Андрей Воронин - Инкассатор: Золотая лихорадка
Глава 28
Утром, часов около восьми, Филатова разбудил телефонный звонок. Ответив на пароль, он услышал:
– Ты свое дело сделал, теперь жди. Из квартиры не выходи дальше магазина. Все.
Есаков положил трубку.
Филатов потряс тяжелой головой, все вспомнил и, глухо застонав, пошел в ванную, будто холодный душ мог помочь ему проснуться и понять, что случившееся было кошмарным сном.
Слегка придя в себя, он, не завтракая, отправился к телефону-автомату и позвонил по номеру, который дал ему Зимин.
– Здравствуйте, Станислав Иннокентьевич. Я от Зимина.
– Зимин убит...
– Я знаю, по чьему заказу это сделано.
– Зимин говорил, что вы работали на...
– Логвиненко.
– Нужно встретиться.
– Согласен. Но мне нужны гарантии.
– Какие?
– Вы можете сделать дипломатический паспорт?
– Это нетрудно. У вас есть что-нибудь конкретное?
– Не по телефону.
– Хорошо. Сегодня в семь вечера... – он назвал адрес. – Не вздумайте привести «хвост».
– Постараюсь, – Юрий повесил трубку.
Нет, хорошо все-таки, что он не выбросил автомат. И гранату, прихваченную в арсенале. Пригодится. Теперь главное – сработать чисто, так, чтобы ни один гад не догадался о его игре. Интересно, за генералом кто-то стоит или он действует на свой страх и риск? А может, он просто играет на стороне одной из группировок? Неважно. Главное, что не на стороне Кайзера.
Весь дальнейший план Филатова зависел только от удачи...
Конспиративная квартира генерала была в одном из новых высотных домов. В ней постоянно жил один из холостых оперативников, чтобы не вызвать подозрений. Его начальник использовал квартиру для встреч с такими, как Филатов. Ровно в семь он позвонил в дверь, сказал в домофон: «Я к Станиславу Иннокентьевичу» – и вошел.
Моложавый человек в штатском сидел в кресле и курил сигарету. Несмотря на относительную молодость – на вид ему можно было дать лет сорок, не больше, – заметная седина выдавала его непростую биографию. Юрий поздоровался, генерал указал ему на кресло напротив. С минуту оба молчали. Наконец Станислав Иннокентьевич погасил сигарету в хрустальной пепельнице.
– Вы, как я понял, работаете на Логвиненко. В качестве кого?
– Я исполняю его поручения, он мне платит.
– Почему вы хотите его сдать?
– Вам так нужно знать причины?
– Это поможет мне оценить вашу откровенность.
– Мне надоело.
– И все?
– Нет. Но вам придется довольствоваться этим. Зимин знал все, и он не стал бы рекомендовать меня, если бы не имел к этому оснований.
– Вы знали, что готовится убийство?
– Я предупредил его.
– И он не сделал ничего, чтобы остаться в живых?
– Зимин был смертельно болен. Ему оставалось несколько месяцев агонии.
Генерал помолчал...
– Мне многое непонятно. Например, почему он был с вами откровенным? Не такой это человек...
– Он разбирался в людях лучше, чем вы думаете. И чем думал Логвиненко. Я не «шпион кардинала», и вам придется в это поверить. Если хотите уничтожить Кайзера, я могу помочь. Взамен загранпаспорт с шенгенской визой, а еще лучше – дипломатический. И хватит, генерал, показывать мне свое недоверие. Поверьте, я прошел через такое, что это меня просто раздражает.
– Допустим. Загранпаспорт будет готов послезавтра. После окончания нашей беседы вас сфотографируют для него. Какого рода информацией вы владеете?
Юрий стал перечислять, загибая пальцы:
– Во-первых, теракт против Фомы – Константина Фомина. Назову человека, который может это подтвердить. Во-вторых, дам координаты его личной базы; она, правда, под видом государственной, но там готовятся его люди. В-третьих, убийство Зимина. Знаю заказчика. Далее. В прошлом году какой-то сотрудник Кайзера, бухгалтер, завладел реквизитами его загрансчетов, некоторой документацией и собирался продать все это Фоме. Я так понял, что тот бухгалтер подстраховался, и его не убрали. И последнее. Фомин разработал поставку краденного на приисках Колымы золота за границу под видом олова. Логвиненко знал об этом и захотел подгрести всю систему под себя. И подгреб. После того, как погиб Фомин.
– Это интересно. Факты?
– Имена колымских исполнителей. Впрочем, многие уже на том свете.
– Уж не вы ли постарались?
Филатов промолчал.
– Хорошо, – сказал генерал. – Вы сможете выйти на этого бухгалтера?
– Не знаю. Для этого мне придется прижать кого-то из приближенных Кайзера. Короче, постараюсь.
– Кто может подтвердить участие Логвиненко в деле Фомы?
– В зоне отдыха, где его убили, работал сторожем бывший зэк, человек Кайзера. Его можно раскрутить.
– Понятно, – протянул генерал. – Этого маловато. Нужен бухгалтер.
– Не обещаю...
– Тогда я не обещаю вам «загранэкскурсию».
Юрий нахмурился:
– Однако вы торговец, генерал. Я и так сказал вам достаточно.
– Все это надо доказать. А Логвиненко – человек сильный, власти у него хватает. На директора конторы имеет влияние.
– Хорошо. Мне все равно ничего другого не остается. Дайте телефон, по которому я вас всегда смогу найти.
– Запоминайте...
Поздним вечером, когда Юрий ходил из угла в угол комнаты, напрягая извилины в поиске решения непростой задачи, оно пришло к нему само. В дверь позвонили два коротких звонка, один длинный, и на пороге появился собственной персоной гражданин Есаков Матвей Кузьмич. Юрий и поверить боялся в такую удачу.
– С чем пожаловали? – спросил он, предложив гостю кресло. – Могу сто грамм налить, ежели не побрезгуете.
– Не откажусь, Юрий. Только чего это ты мне «завыкал», мы же вроде на «ты» с тобой.
– На «ты» так на «ты», – не стал спорить Филатов. – Посиди, я тут кое-что приготовлю. Не спешишь?
– Не спешу. Иди кухарь.
Первым делом Филатов приготовил бутерброды, затем – автомат, который прятал в духовке. Он решил начинать раскрутку Есакова рюмки этак после третьей, когда клиент расслабится и созреет.
Пили молча, и Юрий сперва захотел дознаться, чего это «правая рука» Логвиненко нанесла ему такой неофициальный визит. Матвей Кузьмич начал первым:
– Есть у меня к тебе, Юрий, предложение от Кайзера. Очень выгодное.
– Так излагай! – ответил Филатов с набитым ртом.
– Босс утверждает, что ты патологически удачлив. Такие люди ему нужны. И поэтому предлагает забыть старое и начать снова на него работать. На постоянной основе.
Юрий, в общем-то, был готов к такому повороту событий и, помолчав для приличия, ответил:
– Подумать надо...
– Двадцать тысяч долларов за каждую рядовую ликвидацию. За «громкие» – в два раза больше. Часть – на месте, часть – на счет в банке, в Швейцарии.
– Счет – это хорошо! – произнес Юрий. – Это даже очень хорошо! Кстати, а куда того бухгалтера дели, прошлогоднего?
– Какого бухгалтера? А-а, который знал много... Ну, милок, это уж не твоего ума дело. «От многия мудрости есть многия печали» – так, кажется?
– Почти. Он хоть жив?
– Пациент скорее жив, чем мертв, как говорил незабвенный Буратино...
– Это не Буратино говорил, а про Буратино доктора говорили. Стыдно классику не знать!
– Да на что тебе тот бухгалтер сдался?
– Ну, как тебе сказать... Подожди, сейчас еще одно блюдо принесу. С перцем... – Филатов вышел на кухню и появился уже с совсем иным выражением лица. – Короче, так, Матвей Кузьмич. Попался ты мне просто классически, я тут битый час думал, где это мне тебя разыскать, а ты – тут как тут.
– Во, а говорил – автомат выбросил! – Есаков не сообразил сразу, что «Яти-Матик» станет в их торговле «калькулятором окончательных расчетов».
Филатов засмеялся:
– Выброшу. Попозже. Оружие в угол! – он произнес это таким тоном, что Есаков начал о чем-то догадываться.
– Да ты чего, Юрий, кончай фигней страдать!
– Обрати внимание на глушитель.
Матвей Кузьмич уставился на него, покачал головой и без пререканий вытащил из наплечной кобуры «Макаров» и бросил в угол.
– Ты делаешь ошибку, Филатов.
– Наоборот – я ее исправляю.
– Не понимаю одного – чего ты добиваешься?
– Сейчас ты мне скажешь, как найти бухгалтера. Поскольку ты уже проболтался, что он жив. Потом посидишь под замком дня три-четыре, я тут присмотрел весьма подходящий подвальчик в одном учреждении, благо выходные наступают...
– А больше ты ничего не хочешь?
– Хочу. Одну женщину из деревни Вымь. Но это тебя не касается. Даю тебе три минуты на раздумье. Время пошло.
– Ты что, с конкурентами связался? Так они же тебя кинут...
– Я знаю, что они меня. Думай, две с половиной минуты осталось.
Есаков напряженно искал выход. Тем временем его пистолет перекочевал в карман Филатова. Три минуты истекли.
– Ну? – коротко спросил Юрий.
– Ничего я тебе не скажу! – твердо ответил Есаков. – И не потому, что боюсь Кайзера. Просто он спас меня. Больше, чем от смерти, – ее я не боюсь, у меня никого в этой жизни нет, ни отца, ни матери, ни жены, ни детей. Он меня от позора спас. Чтобы ты понял, расскажу. Я игрок. У меня болезнь – играть в карты, в рулетку... Нас таких много в Москве, и не только сейчас, когда казино на каждом углу, хоть их и прикрыть грозятся. Всегда были казино подпольные, где проворачивались сотни тысяч. И раз случилось так, что я проиграл деньги, изъятые у одного воротилы, – я тогда следователем в конторе был, еще при Ельцине. Деньги очень большие по тем временам – триста тысяч. И Кайзеру об этом донесли, кто-то из игроков, таких, как я. Он меня вызвал... Это был очень серьезный разговор. Логвиненко просто открыл Уголовный кодекс и показал статью. «В особо крупных размерах»... И предложил работать на него. Амбиций у него и тогда хватало. Пропажу денег он как-то прикрыл, никто ничего не узнал. А я готов был застрелиться, как порядочный гусар... Было это восемь лет назад. Тогда я был «шестеркой» в конторе, теперь – официально – работник УСБ конторы.
