Сергей Москвин - Ядерный шантаж
– Мы на месте, – прозвучало из трубки.
Те, кого он ждал, наконец появились. Шон быстро объяснил, как проехать к участку очистки, и развернулся таким образом, чтобы одновременно видеть и административный корпус зоны, и охраняющего ворота дождевальной установки часового. Когда со стороны административного корпуса показался армейский «Урал», убийца выхватил из-под пиджака свой керамический пистолет…
Стоящий у ворот часовой уже давно с интересом наблюдал за парой мужчин, остановившихся на границе его поста, но тем не менее пропустил момент, когда в руке одного из них вместо мобильника оказался пистолет. Возможно, из-за того, что его отвлек шум подъезжающей машины, но главным образом потому, что Шон выхватил оружие практически мгновенно. В следующий миг часовой уже видел черный зев направленного ему в лицо невиданного пистолета. Солдат в ужасе царапнул пальцами по брезентовому ремню своего карабина. Больше он ничего не успел сделать, так как в этот момент ему в переносицу вонзилась заостренная керамическая пуля девятимиллиметрового спецпатрона. Ноги часового подкосились, и он упал на бок, накрыв соскользнувший с плеча карабин своим мертвым телом…
Убийство часового произошло на глазах Евгения Неверова. Он услышал сухой щелчок выстрела, увидел, как упал стоявший у ворот часовой, но даже не понял, что произошло. Затуманенное сознание оказалось не в состоянии увязать слышимое и видимое в одну картину…
Набравший скорость «Урал» резко затормозил возле кирпичного здания. Из кабины грузовика выпрыгнул Губанов и вопросительно уставился на Шона. Наемный убийца и заместитель Берша прежде никогда не встречались. Но Берш сообщил Шону марку и номер машины, на которой должны были приехать его боевики, а Губанов знал в лицо главного инженера АМСЗ. Этого оказалось достаточно, чтобы командир группы боевиков и убийца узнали друг друга.
– Одного человека на место часового! Остальные – к дождевальной установке! – приказал Шон. – С минуты на минуту здесь будет дежурная смена. И уберите куда-нибудь машину, чтобы она не маячила перед глазами. Мы с главным инженером возвращаемся в административный корпус. Дайте знать, когда заберете контейнер. Я выпущу вас через проходную.
Шон дернул за руку Неверова, чтобы привлечь его внимание, и когда тот повернулся к нему, сказал:
– Идем обратно.
Неверов не понял отданной ему команды, но, когда Шон потянул его за собой, послушно зашагал в обратную сторону.
Глава 64
ЗАХВАТ
5.06, вторник, 10.35
По приказу Губанова Глеб Заварзин отогнал грузовик от цеха демонтажа и поставил его у ряда металлических ангаров, выстроенных в стороне от производственных корпусов. Вернувшись обратно, снял с трупа солдата его карабин, пристроил у себя на плече и встал у ворот кирпичной пристройки. Убитый часовой оказался одет точно в такую же полевую форму, какая была на боевиках. Поэтому Глебу не пришлось стаскивать форму с покойника, а затем надевать ее на себя.
Тем временем Губанов лег между рельсами и по шпалам вполз под ворота указанного Шоном кирпичного здания. Затем с помощью своего второго боевика он таким же путем втащил в здание труп часового. Тарас Овчаренко, помогавший своему командиру затаскивать тело, передал ему два автомата: свой и Заварзина, а затем, нырнув под ворота, тоже пробрался внутрь пристройки.
Изнутри сооружение напоминало просторный ангар или бокс для ремонта железнодорожных вагонов. Под потолком, точно над железнодорожным полотном, была закреплена металлическая балка, по которой мог передвигаться грузовой таль. С подвижной грузовой тележки свисали четыре стальных троса, заканчивающихся крюками. Рельсовая колея упиралась в массивные железобетонные блоки, сложенные один на другой. Сразу за ними друг на друга блоками располагался странный агрегат с транспортировочным полотном, которое уходило внутрь агрегата и исчезало под закрывающей его приемное отверстие бахромой из резиновых и полиэтиленовых полос.
– Моющая машина, – шепотом произнес Тарас Овчаренко.
– Дождевальная, – поправил Губанов.
Размеры приемного окна дождевальной установки позволяли загрузить внутрь устройства целый легковой автомобиль, если кому-то в голову вдруг пришла бы такая идея. Губанов подошел к установке и, раздвинув руками закрывающую приемное окно бахрому, заглянул внутрь.
– Подходящее место, – сообщил он, обернувшись к Тарасу. – Тащи его сюда.
