Виктор Доценко - Тридцатого уничтожить!
— А американец утонул в арыке — оборвал его Виктор Николаевич. — Короче! Поднимайте все резервы региона и… к Москве! По схеме «ноль один-ноль»! Базу срочно эвакуировать по схеме, заложенной в вашей программе, у вас будет…
— Дайте мне четыре часа! — подхватил Четвертый.
— А вы можете мне гарантировать, что она уже не раскрыта?
— Нет, но…
— В таком случае — час! После чего она должна быть ликвидирована! И запомните оружие! Ор-ужи-е! Вот что нужно будет в Москве в самое ближайшее время! Вам ясно?
— Ясно, Третий!
— Тогда все! — Виктор Николаевич положил трубку и задумчиво покачал головой. «Неужели не сможет добраться?» — подумал он.
Как ни странно, его мысли были заняты тоже Савелием Говорковым он, именно он, являлся главным винтиком, без которого может не заработать механизм, сконструированный старым генералом Рассказовым.
Икс-два
Некоторое время Четвертый смотрел на трубку телефона, словно хотел что-то понять в коротких ее гудках, потом тяжело вздохнул и положил трубку на аппарат.
— Черт побори! Этот Психолог обо всем стучит ему! Даже об американце уже известно! — он был уверен, что именно Психолог сообщает о происходящем на базе. Ему и в голову не могло прийти, что все четко запланировано одной головой, о которой ни он, ни Психолог даже и не подозревали.
Четвертый сейчас очень сильно рисковал: каждая секунда промедления, если кому-то из бежавших удалось сообщить об этой базе, могла стоить жизни работникам базы, в то числе и его собственной.
Должен, черт возьми, должен быть какой-то выход! В этот момент вошел Психолог, который, а Четвертый был уверен в этом, наверняка знал о звонке Третьего.
— Вы как нельзя кстати, — заметил Четвертый. — Только что, как вам вероятно, известно, звонил Третий! — Четвертый вдруг понял, как он может выиграть еще один час, который ему сейчас был, очень необходим.
— Третий дал нам час, чтобы ликвидировать бежавших.
— Вам, Четвертый, вам! — возразил тот.
— Нет, дорогой, НАМ! — ехидно усмехнулся Четвертый. — Или вы, любезный, не сообщили мне о своих догадках по поводу странных числовых совпадений только после их побега!
— И вы, конечно же, можете подтвердить свои слова доказательствами, что об этом мною сказано не до, а после побега?! — спокойно сказал Психолог.
— Разумеется, дорогой — улыбнулся тот. — Все разговоры, которые я веду с кем бы то ни было, записываются на видеокассету и там отмечается год, час и даже минуты, когда ведется разговор, — он проговорил это таким назидательным тоном, словно разговаривал с нерадивым, но самым любимым учеником.
— В таком случае, у НАС есть час, — спокойно согласился тот, понимая, что при данных козырях Четвертого им лучше быть в одной упряжке. Он чуть помедлил, потом решительно взмахнул рукой и повернулся к компьютеру. — Дарю, дорогой! — бросил он таким же тоном, как и Четвертый, затем быстро набрал нужный файл.
На экране дисплея возникла фотография, на которой были изображены двое молодых парней. Узнать их было нетрудно, несмотря на то что фотографии были сделаны много лет назад. В курсантской форме Воронов обнимал совсем еще пацана — Савелия Говоркова.
Четвертый бросил пронзительный взгляд на Психолога и недовольно буркнул:
— Мог бы и раньше об этом.
— У вас эта информация была все время! — парировал тот.
Четвертый не стал спорить и сразу же включил селекторную связь:
— Мой транспорт, живо! — приказал он, потом вытащил из стола свой любимый «магнум» девятого калибра, проверил барабан и сунул его в кобуру под мышку. — Вот что, дорогой, если от меня не получите сообщение в течение часа, то начинайте эвакуацию базы по схеме, заложенной в компьютере. Ровно час!
— Хорошо, Четвертый, желаю удачи! Сегодня она вам будет нужна, как никогда ранее.
Четвертый подозрительно посмотрел на Психолога, хотел что-то спросить, но только махнул рукой и быстро вышел из кабинета через потайную дверь в стене.
Савелий стоял на подоконнике на высоте трех метров. Снаружи в окне он видел прямо перед собой одного из боевиков с автоматом в руках.
В проломе сбитых грузовиком ворот, с опаской поглядывая по сторонам, появилось пятеро боевиков. Их возглавлял Икс-два. Словно предчувствуя что-то, он быстро забежал за железную колонну и оттуда скомандовал:
— Вперед! Тридцатого оставить в живых: я сам устрою ему «пляску смерти».
С такого расстояния Савелий, конечно, не понял его слов, однако улыбнулся его предусмотрительности, заметив, как тот спрятался. Он нажал на кнопку пуска, и цепь электротали, лязгая по металлу, начала опускать ведро с бензином прямо на мотор, обдуваемый кислородом.
— Кто включил? — крикнул один из боевиков, испуганно оглядываясь по сторонам.
— Погрейтесь, ребята! — усмехнулся Савелий, отбрасывая в сторону пульт управления, когда ведро достигло двигателя и опрокинулось на него.
Яркая вспышка озарила гараж. Огонь перекинулся на разлитый по бетонному полу бензин и устремился в сторону боевиков и к баллонам.
Боевики в ужасе бросились к спасительному выходу, но до него было слишком далеко.
Савелий довольным взглядом обвел гараж, резким ударом выбил раму окна и выпрыгнул из него.
Он уже не мог видеть того, как огонь догнал улепетывающих боевиков и охватил их своим смертельным пламенем, а через какие-то секунды взорвались и баллоны. Эти взрывы заглушили крики ужаса и боли охваченных пламенем боевиков.
Когда огненный смерч пронесся мимо, из-за колонны вышел Икс-два с дымящейся в нескольких местах одеждой. Хлопая себя по бокам, он устремился к выходу, но в этот момент взорвался бензобак машины, и его тоже накрыло огнем.
Кувыркнувшись после приземления, Савелий устало поднялся на ноги и хотел дотянуться до автомата, который он выронил во время прыжка, но неожиданно над ним раздался странно знакомый голос:
— Шустрый ты, однако Тридцатый! Всех прошел, даже братана!
Савелий резко повернулся и увидел перед собой Восьмого. С наглой усмешкой он сжимал в руках автомат, направленный на Савелия.
Савелий скосил глаза на свой автомат, лежащий в двух шагах от него.
— Даже и не пытайся, Тридцатый, — ухмыльнулся тот. Савелий снова посмотрел прямо в его глаза.
— Да, Рэкс, да! Убью не задумываясь. Ты уж передай там, на небе, привет моему братану. — Он вздохнул и начал медленно поднимать ствол автомата, чтобы выстрелить Савелию прямо в лицо.
Савелий устало и, казалось, обречено посмотрел на него и вдруг резко взмахнул правой рукой — нож со свистом впился Восьмому прямо в сердце, разрывая его широким лезвием.
Восьмой успел подумать: как больно в груди, а дышать стало так трудно, словно воздух мгновенно исчез. Он так и умер, не узнав, кто причинил ему такую боль. Его пальцы в предсмертной судороге нажали на спуск автомата, и пули вспороли стену в нескольких сантиметрах от головы Савелия и одним каменным осколком, отлетевшим от стены, поранило до крови его лицо. Но ни один мускул не дрогнул у Савелия. Он неподвижно стоял до тех пор, пока Восьмой не упал на землю и навсегда не застыл у его ног.
Только после этого Савелий поднял свой «узи» и подошел к телу Восьмого.
— Хлопотно это, — прошептал он и направился в сторону городка.
Через несколько минут он уже был на привокзальной площади. Его вид был не для слабонервных: ободранная одежда, лицо в крови, впавшие глаза. Редкие прохожие, встретившись с ним лицом к лицу, опасливо сторонились и прибавляли шаг.
Он увидел такси с зеленым огоньком, подошел к нему и уселся рядом с водителем:
— Земляк, срочно к военному госпиталю! — устало бросил он.
— Срочно только кошки трахаются! — не глядя на него, отрезал водитель, молодой парень. — Сколько дашь? — добавил он и повернулся, чтобы оценить неожиданного пассажира. Увидев его поцарапанное лицо, он усмехнулся. — Что, кошачьей породы попалась? — Но тут заметил у него в руках автомат. — Понял! — испуганно выпалил он и сразу завел машину.
Капитан буксира
В кабинете перед полковником Богомоловым сидел знакомый капитан буксира — Владимир Петрович Дремав. У стены — генерал Говоров и майор Нигматулин.
Дремов был слет в отутюженную парадную форму, на груди — несколько планок и орден Ленина, в руках держал новую фуражку.
— Координаты запомнили точно, товарищ капитан? — спросил Богомолов.
— Всю жизнь не записывал, не подводила пока память! — чуть обиженно произнес тот.
— Вы не обижайтесь, товарищ Дремов: больно место странное! — поморщился полковник.
— А хитрый зверь и прячется хитро! — он повернулся и почему-то подмигнул Говорову.
— Вот я и говорю, — задумчиво сказал полковник и повернулся к майору. — Законсервированная геодезическая база.
— Так точно, товарищ полковник! — привстал тот.
— Хорошо! — Богомолов взял пропуск Дремова и быстро его подписал, потом встал и протянул ему руку. — Спасибо вам, товарищ Дремов!
