Евгений Сухов - Крысятник
— Не напрягайся, — Чертанов сел в кресло, — ты права, мне до этого нет никакого дела. А потом я не к тебе пришел, а к твоему приятелю.
— Его здесь нет, — губы Натальи судорожно дернулись.
— И где же он, позволь мне узнать? Только сейчас у тебя спрашивает не ревнивец-муж, а оперативник.
— Зачем он тебе нужен? — за ее растерянностью прятался самый обыкновенный страх.
— У меня накопились к нему кое-какие вопросы.
— Я не знаю, где он, — пролепетала Наталья. — Мы должны были с ним встретиться еще десять дней назад, но он неожиданно пропал.
Между бывшими супругами будто вечность пролегла. Родная некогда Наталья превратилась в чужую, незнакомую женщину. Михаилу трудно было поверить, что еще недавно он млел от желания, едва лишь заслышав ее голос.
Он смотрел на Наталью и думал о том, что Назаров заходил в его квартиру, по-хозяйски распахивал дверь, небрежно обнимал его жену и, сунув сыну какой-нибудь дешевый гостинец, отправлял его спать, чтобы тот не мешал трахать Наталью. Дети глупы и благодарны, сын, наверное, смотрел на доброго дяденьку с обожанием и, возможно, даже был к нему привязан. А если он называет его папой? Чертанов заскрежетал зубами, болезненно поморщившись. Вот этого простить Наталье он не мог. Когда он вновь заговорил, голос его звучал сдавленно:
— За время нашей совместной жизни ты успела немного изучить меня и знаешь, что я всегда иду до конца. Так вот, хочу сказать, что в Уголовном кодексе предусмотрена ответственность за дачу заведомо ложных показаний и пособничество преступникам. Твой хахаль подозревается в ряде убийств.
— Я ничего не знаю! — закричала Наталья, сцепив руки в замок.
Начиналась истерика, которая будет продолжаться на самых высоких нотах. Подобную тональность Чертанов не переносил. Впрочем, есть одно очень действенное средство. Чертанов поднялся и с размаху влепил Наталье оплеуху. Голова ее, будто бы лишенная позвонков, откинулась в сторону. Не рассчитал, получилось сильнее, чем хотел. После подобной процедуры следуют обильные слезы, но это как необходимое очищение. Бабе только на пользу. Поплачет несколько минут, а у него будет время выкурить сигарету и еще раз все хорошенько взвесить.
Он задымил. Глубоко и с наслаждением затягиваясь.
Чертанов откинулся на спинку кресла и с удовольствием выдыхал дым в потолок, прямо под массивную люстру.
«Ремонт бы сделать, — машинально размышлял он, поглядывая на углы, где некрасивыми пузырями вспучились обои. — Но теперь эта проблема для другого хозяина».
Между тем Наталья успокоилась. Не стесняясь бывшего мужа, высморкалась, вытерла рукавом мокрое лицо.
Он холодно улыбнулся:
— А теперь давай поговорим откровенно. Я человек не злой, но обстоятельства вынуждают меня поступать очень жестко. — Чертанов закрыл глаза и едва не вскрикнул от боли, представив, как его сын называет Назарова папой. — Такова моя профессия. Ее можно сравнить с работой дантиста, который обязан выдернуть гнилой корень, чтобы не дать возможности распространиться инфекции по всему организму. А это очень болезненный процесс. Ты не поняла? Тогда хочу тебе пояснить — твой любовничек и есть тот самый гнилой зуб. На уговоры у меня не осталось времени. Вытирать тебе сопли мне тоже некогда, а потому я спрашиваю тебя в последний раз, где твой ненаглядный?
Чертанов вытащил из кобуры пистолет и положил его перед собой на журнальный столик. Оружие зловеще брякнуло. Наталья опасливо посмотрела на «макаров», и Михаил невольно усмехнулся:
— Поясняю, терять мне особенно нечего. Карьера моя, по существу, закончилась. Семьи у меня нет, тюрьмы я не боюсь, там тоже люди живут. Мне же за убийство бывшей супруги много не дадут. На последние деньги найму хорошего адвоката, который докажет, что я действовал в состоянии аффекта. А это три года — максимум! К тому же я выйду значительно раньше, попаду под амнистию в связи с какой-нибудь знаменательной датой. Извини за прямоту, но тебя-то не станет, а надо же кому-то воспитывать пацана.
Глаза Натальи округлились, сделавшись белыми.
— Ты не способен на такое!
— Как плохо ты меня знаешь… Жаль. Хочешь, я тебе докажу? — Чертанов поднял пистолет и направил ствол в голову Натальи. — Неприятно, правда?.. Считаю до десяти… Десятая секунда будет последней в твоей жизни. Раз… Два… Три…
— Прекрати, слышишь! — в отчаянии замахала Наталья руками. — Сергей мне никогда ничего не говорит. Он приходит всегда неожиданно и так же внезапно исчезает!
— Хорошо, считай, что я тебе поверил, — ствол пистолета слегка опустился, сейчас он был направлен в крохотную ямочку у основания шеи. — Но поднапряги, пожалуйста, воображение. Где он может быть, этот твой Сергей?.. Да ты сядь, Наташенька, успокойся, а то не вспомнишь, и мне придется устроить тебе самую большую неприятность в жизни. Последнюю.
Наталья села рядом. До ее колен, выглядывавших из-под короткого легкого платья, всего ничего — протяни руку и достанешь. Но сейчас Чертанову показалось, что легче дотянуться до луны.
Это была не его Наташка.
— Сергей говорил, что скоро у него будет много денег, — пробормотала она.
— Вот как… Интересно. И когда это — скоро?
— Я его видела недели две назад, но он говорил о конце этой недели.
— Ты ничего не путаешь? — строго переспросил Чертанов.
— Нет, не путаю, — всхлипнула Наталья. — В конце этой недели у меня начинается отпуск, я ему об этом сказала. А он предложил отдохнуть вместе, взять сына и поехать в Таиланд.
Чертанов прикрыл глаза. Лучше бы она не упоминала Димку.
— У вас с ним что, действительно так серьезно?
Наталья горько всхлипнула.
— Теперь не знаю.
Легче от этого ему не стало. И боль, казалось бы, уже рассосавшаяся, неожиданно аккумулировалась под самой ложечкой. Неприятное ощущение, надо признать.
— Я всегда говорил, что оружие не только выбивает мозги, но еще и очень прочищает их. — Чертанов направил пистолет на хрустальную вазу, стоящую в центре стола, — подарок Наталье по случаю пятой годовщины их свадьбы, и нажал на курок. Раздался звонкий щелчок. — Вот видишь, а ты переживала. Я же обойму-то не вставлял.
Он вытащил из кармана обойму и уверенным движением воткнул ее в рукоять.
Наталья продолжала всхлипывать.
— Какая же ты все-таки скотина!
— Это ты напрасно, — поднялся Чертанов, сунув пистолет в кобуру. — Я ведь могу обидеться.
Неожиданно заверещал мобильный телефон.
— Да, — произнес он в трубку.
— Тут такое дело, Миша, — радостно доложил Шибанов. — Ты ведь оказался прав… На сигарете эксперты обнаружили отпечаток обрубленного пальца.
Чертанов улыбнулся:
— Я и не сомневался.
Он медленно убрал трубку.
— А твой дружок, оказывается, левша, — констатировал Чертанов. — Я слышал, что они неплохие любовники, — и, не дожидаясь ответа, направился к двери.
* * *Расположившись у телевизора в мягком кресле, Чертанов нажал кнопку пульта. На экране с высоты четырнадцатиэтажного здания хорошо просматривалась Таганская улица. Место хлебное, способное обеспечить безбедное существование нескольким десяткам бритоголовых мальчиков.
А вот, кстати, и они.
Оператор приблизил группу молодых парней. Встав в круг, они о чем-то весело разговаривали, энергично запрокидывая стриженые головы. Смеялись. Многочисленные прохожие, стараясь не смотреть в их сторону, предпочитали лучше пройтись по проезжей части улицы, чем приблизиться к ним. Вели себя парни вызывающе, хлопали друг друга по плечам и норовили ухватить за руки проходящих мимо девушек.
Потусовавшись на углу улицы, парни направились к своим машинам, готовясь к объезду вверенных им точек. В сущности, распорядок дня у них всегда один и тот же. Соберут дань, сдадут выручку по назначению и с чувством выполненного долга отправятся просаживать свою долю в кабаках. Правда, если повезет. Потому что каждого из них может поджидать очередная засада.
После тщательного изучения видеокассет Чертанов выяснил, что у каждого из этих молодцов имеются «хитрые» точки, откуда они единолично получают мзду. Если следовать понятиям, то это был один из самых страшных грехов, и носил он вполне конкретное название — крысятничество. Худшее из зол — красть у своих. За подобные штучки на зоне определяют в петушиный угол.
Но эти — на свободе. Молодые. Жизнью не битые. А если и получали затрещины, то они им впрок не пошли. Что ж, Чертанова их недальновидность вполне устраивала. Проштрафившихся парней следует держать на крючке. Они честолюбивые, наглые, с большими амбициями. Лет через пять, если их, конечно, не грохнут раньше, они могут занять ключевые места в криминальном мире столицы, и тогда окажутся весьма полезны. А если же будут несговорчивы, то придется обнародовать их крысиные повадки.