Тарас подхватил труп часового под мышки и подтащил к дождевальной установке. Вместе с Губановым они запихнули труп внутрь моющего агрегата и, вновь расправив резиновые полосы, прикрыли ими приемное окно.
Пользуясь моментом, Губанов хотел осмотреть установку, чтобы понять, как она запускается, но не успел. Со стороны стены, в которую упирался моющий агрегат, послышался щелчок электрического замка. Губанов и Овчаренко переглянулись и бросились к бетонным блокам, в которые упиралась рельсовая колея. Они едва успели нырнуть в укрытие, как в стене открылась не замеченная ими дверь и впустила три фигуры в одинаковых темно-синих комбинезонах. На шее у каждого из вошедших висела маска респиратора, а на поясе болтались длинные резиновые перчатки.
– Дежурная смена, – еле слышно шепнул Тарас Овчаренко.
В ответ Губанов сурово взглянул на боевика и приложил палец к губам.
Тем временем дежурные привычно осмотрели дождевальную установку, и один, раздвинув бахрому, заглянул внутрь моющего агрегата.
– Мужики! Гляньте, что это?! – воскликнул он и попятился назад.
На возглас своего товарища подошли оставшиеся двое и тоже заглянули в приемное окно. В моющем отсеке, прямо на распыляющих воду форсунках, лежал человек в военной форме. Он лежал на животе, поэтому рабочие не увидели его лица, однако по позе все трое догадались, что он мертв.
– Как это?.. – произнес один из рабочих.
Закончить фразу он не успел, так как в этот момент ему в спину ткнулся ствол автомата. Рабочие резко развернулись и увидели прямо перед собой двух вооруженных людей. Взведенные автоматы, хмурые лица и, главное, труп в агрегате не оставили сомнений в намерениях внезапно появившихся террористов. Рабочие, регулярно принимающие у военных транспортные контейнеры с ядерными зарядами, способными уничтожить население крупного города, привыкли к исходящей от этих зарядов опасности. Но сейчас им пришлось столкнуться с опасностью совсем иного рода. Самый молодой рабочий заорал и бросился бежать. Но Тарас Овчаренко в два прыжка нагнал его и, взмахнув автоматом, обрушил на затылок приклад. Рабочий кулем рухнул на бетонный пол. Волосы на его затылке окрасились кровью.
– Не двигаться! – рявкнул Губанов. – Так будет с каждым, кто попробует бежать или ослушается нашего приказа. – Для убедительности он указал на бесчувственное тело. – Кто из вас начальник смены?!
Ствол автомата Губанова уперся в грудь сначала одного рабочего, затем другого. Рабочие молчали.
– Отвечайте, или мой помощник убьет вашего парня! – потребовал Губанов.
Услышав его слова, Тарас демонстративно передернул затвор и приставил ствол автомата к затылку лежащего на бетонном полу человека. Тогда тот, что стоял слева, еле слышно произнес:
– Я.
– Отлично. – Губанов усмехнулся. – Будешь нам помогать, тогда ты и твои люди останетесь живы. А сейчас ты, – Губанов ткнул ствол автомата в грудь того, что был справа, – снимай свой комбинезон. А ты, – ствол переместился на грудь начальника смены, – раздень того парня. – Губанов дернул головой в сторону их недвижного товарища. – Шевелись! – выкрикнул он, видя, что рабочие не двигаются с места.
Лишь после этого правый начал расстегивать пуговицы на комбинезоне, а другой направился к раненому товарищу. Когда он перевернул парня на спину, тот наконец очнулся и открыл глаза. Начальник смены испугался, что его рабочий вновь попытается бежать, чем спровоцирует новую вспышку гнева у террористов. Но его опасения оказались напрасны. Парень с трудом мог шевельнуться, и начальнику смены пришлось самому раздевать его.
Первый защитный комбинезон Губанов забрал себе, а тот, с контуженного парня, передал Тарасу. Рабочим, оставшимся без комбинезонов, связали за спиной руки и заклеили рты полосками липкой ленты. После этого Губанов извлек из кармана уже наполненный двадцатимиллиметровый шприц и ввел обоим связанным рабочим по смертельной дозе снотворного. Губанов получил от Берша категоричный приказ не оставлять свидетелей. Связывание рук и заклеивание ртов заранее обреченным людям не имело особого смысла. Однако для того, чтобы начальник смены вел себя паинькой и не дергался, нужно было создать впечатление, что его самого и его людей никто не собирается убивать.
Тела пока еще только одурманенных снотворным рабочих боевики запихнули в моющий отсек дождевальной установки, куда уже спрятали труп часового. После чего Артур Губанов повернулся к начальнику смены и объявил:
