разговор. Простите. Я пойду.
— Я провожу вас, — Валькери бесшумно спрыгнула со стола. — А то боюсь, что вы, в вашем теперешнем состоянии, можете упасть с лестницы или заблудиться в подземельях.
— Да-да, спасибо, — машинально откликнулся Ремус, полностью погружённый в свои мысли, и медленно направился к выходу.
Снейп поднялся, подошёл к Пэнтекуин и прошептал:
— Ты вернёшься?
— Не знаю, — тихо ответила она, не оборачиваясь к нему. — Может быть.
— Я буду ждать.
Она чуть улыбнулась:
— Лучше ложись спать. Если что, я тебя разбужу.
— Не сомневаюсь, — фыркнул Северус ей в ухо. — Ты и мёртвого из могилы поднимешь, если захочешь.
— Легко, — согласилась Валькери. — Это некромантия второго уровня, а я использую даже четвёртый.
— Ты ужасна, — мурлыкнул он, обнимая её. — Иногда я тебя боюсь.
— Лишь иногда? — чуть обиженно спросила Пэнтекуин, поворачиваясь, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Часто, — прошептал Северус, жадно припадая к её губам.
Люпин слышал за своей спиной тихий шёпот, но не обращал внимания. А потом он услышал какой-то странный звук и обернулся, чтобы узнать его источник — и тут же снова отвернулся, однако мельком увиденная картина отчётливо запечатлелась в его мозгу. А ведь они красиво смотрятся вместе, внезапно пришла ему в голову мысль. Два хищника… И как они приникли друг к другу — все в чёрном, и волосы, тоже чёрные, у них были совершенно одинакового оттенка. Кажется, их ни капли не смущала большая разница в росте — хотя они уже наверняка приноровились… «Интересно, а нос Снейпа им не мешает целоваться?» — отчего-то внезапно подумал Ремус. — «Видимо, нет…»
Валькери проводила Люпина до его комнаты и повернулась, чтобы уйти, но тот остановил её и спросил:
— И куда теперь? Опять к нему?
Пэнтекуин смущённо кивнула.
— Он будет ждать.
— Но почему? — Люпин недоумевал. — Почему именно он?
— Ну не Хагрид же! — рассмеялась Валькери. — А если серьёзно… есть в нём какая-то… надломленность… Он очень уязвимый и искренний.
Люпин недоверчиво хмыкнул.
— Вы можете не согласиться, профессор, но я знаю его лучше, чем кто-либо, — горячо заговорила Пэнтекуин. — Северус всегда прямо скажет человеку, что тот ему не нравится. Он не добрый, я признаю, — но у него есть на это причины, поверьте. Слишком мало хорошего он видел в своей жизни. И знаете… чем-то он напоминает мне меня саму — когда исчез мой отец, я тоже осталась одинока. Это самое странное одиночество: одиночество в толпе… К счастью, я нашла близкого мне человека — Вольдеморта, хоть это и произошло не сразу. А у Северуса никого нет.
— Он всех отталкивает от себя, — негромко сказал Люпин, поражённый до глубины души этой искренней речью. — А многие жалеют его.
— Ему не нужна жалость, — отрицательно покачала головой Валькери. — Как, впрочем, и мне. Ему нужно, чтобы его понимали. И, как мне кажется, я понимаю его — во всяком случае надеюсь на это…
Она умолкла, задумчиво глядя перед собой. Люпин был тронут этой пламенной речью и поэтому тоже молчал. Внезапно Пэнтекуин встрепенулась и хитро усмехнулась:
— Но это не главная причина, почему я с ним. Вообще-то он просто великолепен в постели! Спокойной ночи, профессор! А моя, боюсь, спокойной не будет…
И она стремительно унеслась прочь, оставив Люпина в одиночестве пылать от смущения.
Глава 12
Пэнтекуин сидела на берегу озера рядом с Драко, накручивая на палец прядь его серебристых волос, в то время как он шептал ей на ухо ласковые слова. Неподалёку Вольдеморт и Рон увлечённо играли в шахматы — Уизли всё ещё не доверял Лорду, но устоять перед искушением сыграть с хорошим игроком не мог, а Вольд был настоящим мастером. Гарри и Гермиона наблюдали за их игрой и время от времени пытались подсказывать — но с удивительным единодушием оба игрока советовали им лететь подальше, пока прутики не пересчитали, иногда добавляя «в то место, куда и снитч не пролетит».
