Александр Брукман - Сибирский триллер Том 3 Осеннее рондо
Марина механически взяв трубку и услышав Митин голос, хотела тут же положить её, но желание излить свою злость оказалось сильнее.
— Ты, конечно же, звонишь от своей милашки? — вкрадчиво спросила она, сдерживая в себе клокочущую ярость. — И спать, конечно же, будешь у неё? Ведь тебе мама запрещает поздно слоняться по улицам. Интересная, однако, у тебя мамочка: ходить по улицам опасно, а спать с девицами сомнительного поведения не опасно. Ты бы носил на всякий случай с собой спидометр, ловелас ты наш несчастный! А то легко можно СПИД подхватить!
— Марина, что ты говоришь? — изумлённо воскликнул Митя, но Марина уже бросила трубку.
Митя удручённо вышел из спальни и посмотрел на притихших девушек.
— Ты можешь мне объяснить, что между вами произошло? — спросил он Алёну.
— Нет, не могу. Это не поддается разумному объяснению. Может быть, у твоей девушки вялотекущая шизофрения, порой принимающая острые формы? Я ещё не успела открыть рот, как она меня начала оскорблять. Единственно, что я успела сказать, так это то, что ты сегодня придти не можешь и завтра всё объяснишь.
— Не может быть, чтобы она просто так, ни с того, ни сего на тебя набросилась. Видимо, всё — таки есть какая — то причина?
— Ах, вот как? Так ты её, оказывается, хорошо знаешь? Она, всё таки, набрасывается на людей, но руководствуется при этом причинами? И какие бывают у неё для этого причины, не подскажешь?
Митя махнул рукой и пошёл к выходу. Сейчас с Алёной бессмысленно говорить, тем более в присутствии Ксении, которая, непонятно каким образом оказалась здесь в такое позднее время. Алёна, переглянувшись с Ксенией, тоже не стала его задерживать, видя его состояние.
Уговорить его остаться у неё она не сможет, да и не имеет смысла: ведь не будут же они в присутствии постороннего человека обсуждать, как реагировать на угрозы Качи. Неожиданно ей пришла в голову мысль о том, что есть простое решение проблемы: она перейдёт жить к маме, а Митя — сюда. Правда ей придётся перейти в другую школу, что очень не хотелось бы. Но потом она вспомнила, что если Кача с дружками захотят её найти, они могут подкараулить её около спортивного клуба, где она тренируется, и её снова охватило отчаяние. Нет, надо обязательно поговорить с Мельниковым, но это можно будет сделать через несколько дней на её дне рождения.
Между тем, Митя уныло брёл домой, размышляя над тем, что могло спровоцировать такую злость у Марины. Может быть, Алёна её каким — то образом оскорбила? Но Алёна не такой человек, она спокойная и воспитанная девочка. Что же тогда произошло?
В последующие дни Митя несколько раз пытался дозвониться до Марины, но та, услышав его голос, бросала трубку, и он решил лично увидеться с нею. Он долго караулил около её дома, пока, наконец, не увидел Марину. Но она и тогда не захотела с ним разговаривать, и он вернулся домой с тяжёлым чувством, не понимая, что такое могло произойти, чтобы Марина с ним даже разговаривать не хотела. Но добиться от Алёны признания не мог. Она отрицала свою вину, и он, веря ей, терялся в догадках, что могло подвигнуть Марину на такое поведение. Возможно, он сам её чем — то обидел? Но чем? Тем, что не пришел на свидание?
Глава 26. Климов готовится к выступлению в университете
Климов готовился к выступлению первого сентября в университете и лично правил текст своей речи. Её написали в пресс — службе администрации, но по своей скучности, сухости и беззубости она напоминала типичные штампы выступлений на советских партийно — хозяйственных активах.
Климов отдавал себе отчёт в том, что основная масса пенсионеров будет голосовать за коммунистов и рассчитывать на их поддержку не имеет смысла. Кандидат коммунистов Завьялов ни красноречием, ни мыслительными способностями явно не блистал, но голосовать будут не за него, как кандидата, а за светлое прошлое, за беззаботную советскую жизнь, за брежневские застойные времена..
Местные аналитики оценивали активность избирателей от 30 до 50 процентов. Ожидалось, что на этих выборах молодежь не будет активна и эта её гражданская пассивность пугала. Климов понимал, что основную ставку должен сделать на молодёжь, но у этого контингента при одном взгляде на политиков начинался приступ зевоты. Ему необходимо преодолеть этот стереотип, для чего требуется яркое выступление и зажигательная речь, полная художественных образов. А ему подсовывали пустой и нудный текст! Такое выступление вначале вызовет у слушателей зевоту, потом — досаду, а потом желание сбежать от докучливого докладчика.
— Вы для какой аудитории писали речь: для пенсионеров или студентов? — позвонил он своему пресс — секретарю. — Не боишься, что студенты могут покалечиться при падении из кресел, заснув на моём выступлении?
Пресс — секретарь бормотал что — то неразборчивое и Климов подумал о том, что уже давно надо перетряхнуть пресс — службу, в которой собрались одни блатные. Бросив в сердцах телефонную трубку, он начал размышлять, чем оживить свою речь. Хоть он ещё и не пенсионер, но иногда с грустью вспоминал социалистический период жизни. Тогда не требовалось придумывать никаких ярких речей и, более того, это не приветствовалось. Яркие ораторы, способные зажечь слушателей — потенциально опасны для социалистического строя: сегодня они говорят за власть, завтра станут говорить против. Собственно так и случилось! Эта грёбанная интеллигенция, которую Ленин справедливо называл "говном", ещё ни с одним строем не смогла ужиться, потому что в строю ходить не умеет.
Но, к сожалению, взаимодействовать с интеллигенцией, хоть и грёбанной, необходимо, так как молодёжь к ней прислушивается. А молодежь сейчас — особо важная часть электората. Раньше были просто избиратели, а теперь вместо них — электорат. Придумали же новоявленные политтехнологи такое странное слово: электорат! Разбили избирателей на различные категории и качают немалые деньги за свои надуманные теории. Совсем недавно один из таких политтехнологов объяснял ему, что электорат бывает базовый, пакетированный и подвижный или на жаргоне политтехнологов "болото".
При социализме не было никаких электоратов, ни базовых, ни пакетированных, ни подвижных. И произносить умные речи не требовалось. На всю страну был один главный оратор, имевший право излагать свежие мысли. Право имел, но им не пользовался, потому что зачем социалистическому обществу нужны свежие мысли? Тем ни менее, все голосовали как надо. А сейчас голосуют не как надо, а как хотят и в этом вся проблема! И надо бороться за голоса, если хочешь выжить в новых условиях, мать бы их… Да ещё и эти козлы… в смысле орлы… из движения "Наш дом — Россия" — гадят как могут!
Климов вспомнил свою молодость, когда был комсомольским активистом — вожаком. Он разыгрывал роль веселого простого парня из рабочей семьи, не лезущего в глубины идеологии, но впитавшего преданность делу социализма с молоком матери, работавшей освобожденным председателем постройкома строительного управления.
В комсомольских посиделках и пикниках райкомовских работников, обычно заканчивающихся блядками, он старался не участвовать, так как понимал, что компетентные органы всё отслеживают и протоколируют. Не сомневаясь, что большинство членов райкома комсомола стучат друг на друга, старался не попадать под колпак всевидящих и всезнающих органов и сидел со скучающим видом, когда комсомольские функционеры рассказывали анекдоты о Брежневе: он понимал, что они просто провоцируют друг друга. И всё — таки однажды его вызвали в КГБ. С ним беседовал майор, предложивший ему напрямик негласно сотрудничать с органами.
— Нам нужна информация о тех, кто способствует идейному разложению советского общества, распространяет политическую информацию, является проводником психологической войны против СССР, которую ведут реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, — говорил тогда майор. — Ты понимаешь, Семен, под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма. Этим могут воспользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия.
Майор как в воду глядел: именно так и случилось. Один из таких вредоносных болтунов даже возглавил страну. Климов тогда уклонился от ответа.
— Зачем негласно сотрудничать? Кого мне бояться в своей стране? Если я узнаю о таких подонках, сам их за шиворот к вам притащу, — горячо сказал он и почувствовал, что фальшивит. Эту фальшь распознал и майор, но только рассмеялся.
— Ясно! Под простого косишь? А я вижу, что ты не такой простой, как тебя описывали. Ну, да ладно, будем считать, что разговора у нас с тобой не было.