— Ладья на А-восемь! — раздался звон разбивающейся фигурки и довольный голос Вольдеморта. — Шах!
— Слон на А-восемь! — парировал Рон. — Обмен.
- D’haess na’ervit! — ругнулся Реддль на языке Хаоса. — Не заметил… Ладно, конь на Е-пять!..
Внезапно Валькери отстранилась от Драко, резко вздёрнула голову и по-звериному насторожилась, прислушиваясь и втягивая ноздрями воздух.
— Началось, — негромко сказала она.
И внезапно ученики, вышедшие на улицу прогуляться, увидели странную картину, от которой кровь застыла у них в жилах.
Из Запретного леса в сторону Хогвартса хлынули толпы магических и немагических существ. Кентавры и единороги мчались бок о бок с гигантскими акромантулами и оборотнями; воздух заполонили птицы, летучие мыши (днём?!), какие-то уж совершенно невообразимые существа… И практически все они неслись прямо к замку.
— Gaed haauless, — бросила Пэнтекуин («Ждите здесь») и быстро двинулась навстречу монстрам. Она шла совершенно спокойно, и лицо её выражало лишь некоторую тревогу и напряжённое ожидание.
— Sshaasshh! — властно прорычала она («Стойте!»).
Существа, приблизившиеся к ней уже на расстояние нескольких десятков футов, замерли как вкопанные, подчинившись приказу, произнесённому на древнем языке Хаоса.
— Говорите, — уже на человеческом языке потребовала Валькери.
Из толпы монстров вперёд выступил черноволосый вороной кентавр дикого вида.
— Кто ты, о та, кто знает Высшее наречие? — высокомерно спросил он, топнув передним копытом.
Пэнтекуин выпрямилась, и неуловимое величие проскользнуло в её осанке, так что огромный кентавр рядом с ней внезапно показался маленьким и жалким.
— Я Хара’сар, Верховный Заседатель Ордена Хаоса. Моё имя Пэнтекуин Валькери Драако-Морте Дракула, — холодно ответила она.
Кентавр побледнел и склонился в глубоком поклоне. Это смотрелось довольно забавно, если учесть, что лошадиные ноги не были приспособлены для реверансов.
— Меня зовут Бэйн, владычица, — всё его высокомерие куда-то испарилось. — Боюсь, у меня плохие вести…
— Они снова вернулись, — произнёс чей-то глубокий, невероятно низкий голос.
Существа расступились, шепча: «Лаэд! Лаэд хочет сказать!», пропуская вперёд того, кто говорил — странного вида крупное чудище, всего покрытого густой молочно-белой тускловатой шерстью. Глаза зверя незряче смотрели перед собой; он был древним, как мир, но движения его были по-прежнему быстры, а голос звучен и раскатист.
— Я помню, как они в первый раз пришли сюда, — негромко сказал он. — Если бы не Алас’сары, они бы одержали верх…
— Где находится прорыв границы? — резкий, точно свист плети, голос Валькери.
— Там же, где и в прошлый раз, — лишь на сто моих шагов к востоку, — ответил Лаэд.
— Сколько их?
Зверь печально усмехнулся, и пожелтевшие от времени, но всё ещё острые клыки блеснули на солнце.
— Сколько капель в море? — ответил он вопросом на вопрос.
— D’haess na’ervit! — в сердцах выругалась Пэнтекуин. — Лаэд, собери прибывших обитателей леса и проследи за ними, — безошибочно угадала она высший авторитет среди монстров Запретного леса.
- Да, владычица, — склонился тот и, распрямившись, начал отдавать короткие приказания своим глубоким голосом.
А Валькери, уже не обращая на него внимания, метнулась к замку. Не заботясь более о сохранении в тайне своей Силы, она вошла в ментал — и внезапно всем существам на расстоянии сотни миль в округе пришла её мысль, настолько яркая и чёткая, что кое-кто из особо чувствительных, воспринявший её, на мгновение потерял сознание. Одно слово-предупреждение вместе с образом Запретного леса и окрестностей — места, откуда шла опасность:
